Кузнец (СИ) - Страница 4

— Привет, дядя Антон. Отец сейчас подойдёт.

Его хитрая улыбка не ускользает от моего внимания. Что-то задумал, но что именно — пока загадка. Впрочем, я люблю разгадывать загадки, особенно когда они связаны с человеческой природой.

Тяжело опускаясь на стул, он шумно вздыхает. Театральность движений выдаёт привычку манипулировать окружающими через жалость. Старая как мир техника.

Саныча не пришлось звать — опытный игрок знает, когда выходить на сцену. Он появляется, картинно зевая, словно только проснулся.

— Антон! А я тебя не ждал. — его деланное удивление почти искусство.

Улыбка мясника расплывается ещё шире, как у кота, уверенного в своей добыче.

— Са-а-аш! Обижаешь! Сегодня последний день заказа. — его пальцы отбивают нервный ритм по столу.

— Не поверишь. Совсем вылетело из головы, — Саныч мастерски нагнетает обстановку. — Давай лучше завтра.

Наблюдаю за этим спектаклем с растущим интересом. Теперь понятно, откуда у меня эта страсть к психологическим играм — гены не обманешь. В прошлой жизни я был более прямолинеен, а здесь приходится сдерживать врождённое желание манипулировать людьми.

— Да ничего страшного, я могу и завтра зайти, — Антон поднимается с наигранной тяжестью. — Но по условиям договора завтра ты сделаешь пятнадцатипроцентную скидку.

Саныч, погрузившись в показную задумчивость, исчезает в кузнице. Десять минут тишины — прекрасно выверенная пауза для нагнетания напряжения. Замечаю, как недоумение на лице Антона сменяется беспокойством — его план идёт не по сценарию.

Возвращение Саныча эффектно: свёрток с ножами падает на стол с металлическим лязгом.

— Как-нибудь в другой раз, товарищ аферюга, — его поза у двери излучает спокойную силу.

Прищуренные глаза Антона выдают растерянность. Его безупречный план, основанный на привычной необязательности Саныча, разбился о мою предусмотрительность. Пусть отец не идеален, но он — моя семья, а я защищаю своих.

— Зачем тогда клоунаду устроил? — в голосе мясника сквозит досада.

Басистый смех Саныча наполняет комнату. Отворачиваюсь, скрывая удовлетворённую ухмылку — такие уроки необходимы для поддержания порядка в любом обществе.

— Чтобы на твою наглую рожу полюбоваться.

— Ну ты и козёл, конечно, Саша! — Антон поспешно хватает свёрток.

— Эй! Лысый. Деньги гони. — команда Саныча останавливает его у двери.

Как я и предполагал — денег у него нет. Классическая тактика: прийти без денег, надеясь на скидку или отсрочку.

— Завтра занесу, у меня с собой нет. — хмурится он.

— Ну и кто козёл? — смех Саныча провожает покрасневшего мясника.

Мысленно анализирую произошедшее. Этот метод — прекрасный инструмент для выявления истинной сущности человека. Ценная информация для будущих взаимодействий.

— А чё ты не вмешался? — Саныч переключает внимание на меня. — Почему ты не вставил свои пять копеек?

— Тебе лучше знать. Солнце же без сопливых светит. — парирую его же словами.

Его лицо приобретает заинтересованное выражение. Похоже, моя расчётливость ему импонирует.

— Ишь какой умный. Моими же словами мне решил отвечать, — в его глазах появляется хитрый блеск. — Завтра зайдёшь к нему за деньгами, а потом и продукты заодно купишь.

Чувствую подвох, но это отличная возможность для разведки. "Сыграем в твою игру, Саныч", — думаю я, вслух произнося:

— Договорились.

— Вот что хотел уточнить, — я задумчиво потирал подбородок. — На кой чёрт ему столько ножей.

— Да торгаш он до мозга костей, — Саныч, отмахиваясь, кинул. — Ножи тоже продаёт.

Его смех и небрежный взмах руки говорят о многом. Что ж, завтрашний визит на рынок будет познавательным. Десятилетний возраст — отличное прикрытие для сбора информации. Любую ошибку можно списать на неопытность, а любое достижение будет воспринято с удвоенным удивлением. В очередной раз убеждаюсь — правильное позиционирование важнее реальных возможностей.

Душный полдень окутал крытый рынок. Два широких прохода, словно артерии, пульсировали потоком покупателей между рядами прилавков. Воздух был пропитан запахами специй, свежего мяса и летней духоты.

За мясным прилавком возвышался Антон — грузный мужчина с залысинами на висках. Он лениво отмахивался мухобойкой от назойливых насекомых, случайно отпугивая и редких покупателей. В его движениях читалась привычная властность торговца со стажем.

— Дядь Антон, здравствуйте. Я за деньгами. — произнёс я, намеренно громко.

Ноль внимания. Только мухобойка продолжала своё монотонное движение. Пришлось встать прямо перед его носом — теперь точно заметит.

— Здрасте.

— Чего хотел? — процедил он сквозь зубы, по-прежнему избегая прямого взгляда, но хотя бы признав моё существование.

— Не я хотел, а вы отцу моему деньги должны.

Антон недовольно выдохнул, его глаза продолжали рыскать по проходам в поисках покупателей.

— Я же сказал, что сам занесу.

— Отличное предложение. Давайте я вам список оставлю, вы вместе с деньгами продукты и занесёте, — в моём голосе промелькнула едва заметная ирония.

Реакция последовала мгновенно. Его лицо исказила гримаса раздражения.

— Да щас прям, делать мне больше нечего, — он презрительно фыркнул, откидываясь назад.

— Тогда передам вам сообщение отца дословно: если не даст деньги, пусть возвращает ножи.

Он расхохотался, но в смехе слышалась нервозность.

— А ты попробуй отбери!

— Тогда второе сообщение: если не отдаст ножи, он сам через час придёт и всё к чертям разнесёт.

Антона будто парализовало. Краска бросилась к его лицу, пальцы нервно забарабанили по прилавку.

— Да держи ты свои деньги! — он резким движением выдернул пачку купюр из-под прилавка. — С утра ещё ничего не продал, а тут ты...

Пока он отсчитывал банкноты, я успел заметить, что сумма неполная — всего семь тысяч.

— То есть тут десять тысяч? — спокойно уточнил я.

— Ну раз положил! — рявкнул он, пытаясь задавить авторитетом. — Считать научись, а потом предъявляй!

— Этому разводу лет сколько?! — я ловко разложил купюры веером. — Здесь семь, а ему вы скажете, что десять, и остальное я якобы на себя потратил.

Уши Антона налились багровым цветом. Он затравленно огляделся по сторонам.

— Да ты ж мелкая шпана, — прошипел он почти беззвучно и достал недостающие три тысячи. — Забирай и проваливай отсюда.

Деньги я забрал, но на этом поручения Саныча не закончились.

— А мясо-то я могу купить на тысячу?

Лицо мясника моментально преобразилось, маска делового радушия скрыла недавнюю злость. Как никак — первый покупатель.

— Вот, держи, — он картинным жестом протянул бумажный свёрток с мясом. — С тебя тысяча.

Я внимательно изучил содержимое. Вместо обещанного говяжьего ростбифа и филе — обрезки да жилы. Губы сами растянулись в холодной улыбке.

— Ах да, совсем забыл про последнее сообщение, — я аккуратно вернул свёрток на прилавок. — Какое будет мясо, такие и ножи!

Антона словно кипятком окатило. Багровая волна залила его лицо до самой макушки, вены на шее вздулись. Он схватил свёрток и с яростью швырнул его в дальний угол. Воздух наполнился отборной руганью и размашистыми жестами. Через минуту на прилавке появился новый свёрток, собранный с такой силой, что прилавок содрогнулся.

— Сделай так, чтобы я тебя больше никогда не видел! — прорычал Антон, каждое слово сочилось ядом.

Я молча протянул деньги и забрал покупку. Остальные продавцы, наблюдавшие эту сцену, проявили неожиданное благоразумие — никто даже не попытался меня обмануть. Должно быть, разъярённый вид мясника послужил им красноречивым предупреждением.

Видимо, Саныч не рассчитывал на мой успех. Две увесистые корзины превратили обратный путь в настоящее испытание. Руки немели от тяжести, корзины то и дело цеплялись за всё подряд, словно назло.

Когда я, наконец, переступил порог дома, отец встретил меня с плохо скрываемым любопытством. В его глазах читалось нетерпение — успех или провал?