Квантовый ум. Грань между физикой и психологией - Страница 44

Между XVI и XVII вв. ученые разрывались между этими двумя мировоззрениями. Они занимались физикой, но использовали религиозные метафоры. Например, Исаак Ньютон был не только великим физиком, но и, вероятно, последним великим магом. Он делал великие открытия в математике и физике, но также практиковал магию и алхимию.

Сегодняшние ученые все еще находятся в том же положении. Например, Эйнштейн подвергал сомнению вероятностную интерпретацию квантовой физики, говоря: «Бог не играет в кости». Как и религиозные лидеры до Возрождения, он отождествлял материю с Богом. Иными словами, физики по-прежнему связывают мир природы с опытом Бога, в то же время говоря, что существование Бога невозможно доказать или опровергнуть.

Несмотря на то что сегодня этот разрыв все еще лежит в основе науки, если посмотреть на популярные книги, в которых современная физика соединяется с квазирелигиозными системами и терминами: «Дао физики» Капры, «Духовная Вселенная» Вольфа и «Частица – Бог» (The God Particle) Леона Ледермана, – можно ощутить изменение в атмосфере. Спустя пять веков после Возрождения мы заигрываем с идеей примирения между наукой и религией, соединения шаманской точки зрения с объективными измерениями⁴.

Внутренняя жизнь Паули, которая рекомендовала милосердие, вероятно отличалась от внутренней жизни Френсиса Бэкона, проявлявшего мало терпимости в отношении иррациональных событий. Он беспощадно заявлял:

Сексизм, расизм и антипатия к Земле, характеризовавшие Бэкона, были продуктами тех времен, когда сексизм и рабство представляли собой стандартную практику. Однако даже сегодня маргинализируемые группы считаются варварскими, примитивными, нечистыми и подобными животным, и либеральные демократии все еще практикуют предвзятые подходы в экономике, которые «обуздывают» такие группы и делают их экономическими «рабами». Сексизм и расизм невозможно отделить от разрушения экологии или от теоретической физики – и там, и там действует одна и та же исходная предпосылка маргинализации.

Концепция обращения природы в рабство стоит и за используемыми сегодня физическими терминами и определениями. Например, работа – это форма энергии⁶. В физических обозначениях E = W, где работа определяется как сила, действующая на расстоянии, то есть W = F × D. Хотя человеческое рабство, в конце концов, было официально упразднено, новыми рабами становились машины, использующие энергию и выполняющие работу, перемещая тяжести. Сегодня большинство средних людей больше не думают о рабстве, однако природу считают таким же рабом, как и машины для выполнения тяжелой работы.

Сущность всех форм рабства состоит в убеждении, что раб – это «другой», не я. Считается, что у раба нет чувств, и потому его можно использовать, не относясь к нему как к духовному существу. Если мы думаем, что у раба нет чувственных способностей, то считаем себя вправе делать с ним что хотим – он этого не заметит. В природе видели и продолжают видеть источник энергии, которую можно добывать и использовать для человеческих нужд. Сила воды, уголь, нефть, минералы и другие природные вещества больше не были тайнами, которым следовало поклоняться, и стали ресурсами, подлежащими использованию или порабощению. Большинство людей считают такие мысли, как «земля страдает, если мы ее роем», недоказанными, нелепыми или старомодными.

Даже сегодня такие астрономы, как Николай Кардашев из бывшего Советского Союза, классифицируют цивилизации в соответствии с тем, сколько энергии они потребляют. Его идеи часто используют современные физики, которые вместе с правительствами планируют будущее нашей планеты. Кардашев относил к типу I цивилизации, контролирующие энергетические ресурсы всей планеты. Согласно этой точке зрения наша сегодняшняя цивилизация относится к типу I. Более развитая цивилизация типа II будет контролировать энергию солнца, а цивилизация типа III – энергию всей Вселенной, и даже управлять пространством-временем.

В этой точке зрения вызывают беспокойство допущение правомочности и философия присвоения в качестве собственности. Такой подход исходит из допущения, что люди вправе делать с Вселенной что угодно, и оценивает цивилизации на основании того, насколько велика их власть над природой.

В эпоху Возрождения переживание отношения к природе как к духу заменялось идеей ее использования. Поскольку считалось, что природа обладает особыми силами, женщин, которые были наделены сходными особыми силами, например, тем, что называлось ведьмовством, можно было изучать, но следовало и осуждать. Бэкон говорил

В те времена тысячи женщин сжигали на кострах по обвинению в ведьмовстве. Было приемлемо истязать природу и женщин, равно как и людей других рас. Бэкон был не только ученым, но и генеральным прокурором Англии. Наука и политика были едины.

Когда я изучал физику, никто не упоминал об этих исторических фактах. Я сомневаюсь, что они были известны моим учителям. Если бы я знал эти вещи, когда изучал физику и ее приложения, то выбрал бы другой путь. Возможно, я занялся психологией для того, чтобы вернуть себе те чувства, которых, как мне казалось, недоставало в точных науках. Сегодня мы стоим на пороге объединения физики, психологии и шаманизма в новое и всеобъемлющее мировоззрение.

История – это не только описание прошлого, но и бессознательная часть настоящего. Она влияет на всех. Нам необходимо помнить, что даже сегодня новые открытия в физике обычно не бывают направлены на то, чтобы помогать нам улучшать наши взаимоотношения с Матерью Землей. Возможно, именно поэтому мы пытаемся посылать людей на другие планеты, но заходим в тупик, когда дело касается разрешения проблем личных отношений и социальных вопросов. Это область духа и чувства, маргинализируемой части жизни, которая нуждается в большем понимании. Многие ученые, подобно Эйнштейну, признают, что легче решать уравнения, чем иметь дело с людьми.

Но наука, которая способствует невежеству в личных вопросах, создает политику, не осознающую этику, – политику, дающую самое мощное оружие людям, которые почти ничего не знают о природе или других человеческих существах. Чтобы мы могли противостоять этой маргинализации, физиков должно интересовать не только то, какую следующую частицу им предстоит открыть, но и то, какой следующий шаг необходим для нахождения общего языка с природой. Точно так же терапевты должны задаваться вопросом не только о том, что в данный момент означает для человека то или иное внутреннее переживание, но и о том, как оно связано с его телом и с окружающей средой.

Не все мотивации, которыми руководствуется развитие науки, лишены чувства. Многие из них имеют эмоциональную основу. Например, идеи Ньютона неразрывно связаны со второй эпидемией чумы в Европе. В 1665 г., когда Европу поразила вторая эпидемия, оставившая после себя безмерные страдания, ему был двадцать один год и он жил в Оксфорде.

Только представьте себе: идет 1665 год, и Ньютон – студент университета. В первый год его обучения Оксфорд закрывается, чтобы спасти своих студентов, памятуя о том, что в 1350 г. от эпидемии погибли две трети студентов университета. Ньютон тяжело переживал эти события. Его последующие открытия были связаны с этим страшным опытом. Он изучал природу отчасти для того, чтобы покорять ее ради блага всех человеческих существ.