Культурология. Дайджест №2 / 2015 - Страница 12
Тед Хьюз. Шекспир и богиня Полноты бытия 20
Для Теда Хьюза, крупнейшего английского поэта второй половины XX в., Шекспир всегда был центром европейской культурной традиции. По его мнению, Шекспир обладал чертами поэта-пророка, поэта-шамана, чье творчество всегда представляло собой интерпретацию древних мифов. Взгляды самого Хьюза на природу поэзии смолоду складывались под влиянием «Белой богини» Роберта Грейвза – за успехи в учебе Хьюзу вручили эту книгу еще в школе. Грейвз называл свою «Белую богиню» «исторической грамматикой поэтической мифологии». В этом программном сочинении истоки поэзии возводятся к эпохе матриархата и связываются с фигурой короля, приносимой в жертву богине-женщине. Поэт не «сочиняет», не «делает» стихи – он как бы озвучивает поэзию, существующую помимо него и вбирающую в себя миф, космос, индивидуальные судьбы и весь совокупный человеческий опыт.
Хьюз, который, как и Грейвз, был знатоком Античности, начал исследовать шекспировские тексты задолго до написания большой книги «Шекспир и Богиня Полноты бытия» (1992). В конце 70‐х годов будучи уже признанным поэтом, он выпустил «Избранное» – сборник шекспировских монологов, которые в новом контексте неожиданно обрели связность и универсальность.
Примерно тогда же поэт начал сотрудничать с Питером Бруком. В парижском «Центре театральных исследований» Хьюз предлагал актерам идеи тех или иных драматических ситуаций, которые они разыгрывали в многочасовых импровизациях. Позднее он пришел к выводу, что наибольшим успехом у зрителей пользуются сюжеты, представляющие собой вариации нескольких ключевых, архетипических схем. По мнению Хьюза, Шекспир прекрасно ощущал силу воздействия мифа на зрителя и пользовался этими схемами-сюжетами сознательно.
По Хьюзу, вся шекспировская драматургия развивается из комплекса мифов о Богине-матери, где основной сюжет сводится к замене главного женского божества мужским (что исторически знаменует переход от матриархальной власти к патриархальной, а также отделение человека от природы). Это миф о вечной мести, где Богиня-мать предстает в своем темном обличии. Однако и месть, и последующая смерть обидчика имеют исцеляющее значение, и возродившийся Бог снова становится возлюбленным Богини.
Центральное понятие хьюзовского шекспироведения – идея сквозного сюжета, в его терминологии – «трагического уравнения». Узурпация власти Богиней приравнивается к смерти Бога и к его последующему возрождению. Изначально воплотившись в ранних поэмах «Венера и Адонис» и «Лукреция», «уравнение» превращает всех трагических героев Шекспира в Адонисов, отвергающих Богиню.
Поэма «Венера и Адонис» задает основной тон трагическим метаморфозам героев шекспировских пьес, ведь Адонис, Венера, Вепрь, Цветок так или иначе будут появляться в разных его пьесах. «Трагическое уравнение» Хьюза-Шекспира усложняется тем, что каждый член уравнения имеет многочастную структуру. Так, в мифах у Богини обычно три сменяющихся лика: Мать, Священная невеста и Темная Богиня, а в хьюзовском шекспироведении Венера, влюбленная в Адониса, – Священная невеста, леди Макбет – воплощение Темной Богини. С многоликостью, трагической раздвоенностью Богини связана и проблема «двойного видения», или проблема обнаружения шекспировским героем обратной стороны реальности. К примеру, трагической раздвоенности исполнены те пьесы Шекспира, где сумасшествие героев обусловлено их неспособностью воспринять истинную сущность возлюбленной-Богини: так, Гамлет, глядя на Офелию, видит свою мать в постели с дядей; Лир, глядя на Корделию, видит Регану и Гонерилью; Отелло, глядя на Дездемону, видит любовницу Кассио.
В «шекспировское уравнение» постепенно также вплетается мифологический мотив соперничающих братьев. Например, сюжетная линия взаимоотношений Просперо с его родным братом Антонио, изгнавшим его из Милана («Буря»), представляет собой инвариант этого мотива.
Подобно живому, развивающемуся организму, «трагическое уравнение» проходит в пьесах Шекспира периоды взросления. Так, за его «юностью» («Как вам это понравится», «Мера за меру», «Троил и Крессида») следует период «обретения души» в семи «зрелых» трагедиях: «Гамлет», «Отелло», «Макбет», «Король Лир», «Тимон Афинский», «Кориолан», «Антоний и Клеопатра». Окончательная трансформация «шекспировского мифа» происходит в так называемых «теофаниях»: «Цимбелин», «Перикл», «Зимняя сказка», «Буря». Согласно Хьюзу, Шекспир исполняет здесь свое «шаманское» предназначение и устраняет следствия преступления, разворачивавшегося по ходу «его мифа»: жертва и преступник, как и все их окружение, воссоединяются во всеобщей божественной любви.
«Буря», по мнению Хьюза, – философский итог многочисленных перевоплощений, некий ретроспективный взгляд, обращенный автором на свое предшествующее творчество. Здесь присутствуют все элементы «трагического уравнения»: противостояние Темной Богини (Сикораксы, а также ее сына Калибана) и Адониса (Просперо), мотив братьев-соперников (Просперо-Антонио), победа рационального начала (светлой магии Просперо) над иррациональным (темной магией Сикораксы и озлобленностью Калибана). Причем за каждым из персонажей тянется длинный шлейф его мифологических предшественников. Так, Просперо, помимо всего прочего, – инвариант странствующего героя мифа (Одиссея), образ Сикораксы восходит к Цирцее, а Миранда, как считает Хьюз, – наследница Дидоны.
Читая книгу «Шекспир и Богиня Полноты бытия», невольно задумываешься: чего здесь больше – хьюзовского шекспироведения или хьюзовского мифотворчества? Как бы то ни было, пространство шекспировских пьес – благодатная почва и для исследователя, и для поэта-мифотворца.
Русская литература как социальный институт 21
В Европе литература как социальный институт возникает в XVI–XVII вв. В развитой литературной системе, помимо трех основных социальных ролей – писатель, читатель, издатель, – существуют и другие: цензор (длительное время), редактор, книгопродавец, библиотекарь, журналист, критик, педагог, литературовед. Вначале исполнители этих социальных ролей совмещают эту деятельность с исполнением функций в рамках других институтов. Но на определенном этапе эти роли автономизируются. Речь идет именно о ролях, а не о конкретных людях: многие лица и в прошлом, и сейчас совмещают несколько ролей.
В отличие от западных стран, где распространение книги шло без прямого участия государства, в России литература в значительной степени внедрялась сверху – правительством, церковью, а позднее и иными социальными институтами. Соответственно, на Западе художественная литература воспринималась как частное дело (хотя бы и под государственной опекой), в России же она возникала как дело государственное и лишь постепенно завоевывала статус частного занятия.
Художественная литература как социальный институт зарождается в России в 1750–1760‐х годах. Ранее существовала рукописная художественная литература, но сфера ее распространения была чрезвычайно узка, а социальная значимость – очень мала. Публики тогда, по сути, не было. Изданием книг занималось только правительство, и коммерческих целей оно не имело. В 1759 г. возникают первые частные журналы; их тираж в 1770‐е годы составлял порядка 600 экз. После Указа о вольных типографиях 1783 г. появилось большое число частных типографий, в том числе в провинции. Автор, как правило, сам занимался распространением своих произведений, публичных библиотек практически не было, книготорговцы существовали только в столицах, и число их было невелико.