Кудлаки (СИ) - Страница 2

   Провожали лесовичка как родного. Лисовская, которую впервые не уличили в искажении отчетности, лучилась тихим бухгалтерским счастьем, а вымотанный алкогольным марафоном Докучаев, нетвердо держа стакан, сказал проникновенный тост про прямо таки нечеловеческую человечность гостя.

   Хотелось, конечно, верить, что лесовичок не одинок в своем понимании процесса ревизии, но коллеги Шубникова на ежегодном московском слете рассказывали про совершенно другие ревизорские подвиды - молодых и энергичных хищниках-карьеристах, бессердечных и непьющих, или тетках-синечулочницах, обрушивающих на беззащитные филиалы весь нерастраченный в личной жизни потенциал.

***

   Утро было явно не из тех, которые мудренее вечера. Для начала Саша пляшущими руками нашел свою голову - жест этот понимания у организма не встретил. Сказать, что было плохо, значило, как говорил его начальник, замолчать проблему. Во рту поселился устойчивый кислый привкус, словно Саша весь вечер добросовестно облизывал электроды, а в голове полным ходом шла плавка чугуна. Попытки вспомнить причину своего состояния отозвались в желудке характерным спазмом, Саша рывком сбросил себя с кровати и поскакал в ванную. Попугав унитаз, он, стараясь не глядеть в зеркало, наскоро умыл опухшее лицо и полез под душ. Под наспех отрегулированной струей воды, в голове вместе с тупой болью пульсировала похожая на лозунг мысль - "так пить нельзя"! "Где я прокололся? Зачем? Это Серега, змей, заманил! По пятьдесят, по пятьдесят...".

   В Светлоозерск Саша загремел по недоразумению. По плану ревизия стояла на осень, но в начале года сверху свалилась директива пощупать филиалы на предмет освоения капитальных затрат. По слухам, причиной послужили чудеса экономии, сотворенные одним предприимчивым директором - он умудрился оттяпать от сметы реконструкции основного здания столько, что хватило на неплохой коттедж. У воплотившего мечту украсть по крупному начальника нашлись "доброжелатели" как в коллективе, состряпавшие анонимку, так и в Москве, давшие ей ход.

   Одновременно личный состав ревизионного отдела главка подкосил грипп, и Сашу, вчерашнего студента, чей стаж исчислялся двумя неделями, а опыт - беглым прочтением собственной должностной инструкции, бросили на передовую. Заместитель начальника отдела Данилыч напутствовал его пламенной комиссарской речью, но о самой задаче упомянул как-то неконкретно, особенно не углубляясь. Впрочем, в качестве оружия он вручил молодому бойцу шпаргалку из серии "ревизия для чайников". В этом напутствии не без туповатой педантичности был описан подробный алгоритм Сашиных действий - примерно, как в старом анекдоте про иностранца и пиво.

   И начиналось все вроде как неплохо. В аэропорту Сашу встретил с виду приятный, хоть и несколько понтоватый парень, представившийся Серегой. Саша, по собственным ощущениям, дистанцию выдержал, был суховат и немногословен. Да и тон выбрал правильный, в меру сурово, но не без иронии. "Главное", вспоминал он рассказы опытного Данилыча, "задать рамки общения. Ты не тушуйся, помни схему - охотник и заяц. Ревизор и ревизуемый. Пьеса на века. Ты догоняешь, я убегаю. Не хрен ведь с горы, чиновник, осанку держи как у действительного статского советника, дело государственной важности, прибыл по величайшему повелению. Ну-с, милейший, где ваш экипаж?"

   Саша намеревался было взять быка за рога, то есть рвануть в филиал сразу, без заезда в гостиницу. Супостат Серега, однако, пыл гостя охладил; дескать, шеф все одно в мэрии, а переодеться с дороги дело святое. Саша согласился, без галстука он ощущал себя неуютно. В дороге встречающий с деструктивными предложениями не навязывался, увлекшись краеведческим разглагольствованием. Несмотря на то, что по пути им попадались преимущественно индустриальные объекты, Серега умудрялся позиционировать их чуть не как памятники архитектуры, незаслуженно забытые летописцами. В гостиницу они прибыли в четвертом часу. В узком, как келья, номере, Саша наспех поскреб щеку бритвой, надел пару лет назад завязанный галстук, и, прорепетировав перед зеркалом проницательный и чуть жесткий взгляд, почувствовал себя готовым к профессиональному дебюту.

   На этом, однако, прелюдия закончилась и начался "полный абзац". Усыпив Сашину бдительность корректными и деловыми вопросами, хитрый змей Серега привез ревизора в кафе с оригинальным названием "Вечернее". Когда Саша просек, что заведение как-то не слишком похоже на офис нужной ему организации, Серега спокойно объяснил диспозицию. Шеф, который всё еще в мэрии, поручил ему (Сереге) накормить гостя в месте поприличней, а если он (Серега) этого не сделает, то его (Серегу) ждет незамедлительное умножение на ноль. Тут же, чуя колебания ревизора, Серега добавил, что понимает важность мероприятия - миссия ответственная, поэтому (сказал, как отрезал!) пить они не будут.

   Все это было произнесено с такой непроницаемой уверенностью, что спорить Саша не решился, да и что такого, пожрать и правда было бы неплохо. Он даже успел несколько обидеться - не боятся, собаки, не считают нужным в кабаке споить, но обида прожила недолго, вплоть до момента, когда шустрая официантка внесла аппетитно запотевший графинчик.

   Вот тут уже Саша открыл рот, но только открыл - Серега тоном учителя младших классов, уставшим объяснять малышне избитые истины, подтвердил, что да, пить они не будут, "но что тут пить"? Так, для аппетита и за знакомство. В общем, "Кавказская пленница", вольный римейк.

   К концу первого графинчика разговор из сдержанной беседы связанных официальными условностями функционеров превратился во вполне непринужденный треп двух приятелей, заскочивших расслабиться после трудовой вахты. Узел Сашиного галстука стремительно пополз к животу, официантка хорошела на глазах, а жизнь приобретала новый, доселе неизведанный смысл. Заказ второго графина произошел под молчаливое одобрение гостя, а дальнейшие события и вовсе сплелись в один фантасмагорический хоровод. Где-то на обочине памяти отыскались местные музыканты, хрипло кричавшие про белого лебедя на пруду; стайка девиц, которых они с Серегой последовательно лапали в суровых шансоновских медляках, заляпанный кетчупом рукав и вереница писсуаров, над которыми кто-то нацарапал бессмертное - "не льсти себе - подойди поближе".

   От части воспоминаний было и вовсе грустно. По пути в гостиницу Саша в причудливой диалектической спирали вернулся в ревизорский имидж, хвалился начисто отсутствующими достижениями в борьбе с российским бардаком и проповедовал беспристрастность вне зависимости от личных симпатий. "Ты мне, Серега, друг, но истина, понимаешь, дороже... " Оставалось только гадать, какие еще идеи он озвучил в роли рокового борца с системным казнокрадством, когда Серега транспортировал его до номера - воспоминания об этом временном отрезке отсутствовали напрочь.