Кукла (сборник) - Страница 30

– Я просила?! Нет, как вам это нравится? Неужели думаешь, очень приятно барахтаться в грязной противной лодке?

– Уж я бы точно не стал, не начни ты вешаться мне на шею.

– Значит, ты обвиняешь меня в непристойном поведении. Будто я навязывалась? – возмутилась женщина. – Скажи еще, что это я предложила приехать сюда на уик-энд.

– Бедная моя девочка, совершенно очевидно, что тебе очень этого хотелось, разве нет?

– Не знаю, отдаешь ли ты отчет своим словам. Лжец и хам. Еще никто не смел разговаривать со мной в подобном тоне.

– Возможно, им просто не подвернулся подходящий случай, – съязвил мужчина.

– А не слишком ли ты самоуверен. Полагаешь, ты первый, с кем я провожу уик-энд?

– У меня создалось впечатление, что твой опыт в этой области не слишком богат.

– Благодарю за любезность! – фыркнула женщина. – Да я и не думаю скрывать: это мой первый уик-энд, и да будет тебе известно, он во всех отношениях стал величайшим разочарованием в жизни.

Принялся накрапывать дождик. Сначала упало несколько капель, потом заморосило сильнее, и наконец разразился затянувшийся на весь вечер ливень. Лодка беспомощно раскачивалась на волнах под почерневшим небом. Прислонившийся к планширу мужчина, облаченный в мокрый купальный костюм и макинтош, представлял собой убогое зрелище. Тощая жалкая фигура с посиневшим от холода носом.

Женщина вдруг вспомнила книжку с картинками, которую читала в детстве. Одна из иллюстраций изображала маленького гоблина по имени Инки-Имп. Каким же растяпой оказался ее спутник! Трусливый недотепа. Она шумно высморкалась и закашлялась. Ее возлюбленный отвернулся, чтобы не видеть покрытого уродливыми пятнами лица и наводящего на мысли о крысином хвосте жалкого пучка волос, уныло свисающего на плечи. Вид у подруги был угрюмый, изнуренный и на редкость непривлекательный. Ни дать ни взять – грязная взъерошенная мышь. Вот именно, мышь. Черт побери, кличка ей удивительно подходит!

«Хвала Всевышнему, больше не надо разговаривать на этой ужасной тарабарщине», – подумал он.

Некоторое время женщина с мрачным видом наблюдала за спутником, а потом пригвоздила убийственным замечанием:

– Если чувствуешь позывы к рвоте, ради Бога, давай, не стесняйся, и покончим с этим.

В пять утра их отбуксировало к пристани рыбачье судно. Мужчина корчился от боли в ногах: дал о себе знать ревматизм, к тому же он застудил печень. У женщины начался насморк, а правая щека распухла по причине невралгии. Добравшись до места, оба тут же улеглись в постель и проспали до полудня, а когда пробудились, их встретил унылый и серый воскресный день. По-прежнему барабанил в окна дождь.

Они сидели в гостиной на пододвинутых к дымящему камину жестких стульях, не имея под рукой даже воскресных газет. В головах у обоих воцарился вакуум, в котором зарождаются глуповатые идеи, лишающие способности логически мыслить. Время от времени женщина поглядывала на соседа: нелепое пятно от солнечного ожога бросалось в глаза, а от его внимания не ускользнула неряшливо размазанная по носу пудра. Они больше не были влюблены.

– Послушай, – заговорил первым мужчина, – оказывается, не так уж и хорошо мы подходим друг другу. У нас совершенно разные вкусы, да и мнения расходятся по всем вопросам. В общем, дело безнадежное… – Он запнулся и беспомощно пожал плечами.

– У меня точно такое же чувство, – согласилась женщина. – Мы страшно раздражаем друг друга. В твоем присутствии мне становится тревожно и скверно.

– Господи, вот бы оказаться сейчас в Индии! – откликнулся мужчина.

– Так и представляю, как ты сидишь в дурацком кресле в конторе и грызешь ручку, – горько усмехнулась она. – А я в это время агитирую за кандидатов в члены парламента на дополнительных выборах.

Они слушали шум дождя и гул прибоя, доносившийся с берега.

– Мерзкое место, – сделала вывод женщина. – Унылое и гнетущее. Куда ни посмотришь – кругом одни песчаные дюны, наводящие тоску. Как в колонии для заключенных.

«Вот дура!» – подумал мужчина. Он лихорадочно соображал, где бы нанять машину, которая доставит их в город, так как очень устал и садиться за руль не хотелось.

– От пребывания в этой ужасной комнате еще сильней разыгрывается невралгия, – посетовала женщина, но он не слышал ее жалоб.

– Давай наймем машину, – предложил мужчина с нескрываемым раздражением, – и уедем поскорей из этого окаянного места, вернемся в Лондон. – С унылым видом он уставился в окно, чувствуя, как ревматическая боль вгрызается в плечи.

– Ты и я, всю дорогу вдвоем?

Они неимоверно надоели друг другу и утомились от общения. На небе появился крошечный кусочек синего неба, и тут же на соседнем дереве завел свою песенку дрозд. Но бывшие влюбленные ничего не видели и не слышали.

– Господи, должно быть, здесь наступает конец света! – буркнул мужчина.

Воскресным вечером на обратном пути в Лондон они не проронили и пары слов.

Впервые лощина явилась во сне, и причудливые обрывочные картины сохранялись в памяти при пробуждении, а потом становились все более расплывчатыми, постепенно теряясь в суматохе дня. Она видела себя идущей по дорожке, по обе стороны которой растут высокие буковые деревья. Дорожка становилась все у́же и переходила в петляющую неухоженную тропинку, покрытую жидкой грязью. Со всех сторон протягивали щупальца заросли рододендрона, азалии и гортензии, стремясь заключить в темницу всякого, кто проходит мимо. В нижней части лощины среди мелколесья изумрудным ковром изо мха притаилась полянка, по которой плавно несла свои воды речка. Появлялся в сновидениях и дом с широким окном на первом этаже, к подоконнику которого поднимались кусты ползучих роз. А вот и она сама – стоит на террасе, вымощенной без подбора осколками камней. Чувство, что она давно знает и лощину, и дом, приносило необыкновенную, ни с чем не сравнимую умиротворенность, и девушка жила в нетерпеливом предвкушении повторения сна, когда снова пройдет по заброшенной террасе и прижмется щекой к белой гладкой стене дома. Будто увиденная картина завладела всем ее существом, став неотъемлемой частью жизни. Прежде всего от пригрезившегося места веяло спокойствием и безопасностью. Здесь ей ничто не угрожает и не причинит вреда. Сон стал драгоценным даром, который надо бережно лелеять. Непостижимый в своей необычности, он никогда не раскрывался до конца, не выдавал тайны и не имел продолжения. Не сохранился в памяти и день, когда видение пригрезилось впервые. Похоже, оно стало наведываться с тех пор, как девушка перенесла тяжелую болезнь, будто случайно заблудившаяся частичка анестезирующего средства приклеилась к спящему сознанию, обволакивая его легким ласковым туманом.

Днем сон улетучивался и мог пригрезиться вновь лишь по прошествии долгих недель или даже месяцев. Неожиданно в наполненные безмолвием предутренние часы, когда все вокруг еще спит и ранние пташки не успели расправить крылышки, девушка снова оказывалась на террасе перед домом и смотрела на раскрытое окно, подставляя лицо теплым солнечным лучам. Дремлющий разум, оторвавшийся от окружающего мира и ведущий яркую напряженную жизнь на планете грез, успокаивался и отдыхал, тихо нашептывая: «Наконец я снова дома и чувствую себя совершенно счастливой».

Вот только и всего, и никакой развязки. Длящееся одно мгновение состояние, которое возносится над землей и небесами, зависая в промежутке между двумя ударами маятника часов, чтобы потом исчезнуть в вечности. А девушка просыпалась в знакомой спальне на заре нового дня. Из столовой слышалось звяканье расставляемых к завтраку чашек, с улицы доносился привычный шум, а у черного хода гудела уборочная машина. Повседневные звуки заставляли вернуться к действительности с чувством утраты и разочарования от обманутых надежд. Вместе с болезнью пришла невероятная рассеянность, и тетушка часто осыпала девушку упреками, что она уподобилась призраку, а ее мысли вечно блуждают неведомо где.