Кузина - Страница 11

Мы – это Кирон из дома Омега, Таку из первого дома Сигма, Ангоя и Агней из дома Ригель.

Таку и Агней – были теми самыми мальчишками, что дрались на деревянных мечах в день ухода Кузена к Драконам, и именно Агней получил яблоко победителя.

С той поры прошло немало лет, за которые мы с Таку станцевали громадное количество танцев. Агней не сдержал обещания жениться на мне, ибо кому в созвездии нужен союз Аль-Нилама и Ригеля, так и так связанных намертво общими интересами Ориона?

А вот дружили мы с того самого дня.

На следующий же праздник, на котором разрешили присутствовать и Ангое, младшей сестрёнке Агнея, прекрасной дамой мы посадили её, а я потребовала деревянный меч.

А нам троим бросил вызов Кирон, выступивший в роли загадочного рыцаря без герба. И ристалище кончилось потасовкой в фонтане.

Но это было давно.

В этот же бракосочетательный день мы были настроены лирично и дружелюбно. Время деревянных мечей ушло в прошлое, самым острым оружием давно уже стало ядовитое слово.

Под утро силы у собравшихся иссякли, на какие-либо активные действия их не осталось, и общество по большей частью либо слушало музыку, либо, разбившись на группки, беседовало.

Наша компания заняла уютную беседку, парящую над водой, чтобы не пропустить того мига, когда восходящее солнце осветит Тавлею и навстречу его лучам раскроются лотосы. А чтобы время шло незаметно, устроили состязание, у кого из нас самый нелепый титул.

А этих титулов у каждого было в избытке, они доставались в наследство, громкие и напыщенные, и нелепость их была в том, что кроме слов за ними ничего не стояло.

Кирон похвастался, что он, помимо прочего, ещё и Гаситель Звезд.

Ангоя отпарировала, что она – Хранительница Зеркала Богини.

Агней оказался не абы кем, а Берегущим Рис.

Я похвасталась, что являюсь Загоняющей Коней.

А Таку скромно сказал, что он – Указывающий Правильный Путь Муравьям, чем и погубил состязание на корню, ибо переплюнуть такое просто невозможно.

Рассвело. На покрытой плотными зелёными листьями воде раскрылись лотосы, розовые как утренние небеса над ними.

Наш спор услышала скучающая компания молодых Тауридов, проходившая по мостику неподалёку. Внезапно они изменили направление. С их приходом сразу стало тесно.

Тауриды изъявили желание принять участие в состязании.

Ангоя, сидевшая на перилах и любовавшаяся рассветом, заметила, что звание победителей и так принадлежит им без всяких состязаний, ибо виновник сегодняшнего торжества может смело написать на своём щите «Супруг Серебряной Коровы».

После чего скинула бальные туфельки в воду и босиком пошла по солнечному лучу над лотосовым полем, лишь золотились её полупрозрачные одежды в утреннем сиянии. А потом исчезла, растворившись, как туманная дымка.

Тауриды набычились.

Численный перевес был на их стороне, поэтому мы последовали примеру Ангои и не стали задерживаться, обернулись перепелами и с весёлым щебетом упорхнули из дома Альфакка.

А прозвание Серебряная Корова прилипло намертво.

Тауриды оскорбились и разъярились.

Потому что они тоже нежные и глубоко ранимые.

Но спрятали обиду, поджидая удобного случая отомстить без свидетелей.

Дождались они поздней осенью, в разгар сезона охоты.

В это время пол-Тавлеи покидало столицу, отправляясь охотиться в миры.

…Неслись по холодному осеннему воздуху над притихшими землями призрачные гончие и борзые, за ними мчались, не касаясь копытами земли, отливающие серебристым сиянием кони, врастали в их сёдла волшебные охотники и охотницы. Звучали рога над полями и перелесками. Проносилась блистающая кавалькада, – и снова лишь пахнущий скорым снегом ветер выл над стылой землей…

В мирах тавлейские вылазки назывались Дикой Охотой.

Каждое созвездие старалось выезжать в те миры, откуда пришли в столицу основатели его домов. Охотится на чужих землях не то, чтобы не разрешалось, но негласно считалось дурным тоном.

Охота – прекрасный способ отдохнуть в кругу своего созвездия, не видя физиономий недоброжелателей и врагов, которые намозолили глаза в столице.

Когда твой конь и твоя свора обладают способностью перемещаться по небу, скучно загонять добычу, бегущую по земле. Поэтому перед началом охоты кто-нибудь из старейших глав домов Ориона, выбранный Великим Ловчим на этот сезон, проводил подготовку к охоте.

Великий Ловчий галопом проносился над мирами, держа в руке пылающий факел, и с него на землю летели магические искры. Если искра попадала на зверя, он приобретал способность мчаться над лесами и холмами, а за ним тянулся магический след, который брали наши собаки.

А потом начинался гон.

Кому-то нравилось оттаптывать друг другу копыта в общей кавалькаде, больше похожей на торжественное шествие всех и вся, чем на погоню за зверем, ну а наша маленькая компания предпочитала не путаться у других под ногами.

Мы встали на магический след кабана.

Гнали двумя сворами: у Кирона были белые грефьеры, Агней предпочитал чёрно-подпалых сан-гуверов.

Когда они начинали спорить, какая порода гончих лучше, можно было смело отправляться на несколько дней по своим делам, вернувшись, вы бы застали их в том положении и за тем же спором, истина в котором не находилась, потому что переубедить друг друга они никак не могли.

Таку любил другие виды охоты, те, где надо выходить на зверя один на один, рогатина против зубов и когтей, и поэтому в спор не встревал. У него был свой круг таких же любителей. Они устраивали вылазки в самые дикие места и возвращались оттуда отнюдь не все. Таку пока везло.

Нас же с Ангоей куда больше рабочих качеств собак заботило, какого цвета и покроя амазонку, гармонично сочетающуюся с мастью коня, надеть на очередную охоту и как причесаться, чтобы встречный ветер не сильно лохматил волосы.

Моего скакуна звали Иней. К белому подходят все цвета. У Ангои конь был вороным, и звали его Морион. К чёрному тоже все цвета подходят. Это и определило наш выбор.

К счастью, ни Кирон, ни Таку не догадывались, за что мы ценили своих коней. Агней, выросший с Ангоей бок о бок, что-то подозревал, но свои подозрения держал при себе, лишь бурчал изредка, что некоторые любительницы охотничьих забав зайца от лисы не отличат, для них главное, чтобы перья на шляпе красиво колыхались, да пуговки на груди блестели.

И он ещё не знал, что мы частенько играли на стороне дичи, незаметно подпитывая её магией, потому что смотреть на разочарованные лица наших охотников в конце гона было куда интереснее, чем на окровавленную тушку, венчающую финал охоты. Если бы Агней знал, убил бы нас, наверное, насмерть…

В этот раз я надела серый костюм, из оберегов была одна золотая бабочка на плече.

Ангоя надела палевую амазонку, на шляпке её изящной брошью сидела золотая стрекоза – такой оберег получила она при рождении.

Всё, что касается оберегов, дело тайное, глубоко интимное. Каждый со своими оберегами разбирается сам, про них даже говорить неприлично. Поэтому я не знаю, какими свойствами обладали обереги других тавлейцев, а мне при рождении выпали бабочки.

Золотые бабочки, чьи ажурные крылья были украшены самоцветами. Много, целая стайка. У каждой бабочки было имя, точнее, прозвище. Была Веселая и была Грустная, были Смелая и Робкая, Ласковая и Жестокая, Неистовая и Смиренная, Послушная и Непокорная, Озорная и Строгая, и много других…

Они были живые, благодаря наполнявшей их магии. Я никогда не могла предугадать, какие бабочки и в каком количестве вспорхнут из ларца ко мне на одежду и волосы, это решали сами бабочки.

В этот раз на охоту отправилась всего лишь одна, Помнящая.

…Ветер гнал сухую листву по земле, но быстрее ветра мчалась наша охота. Азарт погони и полёта горячил кровь.

След был еле тёплый, но гончие шли по нему, как приклеенные. Иногда кабан уходил под защиту леса, мчался лесными тропинками, пытался залечь.