Кукловоды Третьего рейха - Страница 24
Кстати, затем в зарубежных и российских либеральных источниках внедрялись совершенно фантастические цифры раскулаченных и версии о их судьбе. Запустил эти цифры Черчилль в годы «холодной войны». Ссылаясь на самого Сталина, сокрушался в мемуарах о 15 миллионах крестьян, вымерших в сибирской тундре. Конечно, это дело вкуса, но я бы Черчиллю доверять не стал. Реальные цифры выглядят не в пример скромнее. Так, на Средней Волге предписывалось в 1930 г. раскулачить и направить в лагеря 3–4 тыс. человек, просто выслать 8—10 тыс. На Украине на лагеря обрекались 15 тыс., на высылку – 30–35 тыс. [113]. Для Северо-Кавказского края, включавшего Дон, Кубань, Терскую губернию, северокавказские национальные автономии, предусматривалось заключение в лагеря 6–8 тыс. человек и высылка 20 тыс. Правда, раскулачивания и депортации осуществлялись и в 1931, 1932 гг.
Общее число переселенных крестьян составило не 15, а 3,5–4 млн., и списывать их в погибшие нет никаких оснований. Например, из Северо-Кавказского края в 1931—32 гг. выселили 38 тыс. семей (172 тыс. человек). Из них 12 тыс. переселили внутри региона – в другие районы или города, а 26 тыс. семей отправили на Урал. Раскулаченные превращались в строителей. Именно их руками возводились промышленные гиганты первой пятилетки – Днепрогэс, Магнитка, Турксиб. Допустим, в Магнитогорске 40 % строителей и будущих рабочих металлургического комбината составились из «спецпереселенцев».
В целом же, процессы в Советском Союзе протекали совершенно неоднозначные. С одной стороны, государство укреплялось. Ударным трудом и в короткие сроки оно выползало из разрухи и отсталости, куда было отброшено гражданской войной и большевистскими экспериментами. Сельское хозяйство выходило на современный и эффективный уровень. Но все это осуществлялось с чудовищными перекосами, издержками и потерями. Мало того, наряду с созидательными программами возобновились и разрушительные. Усиливалась и развивалась вроде бы Советская Россия – но в ее руководстве по-прежнему задавали тон силы, ненавидящие и отрицающие саму Россию.
С 1929 г., в то же самое время, когда громилась деревня, развернулась вторая волна гонений на Церковь. Всю страну охватили антирелигиозные акции. Для молодежи организовывались буйные богоборческие шабаши с факелами, шествиями, плясками, кощунственными песнями и частушками. В Ленинграде в рождественский сочельник учинили «ночь борьбы с религией» и арестовали всех, кого застали в церквях. На Кубани под Рождество закрыли церкви, устроив в них молодежные вечеринки. В Оренбуржье на Пасху комсомольцы закидывали камнями крестный ход, подожгли одну из станиц, чтобы сорвать праздничную службу. В ходе кампании было закрыто 90 % храмов, которые еще оставались действующими после погрома 1922–1923 гг. Их передавали под хозяйственные нужды или разрушали, как было с храмом Христа Спасителя [140].
Священнослужителей в первую очередь репрессировали в ходе раскулачиваний. А если прихожане протестовали, это объявлялось «кулацкими восстаниями» и жестоко подавлялось. Подводили под статьи о контрреволюционных заговорах, устраивали расправы. В 1932 г. в ростовской тюрьме были расстреляны митрополит Кавказский Серафим (Мещеряков), епископ Барнаульский Александр (Белозер) и 120 священников и монахов. Случайный свидетель-геолог поведал об убийстве 60 священников в июле 1933 г. на берегу Лены. Их ставили на край ямы и задавали вопрос, есть ли Бог. Каждый твердо отвечал: «Да, есть Бог!» – и звучал выстрел. Расстрелы и тайные убийства священнослужителей совершались и в других городах. Был казнен митрополит Евгений, епископа Краснодарского Памфилия (Мясковского) нашли повешенным в саду [102]. Кампания 1929—1930-х гг., в отличие от прошлой, обрушилась не только на православие, но и на протестантов, мусульман, буддистов.
Но в этот же период были полностью разгромлены отечественные гуманитарные науки – история, филология, философия. В 1929 г. в Академию Наук СССР были введены Бухарин, Покровский, Кржижановский, Рязанов сотоварищи, развернули капитальную чистку. Из Академии было изгнано 648 сотрудников. При этом инспирировали дело о «заговоре». За решетку попал весь цвет российских историков: Платонов, Тарле, Ольденбург, Любавский, Готье, Измайлов, Лихачев, Бахрушин, Греков, Веселовский, Приселков, Романов, Черепнин, Пигулевская, видные философы, мыслители, филологи – Лосев, Кожинов и др. Словом, брался курс на то, чтобы окончательно «переделать» русский народ. Искоренить не только веру в Бога, но и русскую культуру, мысль, мораль…
Впрочем, кампании по борьбе с «контрреволюцией» каждый раз принимали такие уродливые формы и такой размах, что сами по себе наносили колоссальный вред Советскому государству. Вред, не сопоставимый ни с какой «контрреволюцией». Посудите сами. В 1930 г. были обнаружены оппозиционные кружки среди бывших офицеров. Некоторые из них поддерживали связи с эмигрантскими организациями, некоторые с троцкистами. Но кроме ареста непосредственных виновников, ОГПУ провело операцию «Весна» – скопом принялось арестовывать всех бывших офицеров, служивших в Красной армии. Более 10 тыс. человек получили разные сроки заключения, ссылки. Снимали и увольняли командиров-коммунистов, якобы не проявивших бдительности, попавших под влияние «скрытых белогвардейцев». В армии за пару лет «вычистили» 80 % командного состава! [20]
В это же время были раскрыты оппозиционные кружки среди гражданских «спецов» – выходцев из старой, дореволюционной интеллигенции, перешедшей на службу Советской власти. Они занимали высокие должности в народном хозяйстве, получали высокую оплату, но хватало и недовольных. Некоторые сотрудники Госплана и ВСНХ состояли с давних времен в меньшевистской, эсеровской партиях, не теряли контакта с зарубежными центрами. Но, опять же, ОГПУ раздуло гонения на всех «старых спецов». В разгар индустриализации повыгоняли со службы около 300 тыс. человек! Из них 23 тыс. причислили к «врагам советской власти» (с хорошо понятными последствиями).
Стройки и вступающие в строй заводы были оставлены без инженеров, техников, экономистов, опытных административных работников! Но инициаторы кампании козыряли положениями Маркса: социалистические преобразования в промышленности должны осуществляться одновременно с «культурной революцией». Под этим подразумевалось, что надо отправить на слом всю прежнюю мораль и культуру. А вместо «старой» интеллигенции сформировать новую. Как раз для того, чтобы ее «сформировать», молодежь вовлекали в антирелигиозную вакханалию, в разрушительные демонстрации и митинги, в стукачество. Чтобы заменить «буржуазных спецов», более 140 тыс. рабочих от станка были выдвинуты на руководящие посты, 660 тыс. рабочих переводились в категорию служащих или направлялись на учебу.
Последствия опять стали ужасающими. Количество студентов, вузов, курсов, техникумов, рабфаков (рабочих факультетов) выросло так резко, что для них не хватало преподавателей. Ускоренные выпуски педагогов и ускоренные курсы плодили недоучек. Более образованную молодежь из семей интеллигенции в вузы не принимали, она должна была идти на заводы, чтобы приобрести статус «пролетариев» – и «пролетариями» становилась никудышными. А вчерашние хорошие рабочие превращались в никуда не годных руководителей и служащих, запутывая и разваливая деятельность своих предприятий и учреждений.
В очередной раз пришлось вмешиваться лично Сталину. 23 июля 1931 г. он огласил свои «шесть условий» победы социализма. Осудил «спецеедство», призвал к заботе о специалистах старой школы. Выдвижение руководящих кадров из «низов» было пресечено. 40 тыс. таких горе-начальников были возвращены обратно на производство. Были пересмотрены правила приема в вузы, количество курсов и рабфаков сокращалось. Уволенных представителей интеллигенции стали принимать обратно на работу. В армию тоже начали возвращать бывших офицеров, восстанавливать на прежних должностях [65].
Все это могло бы послужить темой для комедий, иллюстрацией глупости большевистских руководителей. Но… обращает на себя внимание четкая закономерность. Большинство решений и постановлений ЦК были по своей сути правильными, выигрышными. Однако где-то «во втором эшелоне», на уровне исполнения, они несколько подправлялись. Тормозились, а чаще, наоборот, их раскручивали на повышенных оборотах, благие замыслы выливались в хаос и неразбериху.