КЖД IV (СИ) - Страница 48

Меч Тени.

Лезвие состоящие из того, что можно было охарактеризовать как отсутствие света. Не достаточно материальное, чтобы металла, да и любой другой материал, смог сдержать его, но достаточно острое, чтобы повредить самой душе и сути любого существа.

Пыль от удара Скорбь ещё не успела рассеяться, а Кальдур уже воткнул своё тайное оружие ему точно в середину спины, надеясь найти там хотя бы какое-то подобие позвоночника и скопления нервов. Коснулся ладонью холодного и щербатого камня, когда лезвие прошло насквозь, ни встретив никакого сопротивления.

Скорбь покачнулся, его рука дёрнулась, стискивая угловатую рукоятку палицы. Удар он точно почувствовал. Оставил палицу в земле и просто развернул к Кальдуру лицо, посмотрел ему в самую душу, дал понять, что даже такое оружие не произвело на него впечатление.

Они снова застыли напротив друг друга.

— У тебя есть что ещё, Кальдур?

Розари пыталась сохранить самообладание, но в её голосе колкими иголками проступала тревога.

— Нет... я всё перепробовал... что это вообще за тварь?

— Никогда не видела такого, он как будто жрёт наши удары, как кашу с утра, и просит ещё. Что нам с ним делать?

Доспех Розари несколько раз хаотично поменял цвет и стал матовым. На всякий случай она приняла Форму Отрицания, и видимо теперь решила играть от защиты.

— Только без Формы Разрушения, Розари. Останешься без защиты. И тогда он победит.

— Я знаю.

— У его сил должен быть предел. Даже у Госпожи он есть!

— Согласно. Что ты предлагаешь?

— Он делает паузы. Может быть, это не театральщина и не издевательство над нами... Нужно не давать ему отдыхать и восстанавливаться. Будем бить его, пока он не сломается.

— А если первые сломаемся мы?

Вместо ответа он бросился вперёд.

***

Клинки гнулись и ломались о тяжёлую броню Наира. Кальдур орал и тут же отращивал новые, бросался в атаку, искал бреши в сочленениях доспеха, проникал в них светоносным металлом, атаковал снова и снова. Удары палицы вминали его доспех, подбрасывали в воздух, откидывали в сторону, вбивали в землю, но каждый раз он поднимался и атаковал снова.

Внутри своей скорлупы он истекал потом, но хотя бы ещё не кровью. Его дыхание было настолько тяжёлым, что он уже не слышал ничего кроме него. Только лишь крики Розари и треск её клинков в редкие промежутки между вдохами. Временами бесконечный танец металла перед его глазами сменялся короткими виденьями. Сначала приятными, о той части его жизни, когда ему было спокойно. А потом тревожными и даже болезненными.

Уничтожение его деревни.

Смерть дяди.

Смерть Хизран.

Пленение Госпожи.

Смерть Колосса.

Смерть Анижи.

Последние видение, самое неприятное, удержалось в его поле зрения настолько долго, что его затошнило. Очередной клинок его жалобно пискнул и сломался о чёрную броню. Кальдур ушёл вниз к самой земле и избежал ответного удара.

— Р-а-а-а!

Его буквально согнуло пополам от ярости. От перебитого дыхания тут же закололо бок, он стиснул зубы и разозлился ещё больше. Так, что потемнело в глазах, он перестал себя помнить секунду или две, очнулся от своего собственного рыка и боли в стиснутых зубах и кулаках.

Его клинки стали чёрными и заклубились дымом, совсем как оружие Бирна. Он даже удивиться не успел — ноги уже несли его к противнику.

С силой, которой даже Скорбь не смог совладать, он обрушился на руку с палицей. Схватил её, утянул на себя, так чтобы Наир потерял равновесие, и не отпуская хватки начал рубить её неистово и неотвратимо. Чёрное лезвие его клинка не гнулось, но шло трещинами и щербилось. И было таким острым, что в нарукавнике Скорби сначала появилась выбоина, какие бывают от топора на дереве. И через несколько мгновений, Кальдур перестал дышать и рубить, ведь рука Наира вместе с рукояткой палицы вдруг отделились от тела, и упали на землю.

Скорбь застыл.

Кальдур выпустил хватку, грубо толкнул Скорбь в грудь, тот отшатнулся. Обернулся назад, схватил пальцу, оторвал её от земли, почти не чувствуя веса и тут же ударил ею Наира. От удара поднялся сноп пыли, но Кальдур уже и так ничего не видел. Он удар снова, потом снова, и снова.

Теперь он вбивал Скорбь.

Он не думал, что сейчас мстит, в том числе и за свои проигрыши и унижения, не думал, что было бы неплохо делать эту процедуру на более твёрдой поверхности, на прекрасном белом мраморе, просто чтобы дать Наиру прочувствовать всё в полной мере. С каждым ударом о чёрные доспехи от палицы отлетали осколки, она рассыпалась, но становилась всё тяжелее. Злоба внутри Кальдура отступала, и он чувствовал, как тревога поднимается от его ног к затылку. Тело слушалось всё хуже, всё больше напряжения и боли он чувствовал, всё тяжёлее и равнее становилось его дыхание, и всё сильнее болело сердце.

Он достиг своего предела.

Его тело не может выдержать такой нагрузки. Если Кальдур продолжит в том же духе, то через минуту, две, может три, он просто упадёт замертво.

Палица сломалась первой.

Переломилась где-то по середине, едва не увлекла Кальдура вниз. От отшатнулся назад, уже не в силах стоять, и опустился в странную позу, коснувшись земли ладонью и обоими коленями, но оставшись стоять широко и не потеряв способность отпрыгнуть и спасти свою жизнь в случае чего.

Скорбь, от ударов почти полностью погружённый под землю, выбрался одним нечеловеческим движением и оказался на ногах.

Посмотрел на обрубок своей руки и затем Кальдура. В районе плеча доспех Скорбь потерял свою твёрдость, запузырился, будто кипящий дёготь, сполз вниз и в какие-то мгновение сформировал новую руку. Не отворачиваясь от Кальдура, и явно издеваясь, Скорбь несколько раз сжал отросшие пальцы в кулак, и даже прокрутил руку в плече, пародируя движения, которыми сам Кальдур разминался перед боем.

Палица притянулась к его руке и заросла так же быстро, он играючи прокрутил его запястьем и снова взвалил на плечо, застыв в расслабленной и торжествующей позе.

Розари оказалась между ними, не дав Скорби даже примериться к финальному удару. Выпрыгнула в высоко вверх, изогнулась по-кошачьи, чтобы в очередной раз проткнуть ему горло. Скорбь вдруг выпустил палицу, и пока она падала ему за спину, он перехватил Розари в воздухе, встряхнул, пробил её живот рукой насквозь и задрал вверх.

Струйки крови тут же полились по доспехам Наира, ошеломлённая Розари повисла в воздухе, всё ещё пытаясь добраться до цели своими клинками, и не понимая, что произошло.

Она захрипела, потеряла дыхание и вдруг выгнулась так, что показалось, что её спина сломается. Её крик, пусть и искажённый доспехом, уже и близко не напоминал человеческий. Из всего её доспеха рвались шипы, искорёженные и несимметричные. С маски смерти исчезли глазницы и очертания лица, она стала полностью гладкой, и от этого только более угрожающей. И там, где должен был располагаться её рот, маска расползлась в стороны, обнажив пасть полную треугольных зубов. Вместо того, чтобы пытаться вынуть из себя руку этой твари, она воткнула в неё шипы и стала подтягиваться вперёд.

Стальное чудовище сцепилось со Скорбью. И побеждало. Скорбь пытался сопротивляться, но шипы Розари оказались настолько острыми и прочными, что каменный доспех уже не мог задержать их. Шипы прорастали сквозь тело Скорбь и он терял подвижность.

Холодные руки испуга потянулись к горлу Кальдура.

Их учили дышать и успокаиваться не просто так. Ни раз и ни два, Цинния говорила ему о самой чудовищной смерти для кайрам. И во время Шестой Битвы он своими глазами видел кайрам, умершего такой смертью.

Крустификация.

Древо из шипов и лезвий, формой уже не напоминающее человека, проросшее внутри огромного порождения Мрака. Так бывает, если потерять контроль, неистово и неумолимо желать смерти своему врагу, и повторять один и тот же приказ своей доспеху.

Убить. Убить. Убить.