Кухня века - Страница 283

По рангу именно тут надо было кормить «друга Бориса». Но его повели в рюмочную «Ивонна», и он остался доволен.

Таким образом, кулинарное просвещение нашего президента, несмотря на открывшиеся перед ним фантастические возможности, протекало не столь безоблачно и гладко, как это может казаться ему и тем более его близким. «Запад — дело тонкое», и это действительно так, без всякой иронии. И понять Запад нам очень и очень трудно в силу нашей неистребимой азиатчины. С Востоком, вопреки всем различиям, у нас получается лучше. И это — понятно. Ведь улиток во Франции надо есть особым приборчиком — эскарготками, а куски жирной баранины из плова или бешбармака и в Ташкенте, и в Алма-Ате разрешается брать руками. Вот и посудите сами — где проще и легче.

Например, побывал Борис Николаевич в «украинской загранице». Очень ему понравилось. Никаких кулинарных проблем не было. Все знакомо, как у себя дома. Из Киева журналист сообщает: «Намечается семейный ужин двух президентов — Ельцина и Кучмы. Вкусы российского и украинского президентов совпадают, поэтому проблем с едою не ожидается. Глав государств накормят очень маленькими порциями осетрины, семги, икры, рулетом из судака, варениками и обязательным борщом с пампушками».

Порядок подач, конечно, на совести журналистов, но если они ничего не переврали, то он — дикий. Даже в самой обычной семье борщ после вареников не едят. Замечание об «очень маленьких порциях осетрины и семги» сделано специально для украинских читателей, чтобы не раздражать народ, который до сих пор не понял, как это богатая, сытая Украина в одночасье превратилась в бедную и голодную. «Та що це Кравчук, падлюка, зробив? Усе було — нічого немає!» — до сих пор удивляются потомки удалых запорожцев.

Украинской горилкой с перцем поить не будут, успокаивает газета своих читателей, это, дескать, не экзотика, а предложат «Древнекиевскую водку» (привет «Юрию Долгорукому» из «Царской охоты»!).

Президент США Билл Клинтон, впервые принимая президента России на государственном уровне, был настолько внимателен ко всем деталям, что предложил на торжественном обеде не американскую и даже не интернационально-французскую кухню, а, понимая значение России, представил такое меню, которое полностью совпадало с королевскими или императорскими меню в Европе в период 1908—1912 гг. (см. часть I). Это был своеобразный намек на то, что нынешняя рыночная Россия рассматривается на Западе как законная преемница дореволюционной царской России и что с ней обходятся не как с обнищавшей родственницей, а как с равной. Благо, в кулинарном плане показать это было гораздо легче, чем в финансово-экономическом и политическом.

Меню:

— Утка холодная фаршированная (закуска)

— Оленье филе с каштановым пюре (основное горячее блюдо)

— Салаты: из зеленых овощей и грушевый

— Яблочный пирог

Меню классическое, вкусное, приятное, питательное, калорийное и одновременно легкое. Вот как нужно питаться главам государств — говорило это меню. И был в нем сделан маленький, аккуратный, ненавязчивый политический акцент: на десерт был подан яблочный пирог — традиционное американское блюдо, хотя обычно к такому меню на десерт следует подавать сыры, фрукты и мороженое. Единственное американское блюдо было подано на сладкое, оно завершало хороший обед.

Три типа вина сопровождали обед: сухое мозельское — к утке, красное бордосское — к оленине, шампанское — в заключение. Они позволяли сохранить трезвость, но в меру стимулировали настроение. Иными словами, Германия (мозельское), Франция (бордосское) и США (яблочный пирог) не позволят России «потерять голову», сохранят ее на плаву.

Этот обед, это меню растрогали российского президента, он впервые почувствовал, что такое высшие сферы власти. И Ельцин решил, под влиянием нахлынувших внезапно чувств, показать, что он благодарен Клинтону, благодарен Америке за урок.

В конце обеда он встал, поднял бокал шампанского и заявил: «Наше партнерство слишком крепко. Наше партнерство рассчитано не на один год, не на десятилетие, а на столетия, на века».

Вот каких политических эффектов можно добиться хорошим меню даже от вполне трезвого человека. Что ни говори, кулинария — искусство. И притом очень важное, тонкое и политически значимое!

«Оглушительный успех с неясными итогами», — отреагировали на этот обед и этот спич либеральные и вполне респектабельные «Известия». «Главные трудности, — писала газета, — наступают не после изысканного обеда, а несколько позже, когда наступает политическое похмелье». Действительно, больше подобных обедов в честь Ельцина не закатывали. Сотрапезники стали попадаться все помельче, да попроще, а города — гораздо меньше Нью-Йорка. Правда, кухня разнообразилась: Пекин, Париж, Стокгольм, Хельсинки, Петрозаводск, Минск.

Многочисленные встречи с разными людьми, разные обеды и ужины в различных точках земного шара отдаляли российского президента от домашней кухни и тем самым подрывали, подтачивали монополию Наины Иосифовны.

Президент так часто ел в чужой, недомашней, чисто мужской компании, что появились люди, претендующие на то, что они ближе, достовернее знают не только кулинарные, но и все прочие привычки президента. И именно они, а не кто-то иной, могут служить в этом отношении проверенным источником сведений. Прежде всего это были телохранители, которые проводили с Ельциным больше времени, чем жена. Тем более что с 1989 г. в их обязанности стала входить не только охрана президентского тела, но и повседневная забота о регулярном питании подопечного.

Вот что повествует, например, Коржаков о начальном, допрезидентском рационе питания Бориса Николаевича, когда он еще не обращал внимания на всякие протокольные условности. Питались они, как и все обыкновенные мужики, занятые делами, сумбурно и неправильно: бутерброд с пивом, кофе или чай из термоса.

«Чтобы хоть что-то съесть горячее, — пишет Коржаков, — я жарил яичницу на оливковом масле и, даже если Борис Николаевич возражал, добавлял к яйцам лук и помидоры». Браво, Коржаков! Вы поступали вполне кулинарно грамотно и делали все возможное, чтобы снизить отрицательный эффект от употребления яиц в чистом виде. Борису Ельцину просто сильно повезло с таким поваром, ибо, питайся он без помощи Коржакова, шунтирование пришлось бы делать на год-два раньше. А вот сам президент проявил в этом вопросе полнейшее невежество, возражая (непонятно почему?) против лука и помидор, которые не только спасали его от вредоносного действия жареных яиц, но и сильно улучшали вкус блюда.

Со вкусом еды у зрелого Ельцина дело обстояло почти как у молодого Ленина. Оба не различали еду на вкус.

Наблюдая за кулинарными наклонностями своего шефа, Коржаков зафиксировал «гастрономическое двуличие» президента, или расхождение у Бориса Николаевича слова и дела в обрисовке собственных кулинарных симпатий.

Так, «ранний» Ельцин предпочитал кофе, но всегда, когда садились за чужой стол, — заказывал чай. Зрелый Ельцин утверждал, что любит соленую рыбу, но на самом деле ел ее очень редко. Он рассказывал всем, что привык есть мало — даже не закусывает, когда выпивает, считая сдержанность в еде признаком хорошего тона. На самом же деле он любил и никогда не упускал случая обильно поесть, «от пуза», то есть был по своей натуре — гурманом (не путать с «гурмэ», то есть с человеком, разбирающимся в еде). «Особенно он обожал жирное мясо», — подчеркивает Коржаков, нанося этим фактом смертельный удар знаменитой саге о котлетах, а тем более — трогательной повести о блинчиках и фаршированной рыбе.

«На самом деле, — с полным знанием предмета сообщает Коржаков, — свинину он предпочитал жареную, с ободком из сала. Баранину он просил сочную, непременно рульку». (Но рулька, заметим для непосвященных, это третий, а порой и четвертый сорт бараньего мяса, которое используют обычно в захудалых столовых и тюремных заведениях.)

Все эти «гастрономические откровения» случались преимущественно во второй половине дня — поздним вечером, а то и за полночь. А на утро Борис Николаевич безропотно позволял жене кормить себя «жиденькой кашкой» — овсяной, рисовой или пшенной.