Л 4 (СИ) - Страница 4
Чем выше по начальству, так сказать, «поднимался», тем было легче. Меня, наконец-то, узнали (в кой-то раз спасибо газетчикам), и доказывать почти ничего не потребовалось. Но рассказать всё о своих приключениях, конечно же, пришлось. В который уже раз…
Свою местную шапку поменял на папаху, истёртый кафтан-кожушок на черкеску. Погоны достал свои, начал, было, пришивать (ординарца-то у меня нет), да тут меня и остановили. Принесли новые. Их и пришил. Вызвал тем самым удивление окружающих. Сначала народ косился, ухмылялся в усы и бороды, ждал моего позора по владению ниткой и иголкой, да не дождался. Очередной плюсик мне в карму.
Ну и награды на законное место вернул. Не всё же их в тряпице, да в мешке носить? Не для того их вручали…
Кинжала с шашкой вот только не дали. В таком виде я и предстал перед светлые очи великого князя…
И выхлопотал (благодаря личному знакомству) законное основание на какое-то время задержаться в дивизии, в том самом уже знакомом полку. С обязательным условием наладить в дивизии воздушную разведку. Само собой, согласился. А почему бы и не согласиться? Ну, во-первых, самолётов у князя нет от слова «вообще». Даже трофейных нет. И родной венценосный братец Николай Александрович с авиатехникой никак не помог…
А во-вторых, и это самое главное, появляется возможность спокойно вписаться в происходящие сейчас в стране события, ознакомиться с текущей обстановкой и оглядеться. Потому как некое опасение у меня всё-таки присутствует — подобные удары и травмы головы так просто не проходят (приёмы сабельного боя я же забыл?). А вдруг в самый неподходящий момент что-то эдакое непонятное и всплывёт. Так что лучше пусть всплывает здесь, на фронте, подальше от столицы… А самолёт мы князю найдём, есть у меня кое-какой личный опыт и намётки на будущее…
И, наконец, самое для меня важное, это возможность проверить себя в воздухе. Получится ли у меня отбросить прочь страхи?
С радушным гостеприимством разведчиков пришлось расстаться. Ну не моё это — всё время по горам скакать! Говорю же, видеть эти скалы больше не могу! Правда, в последнее время моя нелюбовь к Карпатам несколько поутихла. Сказалась, очевидно, новая перемена в судьбе. Да и обстановка тому явно поспособствовала.
Но уроки мои продолжились в полку, и учителей у меня было достаточно. Удивляло при этом отношение ко мне личного состава. Никто и внимания не обращал на мои полковничьи погоны. Нет, не так сказал. Обращать-то обращали, Устав к этому обязывал, но вот такого преклонения перед их золотым блеском, как в войсках, не было. Здесь уважали за конкретные дела, за личную храбрость. И мои Георгиевские кресты в этом отношении пришлись как нельзя к месту. А дела мои столичные газеты не так давно во всех подробностях расписывали…
Несмотря на якобы перемирие войска никто с позиций не снимал. Хотя среди штабных прошёл лёгкий слушок, что вскоре передислоцируется дивизия на юг, поможет сербам. Это у нас тут тишь да гладь, а у братьев-славян войнушка продолжается. Поэтому вскорости предстоит дивизии исполнить союзнические обязательства. А там, глядишь, и до Босфора вместе с ними дойдём. Я к этим слухам относился спокойно. Как-то всё равно мне было. С головой окунулся в новую непривычную для меня жизнь, в простые человеческие отношения, где слово «честь» является не формой и не пустым звуком. Короче, понравилось мне в дивизии…
А там разведка подсуетилась и получила оперативные сведения про расположенный на равнине в нескольких днях пути от нас австрийский аэродром, да и подговорили меня наведаться к ним в гости. Ну и выбрали самые тёмные ночи для неожиданного визита. Само собой, действовали с полного одобрения старшин и командиров. И старейшин. Правда, обязательным условием было сработать скрытно и ни в коем случае не попадаться в руки противнику… Ну и командиру бригады наряду с великим князем пока решили не докладывать ничего. Получится у нас — будем «на коне». Ну а если нет… На нет, как говорится, «и суда́ нет»…
Последнее условие заставило разведчиков по понятным причинам поморщиться. Горцы же, джигиты… Такого слова «нет» для них не существует.
Время для похода в гости подобрали с таким расчётом, чтобы в конечной точке маршрута до рассвета оставалось не больше пары часов. И караул на австрийском аэродроме к утру устанет, расслабится, и мне всё-таки будет легче садиться в расположении бригады по светлому времени…
Ну и пошли себе с Богом, потихоньку пробираясь мимо противника. Чем глубже забирались в австрийский тыл, тем становилось проще выбирать дорогу. Шли, в основном, по ночам. Днём отлёживались. Так и дошли.
Дальше ещё проще было. Воспользовались расслабленностью австрийцев, почти свободно въехали в город. Почти, это потому что всё-таки пришлось обходить рогатки на въезде. Впрочем, службу на блокпосте австрийцы несли не то чтобы спустя рукава, но и недостаточно бдительно. Скорее, просто отдавали дань этой службе. Война-то то по сути почти закончилась, активные боевые действия в ближайших окрестностях никто уже давно не ведёт.
Так что пост на въезде мы просто обошли. Да здесь на ночных городских улицах даже патрулей никаких не было! Единственное, дальше окраины не сунулись — нечего наглеть и «дразнить гусей». Да и не нужно нам было дальше. Аэродром-то вот он, как раз на окраине и располагается.
Выглянувшая так своевременно из-за облаков луна хорошо подсветила знакомые брезентовые ангары и выдала нам немногочисленную бодрствующую охрану.
Караульные у полосатого шлагбаума даже не успели ничего понять, как их уже повязали и в быстром темпе опросили. А больше никого из несущих службу на поле и не было. Резать никого не стали, связали крепко да так и оставили у шлагбаума. Ночи пока ещё тёплые, не замёрзнут. На всякий случай подпёрли подвернувшейся под руку железкой входную дверь в караульное помещение, пробежались вдоль ангаров, заглянули в каждый из них, осмотрели содержимое. Остановился в конечном итоге на уже знакомой мне по прошлому разу технике.
Сдвинули в стороны брезентовые шторки входа, на руках выкатили биплан на улицу, проверили наличие топлива. На всякий случай загрузил в кабину стрелка ещё несколько жестянок с бензином и маслом.
Интересно, это не одна ли из тех машин, которые нас тогда в воздухе, а потом и в горах гоняли? Сжечь тут всё, что ли? Жаль, что весь лётный состав в городе квартирует, а то бы я отсюда просто так не ушёл. Да и от намерения пустить «красного петуха» австрийцам меня казаки с трудом отговорили-удержали. Ну, да. Я-то сейчас улечу, а им-то потом отсюда на своих выбираться…
Запустился, прогрел мотор, вырулил на полосу. Рулил почти наощупь — луна как назло снова спряталась за облака. Хорошо хоть успел осмотреться и запомнить расположение накатанных рулёжек и полосы для взлёта.
Так в полной темноте и взлетел. И никто мне не помешал. Успел краем глаза заметить какую-то суету возле караульного помещения и вспышки выстрелов. Самих выстрелов, правда, не слышал, рёв мотора все звуки забивал. Ничего, вернусь скоро, ждите…
После взлёта перевёл самолёт в резкий набор высоты. Потому как темно, ничего не видно и опаска понятная присутствует. Мало ли какое дерево на пути может оказаться или крыша чья-то? Или ещё что…
Подпрыгнул на несколько десятков метров вверх и на такой высоте начал разгоняться. Ну и развернулся в нужную мне сторону. Осмотрелся сверху — тишина в городе. Какого-либо видимого переполоха в этой темноте внизу не наблюдаю, новых огней не загорается, никто с фонарями по улицам не бегает…
Через пару минут город остался далеко позади — можно набирать высоту…
Даже не ожидал, что настолько просто получится угнать самолёт. Что-то совсем местные вояки расслабились. И за горцев как-то совершенно не беспокоился. Был уверен, что спокойно уйдут. А что у караулки кто-то пострелял, так это наверняка со страху местные в белый свет и палили…
И только сейчас сообразил — я же со всей этой нервотрёпкой по угону вражеской техники совсем забыл о своих страхах! Сообразил и заорал от восторга! Лечу! Плечи пошире развёл, на сиденье выпрямился, голову над козырьком высунул. И тут же захлебнулся холодным воздухом, рот быстренько захлопнул — щёки под напором воздуха чуть было по старым швам не треснули. Тут же вниз нырнул, козырьком прикрылся, выдохнул. Больше так не подставлялся, но восторг не унялся. Я! Буду! Летать!