Лабиринт - Страница 6

Так исподволь, сам того не желая, Молчаливый стал все чаще думать об ушедшем племени. Нет, он не ждал его обратно, просто в душе у него вновь проснулось беспокойство. Вначале глухое я необъяснимое, потом... Он понял, что его тревожит. Что, если и впрямь есть некто сладкоречивый, которому известна тайна лабиринта? Что, если он увел за собой людей и теперь они там... А что - там? Но что - не важно. А важно то, что племя до сих пор не возвращается. И получается, что тот, кто так боялся этого, ушел, а тот, кто желал, кто мечтал, тот остался.

Нет, лучше не думать! Ведь у него есть все - еда, тепло и женщина. Пустые мысли - от пустого времяпрепровождения.

И Молчаливый стал работать. Пещера показалась ему тесной, и он взялся расширить ее. Теперь он с утра до вечера колол камни, врубаясь в неприступную скалу, а к ночи в изнеможении падал на лежанку. Спал Молчаливый очень крепко и потому не слышал, как женщина, склонившись над ним, шептала заклинания и плакала.

Но все равно однажды утром, когда дни уже стали заметно длиннее и кое-где зазвенела капель, она увидела, что Молчаливый сидит на пороге и смазывает башмаки крысиным жиром. Мгновенно побледнев, она тихо спросила:

- Зачем тебе это?

- Весна, - ответил Молчаливый. - Скоро снова ходить на охоту, - и отвернулся, чтобы не смотреть ей в глаза.

- Да, - согласилась женщина. - Ты прав. Я, должно быть, старею.

Он встал и зашвырнул башмаки в дальний угол.

- Ты что?! - воскликнула она.

А он привлек ее к себе и стал целовать.

Вновь потянулись дни - спокойные, беспечные. Потом пришла весна, растаял снег, и побежали ручьи. Грязь была непролазная, и выйти из пещеры было невозможно. Женщина часто смеялась и пела. Она даже как-то сказала:

- Хочу, чтоб весна была вечной!

Но с каждым днем становилось теплее. А по ночам все громче выли крысы.

- Пора, - сказал однажды Молчаливый.

Он взял два ножа - короткий, для разделки туш, и длинный, для боя, заткнул их за пояс и потянулся к башмакам...

- Оставь, - сказала женщина.

Он посмотрел на нее исподлобья.

- Оставь, - повторила она. - Когда они на месте, мне спокойнее. Прошу тебя!

И он не спорил.

В тот день он не охотился, а лазал по камням, ходил над пропастью, метал ножи, лежал, не шевелясь, в расщелинах, ловил руками ящериц, смотрел в их красные холодные глаза... и отпускал.

Вернулся он поздно. Вошел, сел, нахмурясь, к огню. Обильный ужин ждал его. Бульон, запеченные в глине улитки, пучок душистых корешков и даже где она взяла? - грибы-подснежники. Молчаливому стало тепло и уютно. Женщина весело пела, ласкалась к нему и смеялась. Он обнял ее, хотел было сказать...

Но она перебила:

- Не надо!

А ночью он проснулся. Лежал и смотрел в потолок...

И вдруг вспомнил! Он тихо поднялся с лежанки и высек огонь, осмотрелся... Потом шаг за шагом медленно обследовал пещеру...

И только в очаге, среди золы, нашел кусок обугленной подметки. Он оглянулся. Женщина спала, раскинув руки, улыбаясь. Молчаливый вздохнул.

А когда женщина проснулась, Молчаливого в пещере не было. И только за порогом, в грязи, были отчетливо видны следы босых ног. Следы вели за поворот.

Уйдя от женщины, он шел весь день и ночь, и следующий день, потом упал и уснул, не разведя костра. Проснувшись еще затемно, он встал и пошел. С тех пор он так и шел, пока не валился без сил. Случалось такое, что ночью он шел, днем отдыхал, а вечером вновь поднимался и шел. Он почти не ел, не разжигал костров и не искал для отдыха укромных мест. Он даже не ставил зарубок в пути. Быть может, он плутал на одном месте, а может, шел вперед. Он не встречал селений, не встречал людей. Шел, пил гнилую воду, снова шел. И вдруг...

Остановился. Перед ним лежал скелет. Молчаливый нагнулся, дотронулся. Кость, слабо хрустнув, рассыпалась. Он понял - надо испугаться... но не смог. Он попытался думать... и тоже не смог. Он двинулся дальше. Он должен идти, а дойдет или нет - не столь важно. Он будет жить, пока идет, а если остановится, задумается, будет сомневаться, - умрет.

И он шел и не думал. Скелет. Еще один, еще. Да, он тоже умрет, но не здесь.

И он шел. Ноги, сбитые в кровь, прилипали к камням. Пить уже не хотелось, есть тоже. Скатившись вниз по осыпи, он встал, свернул за поворот...

И закричал! Зажмурился, упал и замер.

Не сразу пересилив страх, он с опаской поднял голову и осмотрелся.

Вокруг было очень светло. Яркое синее небо и... что это? Ослепительный желтый кружок. Быть может, солнце? А на земле росла трава - зеленая, густая. На всей земле, куда ни глянь, - трава. Он вытянул руку и осторожно потрогал травинку. Травинка была мягкая и теплая. И все-таки, отдернув руку, он замер и прислушался - тихо. Тогда он встал и сделал шаг, второй... Остановился. Там, в лабиринте, он был не один. Вокруг были стены, за которыми, в случае опасности, можно укрыться. Здесь тоже кое-где валялись камни, но разве за такими спрячешься? Здесь, в пустоте, человек беззащитен...

Нет, так нельзя. Он не должен бояться! И Молчаливый двинулся вперед. Он шел все быстрей и быстрей. Какая мягкая трава, какая теплая земля! А пьянящие запахи! А солнце! Как можно было жить в сыром, холодном, тесном лабиринте? Как можно было верить, что там и только там их счастье? Глупости! Он рассмеялся, обернулся...

И похолодел. Вокруг была трава. Трава, трава, трава, трава до горизонта. А в синем небе - солнце. Больше ничего. Он закричал и бросился назад. Он падал, поднимался и бежал, вновь падал и бежал, кричал и падал. Когда же он увидел стены лабиринта, силы окончательно покинули его, и Молчаливый, упав, уже не мог подняться. Уткнувшись в землю, закрыв голову руками, он тихо застонал и потерял сознание.

Когда он открыл глаза и осмотрелся, была уже ночь. Теперь в черном небе горел ослепительный белый кружок. Земля была едва освещена, вдали темнели стены лабиринта. Стены - это спасение, это спокойствие, это уверенность. Но мир несовершенен, лабиринт конечен. Как же быть?

С трудом подняв лежавший поблизости камень, Молчаливый взвалил его на плечи и медленно понес к лабиринту.