Кукловоды Третьего рейха - Страница 9

Вот в такой атмосфере варился молодой Гитлер. Через много лет, задним числом, престарелый экс-монах Либенфельс объявлял его своим последователем, даже учеником. Хотя тут почтенный патер попросту привирал, пыжился выставить самого себя фигурой мирового уровня. Брошюрки Либенфельса Гитлер судя по всему, читал, но глотал и другое подобное чтиво, слушал всевозможные рассуждения, и оккультные, расистские, геополитические идеи перемешивались в молодой голове [97].

Пангерманизм он воспринял близко и болезненно, поэтому войну встретил с энтузиазмом, впоследствии писал, что «само существование германской нации было под вопросом». Но сражаться за разношерстную империю Габсбургов, зараженную «славянством» и «еврейством», не желал, от призыва в австро-венгерскую армию уклонился. Перебрался в Мюнхен и подал прошение зачислить его добровольцем в германскую часть. Ходатайство удовлетворили, а в армии ему понравилось. Один из офицеров потом вспоминал, что полк стал для него «словно дом родной». Сам он писал: «Я оглядываюсь на эти дни с гордостью и тоской по ним». В составе 2-го Баварского полка Гитлер попал на Западный фронт, во Фландрию. Он заслужил репутацию образцового солдата, выполнял обязанности связного. Доставлял по назначению приказы и донесения под самым жестоким огнем, за это был награжден Железным крестом II степени.

Но война состояла не только из боев и подвигов. Уже тогда, в Первую мировую, немцы отметились на оккупированных территориях страшной жестокостью. Но ведь это полностью соответствовало популярным трудам Ницше. Соответствовало и чисто рациональным соображениям: требовалось настолько запугать население, чтобы о каком-либо сопротивлении не возникало даже мыслей. «Превентивный террор» признавался вполне целесообразным, его внедряли целенаправленно по распоряжениям кайзеровской ставки, командующих армиями. В бельгийских, французских, польских городах грохотали расстрелы заложников. В Аэршоте казнили 150 человек, в Анденне 110, в Белгстуне 211, в Тилине 384, в Динане 612, в Намюре примерно столько же. Города и села, признанные в чем-либо виновными, сжигались дотла, население полностью уничтожалось – в Вавре, Визе, Рокруа. В Лувэне на глазах иностранных корреспондентов расстреливали и кололи штыками женщин, священников.

В Сербии австрийцы и венгры бесчинствовали еще более свирепо. Оставляли за собой сожженные деревни с грудами трупов, вереницами повешенных, и называли это местью за убийство Франца Фердинанда. Впрочем, они зверствовали и на собственной территории. Когда русские вступили в Галицию, большинство жителей встретило их с радостью. Возвратив эти земли, австрийцы учинили массовые расправы. Перевешали православных священников, казнили и пороли крестьян, а специально для «русофильской» интеллигенции был создан концлагерь Телергоф, оттуда не возвращался никто [19].

Ну а в Османской империи были приняты программы истребления целых народов. Младотурецкое правительство пришло к выводу, что христианские подданные симпатизируют русским (или французам, какая разница?). Если же их уничтожить, можно пополнить казну конфискованными богатствами, прихватить христианские земли, предприятия, торговлю. В 1915 г. развернулся геноцид армян, айсоров, халдеев, сирийских христиан. Колонны людей сгоняли в горы, в места, намеченные для бойни, резали или расстреливали. Другие колонны вели пешком за сотни километров, по зною, без еды и воды, устилая трупами дороги. А те, кто выдержал эти муки, очутились в концлагерях Дейр-эз-Зор, где и вымерли от голода.

Задолго до рождения нацизма разрабатывались и программы переустройства мира, «германизации» захваченных земель. Первым полигоном для подобных экспериментов стали западные области России, оккупированные в 1915 г. Возглавил эту работу начальник штаба восточного фронта генерал Людендорф. По воспоминаниям современников, он «изучал демографическую статистику, как боевые сводки». В рамках намеченных проектов поляков и русских предполагалось куда-нибудь депортировать, а верхушку литовцев и латышей «огерманить». Для этого все русские, польские, латышские, литовские учебные заведения закрывались, преподавание разрешалось только на немецком языке. Он признавался единственным официальным языком на захваченных землях. Все вывески требовалось писать только по-немецки, говорить в административных и общественных учреждениях только по-немецки. Для более успешной «германизации» планировалось направлять на восток немецких переселенцев, отдать им земли русских хозяев и Православной Церкви. Ну а прочим, «негерманизированным» жителям предназначалась участь рабов. Их грабили повальными реквизициями, забирали на принудительные работы в Германию – из одной лишь Бельгии вывезли 700 тыс. человек.

Но планы нового порядка быстро стали неактуальными. Россия и ее союзники устояли, наращивали удары. А Германия надрывалась, изнемогала. Население недоедало, не хватало самого необходимого. С фронтов приходили извещения о гибели то мужа, то сына. Гитлер в октябре 1916 г. был ранен в ногу. После излечения ему дали отпуск, он побывал в Берлине и Мюнхене, и царившие там уныние, пораженческие настроения произвели на солдата ужасное впечатление. Именно тогда ему пришла мысль после войны заняться политикой. В полк он вернулся с радостью, «как в родную семью». В сражениях 1918 г. во Франции был награжден грамотой за храбрость и Железным крестом I степени. Эта награда по рангу считалась офицерской. Солдат, заслуживших ее, направляли в училища, на офицерские курсы или, по крайней мере, производили в унтер-офицеры. Но, по иронии судьбы, начальство сочло, что Гитлеру не хватает «командирских качеств». Он остался ефрейтором, попал под обстрел химическими снарядами, ослеп. Его едва сумели вылечить. А когда выписался из госпиталя, Германия уже рушилась.

Спасать и возрождать ее различные круги намеревались по-своему. Радикальные революционеры получали из Советской России деньги, инструкторов, формировали отряды «спартаковцев» – это название было принято в честь основателя иллюминатов «Спартака»-Вейсгаупта. Вожди германских большевиков – Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Клара Цеткин и др. – тоже принадлежали к этому течению масонства. Умеренные социал-демократы прощупывали контакты с англичанами, американцами. А патриоты из «Германского ордена» приходили к выводу: немцы утратили свою мистическую силу, потому что нарушилась чистота нации, она засорилась низшими расами. Надо очиститься и заново обрести магические ключи к победам. Орден взялся открыто вербовать сторонников, даже разместил объявления в газетах, зазывая белокурых и голубоглазых.

Это объявление попалось на глаза барону фон Зебботендорфу. Точнее, он был отъявленным авантюристом по фамилии Глауэр. Привлекался к суду за мошенничество и подделку денег, бродяжничал. Очень интересовался оккультизмом и в Турции пристроился к богатому еврею Термуди, учился каббалистике и прочим подобным дисциплинам, получил масонское посвящение в ложе «Французский ритуал Мемфиса». Стал зарабатывать астрологией, оккультными лекциями, организацией соответствующих кружков. В Германии Глауэр появился состоятельным человеком, бароном. Хотя титул барона фон Зебботендорфа он себе придумал, а происхождение его денег неизвестно. Может, выгодно женился, а может, поживился на геноциде армян. Или просто пускал пыль в глаза.

Во всяком случае, Глауэр-Зебботендорф встретился с лидером «Германского ордена» Полем, произвел благоприятное впечатление, и ему было поручено создать филиал в Баварии. Авантюрист оказался отличным организатором, навербовал полторы тысячи человек. Нашел и средства. Штаб-квартиру устроили в фешенебельной гостинице «Четыре времени года», украсили изображениями свастики с кинжалом. Название сочли за лучшее сменить на «Общество Туле». Официальными задачами провозглашалось изучение древней германской истории и культуры. Хотя подобными изысканиями общество не ограничивалось, оно нацеливалось на политику.

Зебботендорф приобрел газетенку «Мюнхенер беобахтер» («Мюнхенский обозреватель»), редактором стал член «Туле» спортивный журналист Харрер. Газету потом переименовали в «Фелькишер беобахтер» («Народный обозреватель»). Самозваный барон задумал развернуть агитацию и среди рабочих. Тот же Харрер и другие члены общества, инженер Федер и слесарь Дрекслер, стали создавать «Комитет свободных рабочих за хороший мир» – через несколько месяцев он превратился в «Немецкую рабочую партию». Революцию в Германии Зебботендорф воспринял как чудовищную катастрофу, призвал последователей на подвиги во имя языческой «троицы», «Вотана, Вили и Ве», бога Вальватера, руны Ар. Доказывал необходимость бороться, «пока свастика не воссияет над холодом темноты».