Культурология. Дайджест №3 / 2013 - Страница 6

В русской мысли свободу связывал с необходимостью Г.В. Плеханов, а В.И. Ленин считал, что «необходимость природы есть первичное, а воля и сознание человека – вторичное» (цит. по: с. 47). Рассматривая проблему философии свободы в русской науке ХХ в., автор реферируемой монографии упоминает работы А.В. Иванова, Э.Ю. Соловьёва, Г.С. Батищева, П.Д. Успенского, С.Н. Булгакова, С.А. Левицкого, Н.А. Бердяева и др.

Говоря о философии существования, т.е. об экзистенциализме, А.В. Каримов пишет о «негативной» трактовке свободы в западной мысли. М. Хайдеггер и К. Ясперс, Ж.-П. Сартр и А. Камю фактически не воспринимают окружающий мир и считают, что коренное изменение его невозможно. Поэтому их отношение к миру «принимает чисто негативный характер» (с. 67).

Рассмотрение свободы в культуре занимает особое место. Дело в том, что «культура имеет свои собственные механизмы функционирования и развития, которые и играют определенную роль в ее динамике» (с. 75). Культура неразрывно связана со свободой, культура поглощает свободу и сама поглощается ею. Культура есть подлинно человеческая деятельность, а «свобода – это подлинно человеческое свойство» (с. 81).

Духовные начала «золотого века русской культуры» в Петербурге4

Особенности формирования Северной столицы во многом определялись тем, что оно совпало с новым этапом развития всего Российского государства и развития городской культуры как нового типа культурного пространства.

В допетровское время города, или, точнее, поселения, в основном формировались вокруг крепостей-монастырей. Так же закладывался и Петербург: на Заячьем острове была возведена в начале XVIII в. Петропавловская крепость как форпост в войне со Швецией, а затем по проекту приглашенного Петром I итальянского архитектора Д. Трезини был построен Петропавловский собор. Но в отличие от древнерусских городов, дальнейшее развитие Петербурга пошло уже по новой даже для европейских городов модели. Закладывая город в дельте Невы, Петр I мечтал видеть его открытым, с площадями и прямыми улицами, на которых каменные дома должны были быть выстроены в красную линию «сплошной фасадою». Храму, церковному строительству хотя и отводилась роль городских доминант, но в то же время включение его в архитектурные ансамбли города подчеркивало своего рода равноправие светского и религиозного начал в новой городской культуре.

В городе с момента его основания стали возводиться церкви разных конфессий, в первую очередь лютеранские и реформатские, позже католические. За кронверком Петропавловской крепости появилась татарская слобода, где жили мастеровые и торговые люди – татары, калмыки, киргизы, турки и др.

Утвержденный Петром I принцип веротерпимости имел истоки, весьма отличающиеся от европейских религиозных традиций толерантности. Парадоксально, но именно в исследованиях приверженца евразийства Л.Н. Гумилёва во второй половине ХХ в. было подвергнуто критике укоренившееся в славянофильской и ее преемнице – европейской – концепциях развития России представление об исключительно западноевропейской ориентации политики Петра I. В том числе и в отношении формирования культуры Петербурга. Л.Н. Гумилёв отмечал: «Все петровские реформы были по существу логическим продолжением реформаторской деятельности его предшественников, которые заимствовали у татар конструкцию административного аппарата, организацию военного дела, финансовую систему, организацию путей сообщения и почты и прежде всего национальной терпимости» (цит. по: с. 7).

Именно восточноазиатские традиции веротерпимости в деятельности Петра I послужили основой того, что в становлении культурного пространства Петербурга поликонфессиональность стала естественным продолжением петровской политики по заселению города представителями разных национальностей, этнических групп и сословий. Кроме русских переселенцев – дворян, купцов, мастеровых, прибывших в Петербург по царскому указу, в город приехало много иностранцев: английские кораблестроители, голландские офицеры, немецкие ученые, итальянские и французские архитекторы, а также художники и мастера из разных стран Западной Европы. При этом важно отметить, что представители разных национальностей и конфессий прибыли в Россию не как колонисты или миссионеры, а как специалисты высочайшего класса, приглашенные и почитаемые властью.

В результате общим итогом сосуществования представителей разных культур и конфессий в становлении Петербурга стало формирование уникального культурного феномена: гармоничного поликультурного и поликонфессионального пространства, включающего представительство всех мировых религий: христианства, иудаизма, буддизма, ислама.

Немалую роль в становлении культурного пространства Петербурга сыграло женское образование, на что одним из первых среди исследователей русской культуры обратил внимание Ю.М. Лотман. В 1764 г. по указу Екатерины II было создано Императорское общество института благородных девиц. Идея открытия Смольного института принадлежала И.И. Бецкому, русскому просветителю и педагогу, включившему его создание в свой проект реформы народного образования.

Воспитание смолянок было ориентировано на воплощение нового идеала женщины-дворянки – образованной светской женщины, обладающей тонким эстетическим вкусом и изысканными манерами. Большое значение в связи с этим придавалось художественному образованию девушек: «…их учили игре на клавесине, арфе, скрипке, виолончели, пению, танцам и даже композиции. В институте был создан театр. Его оперные и балетные постановки, посещаемые членами императорской семьи, пользовались огромным успехом» (с. 8).

В начале XIX в. со Смольным институтом была связана деятельность одного из основателей российской педагогической науки – К.Д. Ушинского. Работая инспектором классов, он реформировал систему образования института, построив ее на принципах патриотического воспитания и приобщения смолянок к богатству родного языка и русской культуры. Ушинский ввел в обучение двухлетние педагогические курсы, окончание которых позволяло выпускницам Смольного вести профессиональную педагогическую деятельность.

Связь женского образования с основами семейной педагогики оказала влияние на формирование нового для городской культуры XVIII в. социального института домашнего воспитания и образования в дворянских семьях. Именно с середины XVIII в. в домах дворян появляются библиотеки.

Одним из духовных проявлений такого феномена, как Пушкинский век, стало возникновение в Петербурге художественно-литературных салонов, законодательницами которых были женщины-дворянки, одаренные, образованные, духовно богатые: Е.И. Оленина, Е.И. Голицына, А.О. Смирнова-Россет, С.Н. Карамзина, Е.П. Ростопчина.

Подлинными центрами культурной жизни столицы начиная с XVIII в. стали музыкальные салоны княгини Зинаиды Волконской, князей В.Ф. Одоевского и А.Ф. Львова, графов Виельгорских, великой княгини Елены Павловны – одной из образованнейших женщин своего времени, покровительницы искусств и меценатки. В ее салоне собирались самые знаменитые люди России и Европы – политики, ученые, поэты, художники, музыканты.

Трудно переоценить, какое значение имел процесс женской духовной эмансипации для дальнейших судеб культуры России и национального самосознания. Ю.М. Лотман подчеркивал, что «поведение женщин последекабристской эпохи – факт не только “женской культуры”… то, что в обществе уже были люди, живущие духом и в значительной мере женщины, создавало совершенно иной быт. Вторая половина XVIII и первая половина XIX в. отвели женщине особое место в русской культуре. Именно тогда сложилось представление о женщине как наиболее чутком выразителе эпохи – взгляд, позже усвоенный И.С. Тургеневым и ставший характерной чертой русской литературы XIX века… антитеза “мужского взгляда” и “женского” у Пушкина заменяется противопоставлением исторического и вечного. Так называемый женский взгляд становится реализацией вечно человеческого» (цит. по: с. 10).