Л 4 (СИ) - Страница 57

Ан, нет! Стоило только выйти от дежурного, как тут же меня и окликнули по имени-отчеству. Даже не успел в сторону самолёта развернуться. Оказывается, вовсе и недалеко тот офицер уехал. Ну ещё бы, чуял же, что всё не так просто, и одним лишь выделением мне персональной охраны в конторе Батюшина вряд ли обойдутся! Сейчас «строить» начнут, инструктировать дополнительно, бумагами обложат… Не удивлюсь, если попутно каких-нибудь задач нарежут… И всё под роспись наверняка, под роспись…

Виду не подал, постарался чтобы мой тяжёлый вздох со стороны получился как бы и вовсе незаметным, развернулся и направился к курилке в нескольких шагах от входа на КП. К тому самому подполковнику. Жаль, что тот так недалеко уехал…

— Присаживайтесь, господин полковник. Его высокопревосходительство первым делом просил извиниться перед вами, что вынужден был с подобным поручением меня отправить… — даже не подумал вставать при моём приближении офицер. Что это? Банальная невоспитанность? Хамство? Или очередная проверка на выдержку?

— За что извиниться? — не понял и переспросил. Ну и поморщился слегка, как бы показывая тем самым своё явное недоумение. В ответ на это обращение по званию. А что до всего остального, так пока подождём, послушаем и посмотрим…

— Ну, как же. Вы полковник, а я по чину ниже и буду вас инструктировать…

— Погодите, — не дал высказаться офицеру, прервал фразу на середине. И улыбнулся с самым наипростецким выражением, как мне казалось, на лице прямо в эти хитрющие глаза напротив. — К чему этот фарс? Какой полковник? Я уже почти год, как в отставке. Так что не чинитесь и начинайте свой инструктаж. А я внимательно выслушаю всё, что вы мне скажете.

— Хм, — едва заметно прищурился порученец Батюшина и посерьезнел. И веселая хитринка у него из глаз разом куда-то пропала. — Его высокопревосходительство был почему-то весьма уверен, что вы скажете именно эти слова. А я, к моему сожалению, проиграл пари. Но вы правы, перейдём к делу. И ещё. Николай Степанович в этом случае просил напомнить, что вы сейчас служите не Его Императорскому величеству лично, а России. Отставки в подобном случае, как вы понимаете, быть не может.

— Я услышал, — постарался не выказать удивления, не высказаться резко по поводу дурацкого, на мой взгляд, пари и сохранить нейтральное выражение лица. Но холодка в голос ощутимо добавил. — И понял. Согласен. Но, достаточно преамбул, давайте всё-таки приступим к делу.

— Хорошо, — подобрался подполковник. — Я вас надолго не задержу, Сергей Викторович. Как вы знаете, с союзниками у нас на сегодняшний день весьма непростые отношения. Проще сказать, этих отношений отныне нет вообще…

Кивнул в ответ на это уточнение. Ну а что? С подобным утверждением трудно не согласиться. Особенно когда оно соответствует реальному положению дел на сто процентов.

— Поэтому нашим министерством было предложено следующее…

Да… Инструктаж получился действительно коротким, но весьма ёмким. Да и не совсем инструктаж это оказался, а, скорее, ввод в курс предстоящих нам со Второвым дел там, в Сибири, и краткие рекомендации по поведению. Так думаю, чтобы я, по своей всегдашней привычке любопытствовать, не сунул свой нос туда, куда его совать не следует и не вляпался опять же туда, куда совсем не нужно вляпываться…

Сдержал слово подполковник, не задержал, минут в десять уложился. И бумаг никаких не пришлось подписывать. Да и тайной всё это будет лишь до нашего прилёта в Иркутск, в местное Управление по золотодобыче. Потому-то и сам Второв летит с нами, поскольку именно ему поручено столь щепетильное и столь значимое для Империи дело. Вряд ли кто другой с подобным мог бы справиться. Но даже и Второв без значительной силовой поддержки там, в Сибири, величина уже не столь значительная, как здесь, в центре. Поэтому загодя в Иркутск были направлены несколько воинских эшелонов с личным составом. С ними у Николая Александровича появляются все шансы на успешное разрешение этого дела. Какого? А вот тут даже я удивился. Отжимает Николай Александрович у союзников золотодобычу, пользуется подходящим моментом. Заодно и всех прочих постарается к ногтю прижать. И всеми силами пресечь утечку золота в Китай. Для чего ему даны Государем действительно очень широкие полномочия. Как бы не весь дальний Восток в негласное управление передаётся. По золотодобыче, само собой. С правом карать на месте и миловать…

Одними имеющимися войсками предполагается справиться только на начальном этапе, а дальше придётся к этому делу подключать местное казачество. Вот где реальная и основная сила, вот на кого делает ставку Второв. Осталось лишь сделать так, чтобы казачество пошло за ним. И у него есть чем заинтересовать казаков…

И моя так называемая охрана вовсе даже и не охрана, на самом-то деле. Это тоже отвлекающий фактор на первоначальном этапе, чтобы сразу подозрений сейчас и здесь, а потом и там, на месте, ни у кого не вызвать. И работать они по прилёту в Иркутск будут по своему собственному плану.

Так что зря я расслабился. Контрразведка снова в свои запутанные многоходовые игры играет…

И как-то не по себе мне на мгновение стало, даже плечами передёрнул от нехороших предчувствий. Как-то сама собой правая рука за отворот куртки скользнула, кобуру нащупала. Провёл пальцами по левому боку, убедился, что револьвер мой на месте находится… А ведь зря, зря я в оружейный не зашёл, как собирался всё последнее время, и не прикупил себе ещё что-нибудь компактное и привычное в довесок. А теперь придётся оружием в Иркутске закупаться. Или где-нибудь на промежуточном аэродроме посадки. Если появится такая возможность, конечно.

Да причём тут возможность? Обязательно прикуплю что-нибудь подходящее, коли уж охраны у меня не будет. И тут же одёрнул себя мысленно. Как будто она у меня весь этот прошедший год была… Просто я сегодня расслабился. Вот как увидел их под самолётом, так сразу и расслабился. Оттого и перестроиться не успел, слишком уж быстро события происходят, новости со всех сторон так и сыплются. От Игорева вчерашнего известия всю ночь отходил, и тут навалили очередных грядущих неприятностей целый воз. Вези, бродяга! Бр-р. Даже головой помотал, освобождаясь от тревожных мыслей. Сейчас о другом думать нужно!

Подошёл к самолёту, поймал внимательный взгляд Второва, кивнул ему. Помощник экипаж построил, доложил о готовности к вылету. Он у меня теперь тоже штатский. Помощник, я про него сейчас говорю. Ушёл поручиком в отставку по ранению. Летал на «Фарманах» и «Вуазенах». Зовут, как и меня, Сергеем. Тёзка. Только Николаевич он.

Ну раз все и всё готово, тогда можно по местам расходиться и к запуску готовиться!

Подождал, пока пассажиры и экипаж по лесенке в кабину поднимутся, шагнул замыкающим и притормозил, насторожился и оглянулся через плечо на звук мотора. Да что ещё!

Развернулся лицом к нещадно пылящему по грунту автомобилю. Присмотрелся и выдохнул с облегчением. Никак Игорь нас решил самолично проводить? Или просто попрощаться приехал…

Лимузин остановился чуть в стороне, не доехал до самолёта буквально с десяток метров, чем заставил меня несколько удивиться. Что это Игорь так осторожничает? Как-то раньше я за ним подобного не замечал, всё время прямо к лестнице на своём авто подкатывал.

Тем временем, пока я от поднятой и долетевшей до самолёта пыли отплёвывался, Сикорский выскочил из машины, быстрым шагом, чуть ли не бегом, преодолел оставшиеся до меня метры и, даже не поздоровавшись, подхватил под руку, буквально силком оттащил к своей машине, а там… А там Елизавета Сергеевна образовалась за распахнувшейся при нашем приближении дверкой. Собственной, так сказать, персоной…

— Вот. Сами разбирайтесь! — легонько подтолкнул меня Игорь в спину, развернулся и таким же быстрым шагом назад к самолёту направился. Чтобы я его притормозить не успел, наверное.

Вот это подставил так подставил! И что мне теперь делать?

— Доброе утро, Елизавета Сергеевна, — пробормотал. И ни одной умной фразы в голову не приходит. Не говоря уже о мыслях. А у самого в голове звенит. Это, наверное, враз куда-то пропавшие мысли в голове скачут, о череп изнутри бьются и никак выхода наружу найти не могут… Ни за одну уцепиться не могу. Просто чудеса какие-то! Но постарался хотя бы лицо держать, не показать своего смятения от этой встречи.