Куриный бульон для души. 101 история о женщинах - Страница 2

Это не мешало мне фантазировать о том, кто ее присылал. Мне представлялся некто прекрасный, романтичный и слишком скромный, чтобы открыть свое имя. Подростком я мечтала, что это мальчик, в которого я влюблена, а может, и вовсе незнакомец, сраженный моей красотой.

Мать лишь раззадоривала мои фантазии. Она спрашивала: быть может, я помогла кому-то и он решил анонимно отблагодарить меня? Например, когда я каталась на велосипеде, а мимо проезжала соседка с оравой детей и кучей продуктов, я всегда помогала ей разгрузить машину и следила, чтобы дети не выбегали на дорогу. А может, таинственный почитатель – старичок, живший на другой стороне улицы? Зимой я частенько проверяла его почтовый ящик, чтобы ему не приходилось спускаться по заледенелым ступенькам. Маме хотелось развить в своих детях творческое мышление, и еще – чтобы мы чувствовали, что нас любят, что мы небезразличны не только ей, но и всему миру.

Когда мне было семнадцать, один мальчик разбил мое сердце. В тот вечер, когда он меня бросил, я плакала, пока не заснула. Утром я обнаружила на зеркале послание, написанное красной губной помадой: «Сердцем я знаю: когда уходят полубоги, приходят боги». Я долго думала над этой цитатой из Эмерсона[1] и оставила ее там, где написала ее моя мать, пока мое сердце не успокоилось. Когда наконец я решила ее стереть, мама поняла, что со мной все в порядке. И все же были раны, которые она не могла исцелить.

За месяц до окончания школы мой отец внезапно скончался от инфаркта. Я испытала всю гамму горестных чувств: от ощущения, что меня покинули, и страха – до утраты веры и отчаянного гнева за то, что отца не будет рядом в важные минуты моей жизни. Я потеряла интерес к учебе и выпускному балу – а ведь совсем недавно я так ждала его! Я даже начала подумывать о том, чтобы пойти учиться в местный колледж, вместо того чтобы уехать, как планировала раньше.

Мама тоже горевала, не допускала даже мысли о том, что я пропущу выпускной. За день до смерти отца мы поехали за платьем и нашли совершенно невероятное – несколько ярдов кисейной ткани с вытканными горошинами – красными, белыми и синими. В нем я чувствовала себя Скарлетт О’Хара[2]. Вот только размер мне не подходил.

На другой день умер отец, и мне стало совсем не до платья. Но мама не оставила эту затею. За день до выпускного я обнаружила, что платье ждет меня – и на этот раз размер был мой. Мама любовно разложила его так, что оно словно восседало на диване в гостиной.

Мне было все равно, будет ли у меня новое платье, – но маме нет. Для нее были крайне важны наши детские впечатления. Она научила нас видеть волшебство окружающего мира и его красоту даже сквозь невзгоды. На самом деле маме хотелось, чтобы ее дети чувствовали себя, как та гардения – красивыми, сильными, совершенными, окутанными таинственной аурой.

Мама умерла, когда мне было 22, через 10 дней после моей свадьбы. С тех пор мне больше не присылали гардении.

Многим людям нужно услышать эти «три маленьких слова». И иногда они звучат очень вовремя.

С Конни мы познакомились, когда она поступила в хоспис, где я была волонтером. Ее перекладывали с каталки на кровать, а ее муж Билл стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. И хотя у Конни была последняя стадия рака, держалась она бодро и весело.

Я надписала ее больничные принадлежности и спросила, не нужно ли ей чего-нибудь.

– О да, – ответила она. – Покажите, пожалуйста, как включать телевизор. Я обожаю сериалы и не хочу ничего пропустить.

Конни была очень романтичной женщиной. Она любила мыльные оперы, любовные романы и фильмы про любовь. Позже она призналась, как трудно ей жить с человеком, который то и дело называет ее «дурочкой».

– Конечно, я знаю, что Билл меня любит, – уверяла она. – Но он никогда не говорил мне об этом, даже открыток не присылал.

Она вздохнула и посмотрела в окно, на деревья во дворе.

– Я бы все отдала, чтобы хоть раз услышать от него «Я люблю тебя», но это не в его характере.

Билл навещал Конни каждый день. Сначала он просто сидел у ее постели, пока она смотрела свои сериалы. Потом, когда она все больше спала, он мерил шагами коридор рядом с палатой. Вскоре Конни уже не могла смотреть телевизор и редко приходила в себя. Тогда я стала больше общаться с Биллом. Он рассказывал о своей работе плотника и о том, как он любит рыбалку. Детей у них с Конни не было, но им нравилось путешествовать вдвоем, пока Конни не заболела. Билл не мог выразить словами, что он чувствует, думая о приближающейся смерти жены.

Однажды в кафе я завела с ним разговор о женщинах и о том, как важна для нас романтика, как мы любим сентиментальные открыточки и любовные письма.

– Ты говоришь Конни, что любишь ее? – спросила я, уже зная ответ, а он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Этого не нужно, – ответил он. – Она и так это знает!

– Уверена, что знает, – я дотронулась до его грубой руки плотника, сжимавшей чашку так, словно это была спасительная соломинка. – Но ей нужно это услышать, Билл. Услышать, что она значила для тебя все эти годы. Подумай об этом.

Мы вернулись к палате Конни. Билл скрылся внутри, а я ушла к другому пациенту. Позже я увидела Билла – он сидел возле спящей жены и сжимал ее руку.

Это было 12 февраля. Два дня спустя, вечером, я увидела в коридоре Билла, прислонившегося к стене и уставившегося в одну точку. От старшей медсестры я уже знала, что Конни скончалась в 11 утра. Билл позволил себя обнять. Лицо его было мокрым от слез, он весь дрожал.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – произнес он. – Я испытал такое облегчение, рассказав ей о своих чувствах… Я много думал о твоих словах, и сегодня утром сказал, как сильно я ее любил… и как я был счастлив в браке с ней. Видела бы ты ее улыбку!

Я вошла в палату, чтобы попрощаться с Конни. На тумбочке лежала большая открытка от Билла. Знаете, из тех, сентиментальных – «Моей чудесной жене… Я люблю тебя».

днажды поздно вечером, в сильную бурю, старая негритянка стояла на обочине шоссе Алабамы, мокрая до нитки. Ее машина сломалась, и ей во что бы то ни стало нужно было поймать попутку.

Наконец около нее остановился молодой белый человек – неслыханная редкость на далеком Юге в неспокойные шестидесятые. Он отвез ее в тепло, а затем посадил в такси. Было видно, что она очень спешит. Женщина записала его адрес, поблагодарила и уехала.

Спустя неделю в дверь мужчины постучали. К своему удивлению, он обнаружил на пороге цветной телевизор и стереомагнитофон. К коробке была приклеена записка:

«Дорогой мистер Джеймс!

Спасибо Вам огромное за то, что помогли мне в тот вечер на дороге. Я так вымокла – кажется, даже мысли мои насквозь пропитались дождем. А потом приехали Вы. Благодаря Вам я успела попрощаться со своим умирающим мужем. Благослови Вас Бог за бескорыстную помощь мне и другим людям.

Искренне Ваша,

Миссис Нэт Кинг Кол»

В нашем суматошном мире гораздо легче перевести деньги на чей-то счет, чем сделать подарок от всего сердца. А ведь в праздник особенно важны искренние подарки.