Кукольный загробный мир (СИ) - Страница 91

Приблизительно в то же время Леафани собиралась в дорогу, думая вместе с подругами, какие вещи стоит взять с собой, а какие оставить за ненадобностью. Первой закричала Таурья:

— А-а-а! Страшный зверь!! Боюсь! Бежим!

— Где? — Клэйнис быстро завертела головой: — О-о-й!!

На поляне появилось огромное плюшевое существо с мощной гривой, большой головой и зубастой пастью. Стоило ему открыть рот, как ряды острых клыков зловеще сверкали, навевая ужас. Хвост с кисточкой воинственно покачивался из стороны в сторону. Далее произошло невероятное событие: существо подошло у онемевшей Леафани и принялось тереться головой о ее ногу, непрестанно мурлыкая.

— Ко… кошастый? — только и вымолвила едва не побывавшая в обмороке Лефа.

— Мррр…

— Как же он так быстро вырос? — Таурья, успокоившись, осторожно почесала его за ухом. Образовавшаяся вокруг шеи грива казалась столь пышной, что ладони полностью скрывались под ворохами шерсти. — Ты теперь уже не Лео, а самый настоящий Лев.

И тут Клэйнис кое о чем догадалась. Она подняла его когтистую лапу, смотря прямо в глаза:

— Что, так сильно хочется отомстить Гемме? Может, не стоит?

Но кошастый злобно рыкнул, перестав играть в нежности, потом пошел нюхать всюду следы…

А где-то далеко на востоке, Ханниол наконец пришел в себя…

Последнее время сознание витало в абстрактной темноте, лишая разум всяких чувств и пищи для размышлений…

Хан медленно открыл глаза, веки почему-то показались невероятно тяжелыми.

Какое счастье, знакомые лица — Хариами да Ингустин, рядом еще кто-то стоит в замызганном сажей рабочем фартуке. Почему-то у всех тревожный взгляд.

— Извини, Хан, но другого способа вернуть тебя к жизни не было… — Хара печально вздыхает, протягивая ему руку. — Сам сможешь подняться?

Ханниол с изумлением глядит на свои ладони и понимает, что они полностью железные. Затем приподнимается, кидает беглый взор на остальное тело… и не верит случившемуся.

— Я точно не сплю, а?

— Увы. Мы вынуждены были перенести твою душу сюда, пока она совсем не угасла.

— Душу?

— Да, она похожа на трепыхающийся голубой огонек. Боялись, вот-вот потухнет…

Ноги и остальное туловище оказались тоже сделанными из железа: круглые шарниры вместо суставов. А рядом лежала груда бесполезной пластмассы, изломанной в бесформенные куски. Ханниол, производя тягучий металлический скрип, поднялся. Сделал шаг, второй, третий…

— Дай-ка я тебя еще раз смажу, приятель. Кстати, меня зовут Хром. И сразу совет — опасайся воды.

Хан крайне неуютно ощущал себя в новом теле, одновременно понимая и то, что для него сделано все возможное. Он попытался по-своему выразить благодарность, склонив голову. Потом спросил:

— Зеркало есть?

Хром молча указал в сторону стоящих рядом шкафчиков.

Когда Хан увидел свое лицо, ему по-настоящему стало грустно: оно походило на какое-то ведро с хлопающими глазами. Огромный рот открывался да закрывался, держась на проволочных петлях. Вместо носа была припаяна жестяная трубка с круглым набалдашником. Вместо шляпы — перевернутая воронка. Да-а… зрелище еще то!

— Извини, я сделал все что мог, — произнес Хром.

Ханниол попытался улыбнуться, но жесткий металл оказался бесчувственен к тонким эмоциям. В итоге лишь рот чуточку приопустился.

— В таком виде Астемида на меня точно никогда уже не поглядит…

— Хан, давай будем честны! — несколько грубовато возразил Хариами, показывая свою искусственную руку и тем самым намекая, что он отчасти его понимает. — Она и раньше-то тебя не жаловала вниманием. Остальные все обрадуются тебе, я в этом уверен! В любом случае, надо как-то жить дальше.

В печах кузницы тлели оскверненные огнем угли, повсюду валялись длинные гнутые инструменты, покрытые сажей. Большое просторное окно открывало вид на селение, где ходили куклы, мирно общаясь между собой. Как-то язык не поворачивался назвать их здесь фальшивыми нотами. Ханниол горестно вздохнул, из его груди раздались протяжные минорные скрипы.

— Что теперь? Назад в Сингулярность?

Хариами опустил глаза:

— Вы двое идите, а я для себя уже давно решил — остаюсь здесь. Буду помогать Хрому: работа мне по душе, познакомлюсь с местными жителями. Короче, за меня не переживайте.

Ингустин кашлянул в кулак и задумчиво сказал:

— Вообще-то, я возвращаться тоже не собирался. Надоело мне тесное пространство Восемнадцатиугольника! Ойкумена такая обширная — исследуй хоть всю жизнь! Так что не обессудь.

Хан еще раз внимательно посмотрелся в зеркало, черные мысли витали в его черной голове. Даже не в качестве ответа друзьям, а просто себе под нос, он отрешенно произнес:

— У меня, в отличии от вас, есть весомая причина вернуться… и я вернусь!

Причина проникнуть в Сингулярность была не только у него. Приблизительно в этот же день Страшная кукла неслась по воздуху, бережно поддерживаемая двумя крылатыми чудовищами. Она зорко смотрела по сторонам своим единственным глазом, шепча какие-то недобрые слова. Верхушки даже самых высоких деревьев оказались у нее под ногами, но столь прекрасное зрелище не вызывало в ее душе восторга, лишь только раздражение:

— Опускайте меня, бестолочи! У меня кружится голова!

Чудовища покорно принялись снижать высоту, изящно планируя над местностью. Когда Страшная кукла коснулась ногами поверхности, то увидела бегущую рядом реку, шум ее перекатов еще больше действовал на нервы. Предводитель летающих созданий высокопарно сказал:

— Это для нас вообще не препятствие! Госпожа, разрешите вашу милость перенести на тот берег.

Страшная кукла попыталась приблизиться к реке, но ощутила вдруг нарастающий где-то внутри страх.

— Ничего не понимаю… это же обыкновенная вода.

— Именно так, госпожа, только скажите, и мы…

— Заткнись!

Она повторно попыталась подойти к берегу, но чем ближе оказывались бурлящие потоки реки, тем страх в душе возрастал, переходя в неконтролируемую панику. Всплески волн терзали нервы, а вид прозрачной глади холодом испепелял взор. Она совершила третью, четвертую попытку, и всякий раз с воем вынуждена была возвращаться назад, злобно терзая свои седые космы. Потом гневно прошипела:

— Не понимаю, не понимаю… — ее лицо вдруг перекосилось от дикой догадки: — О, кажется, теперь понимаю! Это проделки Авилекса!

Предводитель чудовищ еще раз решил проявить инициативу:

— Госпожа, а давайте его сожрем!

Она неодобрительно сверкнула на него своим драгоценным глазом и в истерике закричала:

— Сборище кретинов! Вы для начала туда попадите! Туман абстракций сожрет вас гораздо раньше. — Потом успокоилась, поправила повязку на голове и почти вежливо приказала: — Ладно, разберемся. А пока несите меня обратно в мой великолепный дворец.

— Слушаемся, госпожа Юстинда…

— И не называйте, олухи, меня больше старым именем! Я теперь Бастинда! Понятно? Бастинда, и никак иначе!

— Приносим свои извинения.

Летучие обезьяны подхватили ее с разных сторон да вновь подняли в небо. Ее грязное платье стало весело развеваться на ветру, и от этого настроение у их госпожи явно пошло на поправку. Уж совсем ласковым голосом она обратилась к предводителю крылатых созданий:

— Как думаешь, кретин, Хариамчик придет еще раз ко мне в гости?.. Мы бы с ним опять поиграли в классики.

Бастинда замечталась и в полете сладострастно прикрыла веки…

Когда Ханниол вернулся на поляну, стояла ночь. Это оказалось только на руку — никто не увидит его в новом ужасном облике. Звездочет, подолгу страдающий бессонницей, также отсутствовал. Вокруг была мрачная тишина, нарушаемая лишь скрипом его шагов. Хром снабдил его в дорогу большой масленкой и посоветовал периодически смазывать суставы, сторонясь походу любых сырых мест.

Хан нашел в полумраке тот самый топор, роковой в его жизни, — он так и валялся неубранным недалеко от хижины Исмирала. Поднял его, повертел в руках… Вроде, на ладонях лежал удобно. Потом, двигая непривычной металлической челюстью, произнес вслух: