Кюхля - Страница 22

- За вольность, Кюхельбекер! До конца!

Вильгельм осушил чашу, и голова у него закружилась. Все казалось ему прекрасным. Неожиданно для самого себя он потянулся к Каверину и обнял его. Каверин крепко его поцеловал. Кругом засмеялись.

- Он влюблен, - сказал низенький гусар, подмигивая. - Я всегда их узнаю: когда влюбленный выпьет, тотчас целуется.

Черный гусар спросил у Пушкина:

- Это твой бонмо 1, что в России один человек нашелся, да и то медведь, - про вашего медвежонка?

1 Острота, словцо (франц. bon mot).

- Мой, - самодовольно тряхнул головой Пушкин.

- Может, и человек найдется, - важно сказал черный гусар.

Пушкин поднял высоко стакан:

- За тебя и за медвежонка. Черный гусар нахмурился.

Но Пушкин уже хохотал, вертелся вокруг него, щекотал его и тормошил. Он всегда был таким, когда немного смущался.

- Пьер, - кричал он Каверину, - Пьер, будь моим секундантом! Сейчас здесь будет дуэль.

Каверин засмеялся глазами, потом мгновенно сделал "гром и молнию": перекосил лицо и открыл рот. "Гром и молния" был его любимый фокус.

Он вышел из-за стола. Пьяный, он держался на ногах крепко, но слишком прямо. В полуулыбке приоткрылись его белые зубы. Так он прошелся вокруг комнаты легкой танцующей походкой. Остановился и запел грустно, и весело, и лукаво:

Ах, на что было огород городить,

Ах, на что было капусту садить.

И присел и начал выкидывать ногами. Черный гусар забыл о Пушкине и тянулся к Каверину:

- Эх, Пьер, Пьер, душа ты моя геттингенская. А Каверин подошел и хлопнул его по плечу:

- Тринкену задавай! Шамбертень пей - хорош! Кюхля охмелел. Ему было грустно необыкновенно.

Он чувствовал, что сейчас расплачется.

- Влюблен, влюблен, - говорил, глядя на него, низенький широкоплечий гусар. - Сейчас плакать начнет.

Он незаметно подливал ему вина.

Кюхля плакал, говорил, что презирает вполне низкую вещественность жизни, и жаловался, что его никто не любит. Низенький на него подмигивал. Кюхля видел это, и ему было немного стыдно. Огни свеч стали желтыми рассветало. За столом гусары задумались.

Пушкин уже не смеялся. Он сидел в углу и разговаривал тихо с бледным гусаром. Лоб гусара был высокий, глаза холодные, серые. Улыбаясь язвительно тонкими губами, он в чем-то разуверял Пушкина. Пушкин был сумрачен, закусывая губы, поглядывал на него быстро и пожимал плечами. Кюхля только теперь заметил гусара. - Это был Чаадаев, гусар-философ. Он хотел подойти к Чаадаеву, поговорить, но ноги его не держали, а в голове шумело.

Пора было расставаться: Каверин налил всем по последнему стакану.

- За Кюхельбекера. Принимаем в нашу шайку. Выпьем за дело общее, res publica... 1

1 Общее дело (лат.); отсюда: республика.

Он выпил, потом вынул вдруг саблю из ножен и пустил ее в стену.

Клинок вонзился в дерево, трепеща. Каверин засмеялся счастливо.

На улице было прохладно и сыровато. Деревья аллей были свежи и мокры. Хмель довольно быстро прошел. Было утро, легкая пустотаОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com