Кухарка из Кастамара - Страница 8

– Вы же знаете, мы с богом очень далеки друг от друга, падре, – добавил Диего.

– Вы тоже знаете, что я не прекращу попыток примирить вас, – ответил священник, скрестив руки. – Нельзя злиться на бога всю жизнь.

– Может быть, и можно, падре. – И герцог положил ему руку на плечо. – Может быть, и можно.

Падре Антонио кивнул, на несколько мгновений задумавшись над его словами. Диего из вежливости подождал, ведь падре просто лучился добротой.

– Знаете, ваша светлость, когда-нибудь вы познаете истинный смысл смерти вашей дражайшей супруги, – произнес тот наконец, – и, когда это произойдет, вы увидите, как вся эта боль, вся злость, которые вызвала несправедливая гибель донны Альбы, перестанут иметь значение. Бог понимает, что вы вините его, хотя он ни в чем не виноват.

– Вы знаете мое мнение, – спокойно ответил герцог, – и, хотя я вам благодарен за эти слова, именно бог лишил меня ее. Ему не стоило этого делать, если он не хотел моей неприязни.

Он вскочил на коня и, вежливо попрощавшись, повернул обратно в Кастамар. Капеллан прокричал ему вслед, что настойчивость Господа сильнее его злости, на что тот благодарно улыбнулся. И, не оглядываясь, поскакал в сторону имения. Его друг Франсиско Марланго, граф де Арминьо, должно быть, уже прибыл, и он не хотел заставлять его ждать.

12 октября 1720 года, утро

Клара наблюдала, как донья Урсула снова производит осмотр всей кухни. Одно присутствие экономки не оставляло сомнений в том, что любое изменение, каким бы мелким оно ни было, должно было получить ее одобрение. Она проверила все на чистоту и мельком взглянула на Клару, которая почувствовала себя словно в ожидании приговора. Клара увидела, как она так же тщательно, как и прошлым утром, осмотрела ящики со специями на полках, и заметила, что сеньора Эскрива низко склонила голову, будто стояла перед самим герцогом. И поступила так же. Только бедняжка Росалия не опускала головы, а улыбалась в пустоту и пускала слюни. Донья Урсула с презрением посмотрела на главную кухарку.

– Ожидаю вас лично сегодня утром в своем кабинете, сеньора Эскрива.

Пышнотелая кухарка сглотнула слюну и побледнела; они с Кларой сделали легкий реверанс, глядя вслед уходящей экономке. Властная фигура скрылась за дверью кухни, и Клара ощутила, как в помещение возвращается его прежнее очарование, будто спала черная накидка, впустив лучи света. Даже несчастная Росалия засмеялась, будто к ней внезапно вернулось радостное настроение. Клара приготовила марлю, чтобы пропустить через нее смесь яичных желтков, крахмала и полфунта сахара, когда к ней подошла главная кухарка, украдкой косясь на входную дверь на случай неожиданного возвращения доньи Урсулы.

– Надеюсь, ты меня ни в чо не впутала на этот раз, – пригрозила она, приблизив свою поросячью рожу вплотную к лицу девушки.

Клара молча поглядела на нее. Начальница обернулась и пнула ведро.

– Сделай что-нибудь полезное, например, иди во двор прочисти сточную трубу, – грубо приказала она.

Это заставило Клару вздрогнуть и замереть на месте. И не потому, что нужно было прочистить трубу от кухонных отбросов, что не входило в ее обязанности помощницы по кухне, а потому, что стоило ей выйти наружу, как все узнали бы о ее недуге. А это послужило бы отличным поводом для главной кухарки вышвырнуть ее на улицу без рекомендаций.

– Пошла, кому сказала! – прорычала сеньора Эскрива подобно рассвирепевшему кабану.

Клара взяла деревянное ведро, на лбу у нее выступили капли холодного пота от одной только мысли об открытом пространстве, которое вот-вот предстанет перед ней. Она в душе прокляла свою невезучесть, из-за которой оказалась наедине с главной кухаркой. Обе посудомойки и помощница кухарки, Кармен дель Кастильо, ушли в Мадрид на рынок, чтобы помочь закупщику продуктов Хасинто Суаресу и носильщикам. Клара обогнула Росалию, которая играла со своими волосами, рисуя в воздухе круги, и подошла к решетчатой двери, ведущей во двор. Пульс участился, тошнота подкатила к горлу. Она медленно двинулась вперед, и грязная вода в ведре закачалась, словно неспокойное море. Росалия что-то произнесла, и на юбке у нее образовалась маленькая лужица из слюны и того, что собралось там за утро. Клара перевела взгляд с нее на дверцу, ощущая безудержный стук сердца. Положив руку на щеколду, она вздохнула, пытаясь собрать всю силу воли и заставить себя выйти за дверь, – и тут дверь открылась снаружи, стукнула по ведру, и часть воды пролилась на пол.

– Раскрой глаза! – недовольно крикнула кухарка, цокая языком.

Росалия показала на Клару и неестественно засмеялась, будто присутствовала на комедии Лопе де Веги. Клара отступила, и на пороге появился немолодой крепкий мужчина. Она присела в неглубоком реверансе, а мужчина снял шляпу, обнажив седые волосы. В его загорелом теле еще сохранилась часть той огромной силы, которой он, должно быть, обладал в молодости. По граблям и стоявшей позади него деревянной тачке Клара догадалась, что это садовник. У него были большие, мускулистые руки с огромными костлявыми кулаками и длинными, огрубевшими от земли и почерневшими от удобрений пальцами. Клара, все еще тяжело дыша, подняла глаза на незнакомца и угадала в нем скромное очарование, свойственное простым людям. Он приветливо улыбнулся во весь рот, и ее тревога частично рассеялась, словно улыбка этого старика на некоторое время ее успокоила.

– Какой же я неловкий, – сказал он и взглянул на полное ведро воды. – Позволь я тебе помогу, труба все еще забита? Ее не мешало бы раз и навсегда прочистить, сеньора Эскрива, тогда вы бы избавились от неприятных запахов, которые иногда из нее доходят.

– Это обязанность не моя, а чернорабочих.

Старик вздохнул, взял ведро с грязной водой и вылил в сточный колодец в патио. Клара поблагодарила бога за свое везение и, когда мужчина вернулся, улыбнулась ему.

– Сеньорита Клара Бельмонте, – представилась она, сделав по привычке реверанс. – Спасибо за помощь.

– Симон Касона, главный садовник, и, бога ради, не стоит благодарности, – ответил он, слегка рас=терявшись.

– Приятно познакомиться и прошу прощения, – добавила она, желая поскорее прийти в себя.

Она почувствовала, что сеньора Эскрива посмеивается над ее манерами, хоть и ощутила облегчение, вернувшись с ведром на кухню.

– Ну и чо вам надо, Симон? – окрысилась на него сеньора Эскрива.

Он спокойно улыбнулся, уже успев привыкнуть к свинству, царившему вокруг главной кухарки, и повернулся, поглядывая на Клару исподтишка. Клара пропустила их разговор мимо ушей и начала собирать сухой тряпкой разлитую воду; ее пульс постепенно приходил в норму.

– Я пришел попросить немного золы из зольника, если вы его еще не опорожняли, чтобы приготовить щелок, – медленно объяснил садовник. – Я ее использую как удобрение.

Клара подняла голову, и он ненадолго взглянул на нее, еще раз улыбнувшись. Она в ответ тоже робко улыбнулась.

– Можете взять сколько угодно, – словно его начальница, ответила сеньора Эскрива и обратилась к Кларе: – Эй ты, набери золы в ведро и помоги сеньору Касоне отнести ее в сад – я не могу заставлять донью Урсулу ждать.

Клара заметила, что пульс снова ускоряется. Росалия радостно завизжала, глядя на сеньора Касону, как будто только в этот момент заметила его присутствие. Садовник вежливо ответил на приветствие и протолкнул тачку ко входу в зольник – маленькое помещение рядом с выходящей в патио дверью, подальше от печей.

– А вы знаете, что сады Кастамара вызывают зависть у друзей господина герцога? – любезно поинтересовался старик, нагружая тачку.

Кларе слова садовника показались немного заносчивыми. Выглянув наружу, она почувствовала, как мышцы охватывает невероятная слабость. Она сжала зубы и сосредоточилась на золе, которую маленьким совком набирала в деревянное ведро. Старик устало вздохнул, сказав что-то по поводу своей утраченной молодости, и направился к выходу. Клара, стараясь не поднимать глаз, уткнулась в его широкую спину и, как завороженная, пошла за ним. Но стоило сеньору Касоне переступить порог, как она ощутила, что ее окутал тусклый дневной свет, и замерла. Потом заставила себя шагнуть наружу, терзаясь тревогой и стараясь не обращать внимания на предчувствие опасности, ей же самой и вызываемое. Она уже почти не осознавала, что дыхание ее стало прерывистым и грудь судорожно вздымалась и опускалась, и поняла, что потеряет сознание, если не сделает шаг назад.