Кубок лунника (СИ) - Страница 13

«Нет причин? Ох, дорогая, ты можешь знать слишком много для того, чтобы остаться в живых!»

– Альвен! – в последний раз позвала Малика.

Нет ответа. Тишина. Страшная, как в гробу. И темно… точно также.

Сердце забилось, заметалось в груди пойманной птицей. Сколько еще кидаться ей на теплую стену? Надолго ли хватит сил? Малика с хрипом втянула воздух, облизала пересохшие губы. Ну вот, начинается. Попить бы – но воды нет. И, похоже, не будет уже до самого конца.

«А он будет приходить сюда каждый день и наблюдать за тем, как я умираю».

Ведьма сползла по стене на пол и закрыла глаза. Провела рукой по щекам, вытирая слезы. Если бы только… она оставила ректору записку о том, куда и зачем направляется! Тогда, может быть, ее бы успели найти еще живой, но все это – только мечты. Она, Малика Вейн, одинокая ведьма. Никому не интересно, куда и надолго ли она уехала. Никто не будет горевать, если больше она никогда не вернется в стены Академии. Разве что Лягух?..

Малика вдруг необыкновенно четко представила себе посыльного, его круглые и всегда печальные глаза, большой рот, вечно улыбающийся – но тоже невесело, а как-то заискивающе… Бедный человек, несчастное создание, которое никто не любит. Ее душили рыдания, но теперь уже от жалости к Лягуху.

«Бред», – решила ведьма, – «как скоро».

Но почему – скоро? Она не могла точно сказать, сколько минут – или часов – провела в этой душной тьме.

Малика прилегла, прямо на пол, положила руки под голову. Вслед за страхом пришла дикая усталость, а за ней шлейфом стелился тревожный сон.

«Какая же ты наивная дурочка, Малика Вейн», – успела подумать ведьма, засыпая.

…Что-то изменилось. В глаза ударил яркий с непривычки свет.

Свечи?!! Но…

Шумно вздохнув, Малика приподнялась на локте и огляделась. Похоже, она по-прежнему находилась в графской спальне.На комодев давно не чищеномсеребряном канделябре ярко сияли золотые звезды свечей.Рядом, на лиловом покрывале, мирно ждал поднос, уставленный глянцево блестящей черной посудой.

Ведьма почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд и быстро обернулась, уже зная, кого увидит.

Лунник. В белой сорочке и черных шароварах, какие носили в восточных землях Империи. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам, придавая графу совершенно невинный, даже чуточку романтичный вид.

Он стоял у распахнутых дверей спальни, опершись на стену, и очень внимательно разглядывал Малику. Без тени насмешки или презрения.

– В-вы, – прохрипела она, с силой проводя пальцами по лицу.

– Чрезвычайно трудно заподозрить истеричку в женщине, которая, не смущаясь, нюхает губы мертвеца, – негромко сказал лунник.

Он скользящей, невесомой походкой преодолел разделяющее их расстояние и остановился в изножье огромной, но довольно жесткой кровати. Малика пискнула и отпрянула, при этом едва не опрокинув поднос.

– Да что это с вами? – граф Рутто продолжал озадаченно рассматривать ее, – я вынужден признать, что некоторые… дела… заставили меня отсутствовать некоторое время. Но меня не было два часа, госпожа Вейн. Что произошло с вами? Здесь, в самом безопасном месте моего замка?

Ведьма облизнула губы, пытаясь собраться с мыслями. Что делать? Бежать, пока цела?..

– Зачем вы меня заперли? – с трудом выталкивая каждое слово, прошептала она.

– Так было нужно для вашего же блага . Я не обязан отчитываться, госпожа Вейн. Я здесь хозяин. И не моя вина, что вы возомнили себе йоргг знает что.

– Я думала… – Малика поняла, что дрожит как осиновый лист, – я думала, что… вы меня решили уморить… а тело…

Альвен Рутто пожал плечами.

– В любом случае, я бы не стал вас морить голодом и жаждой, госпожа Вейн. Лунники милосерднее людей, и вас бы ждала быстрая и легкая смерть. Я бы свернул вам шею – и все.

Он вздохнул и сел на край кровати, подвинул к Малике поднос.

– Простите меня, госпожа Вейн. Я не думал, что два часа в темной комнате вас… гхм… выведут из состояния душевного равновесия. Позвольте, я налью вам бокал хорошего вина и угощу прекрасным бифштексом с грибами.

– Зачем вы меня заперли, граф? – упрямо повторила Малика, – что такого вы скрываете?

– Это вас не касается, госпожа Вейн, – лунник невозмутимо наполнил бокал золотистым вином и подал его ей, – выпейте, оно придаст вам сил и сгладит воспоминания о тех неприятных ощущениях, которые вы испытали.

Манжет сорочки сдвинулся, и Малика увидела на гладкой бледной коже багровеющий след от чьих-то зубов. Причем зубов человеческих.

– Что с вашей рукой?

Он вздрогнул и поспешно оттянул рукав вниз.

– Как я уже сказал, это вас не касается.

Ведьма взяла бокал.

– Надеюсь, вы, граф, составите мне компанию?

– Полагаете, что я вас собираюсь отравить? – в уголках губ появились горькие морщинки, – не нужно так думать, госпожа Вейн. Я просто хочу, чтобы вы набрались сил и сделали то, что собирались. Вы ведь планировали заняться чем-то интересным в моей спальне?

Малика едва не поперхнулась. Точно! Два с небольшим часа назад она была твердо уверена в том, что будет спасать лунного лорда от невидимого врага. Но теперь… Какой был в этом смысл? Похоже, Альвен Рутто прекрасно обойдется и без магии. Или… все же – стоит попробовать?

– Я хотела оградить вас от призрака Хаора, – смущенно буркнула ведьма, – если он, конечно, не выдумка. Призраки особенно сильны ночью… Граф, а вы точно не помните, кто вас проткнул кинжалом?

Она очень внимательно наблюдала за лунником. Но нет. Ничто не дрогнуло на его лице, ничто не всколыхнулось в золотых глазах.

– Понятия не имею, кто бы это мог быть, – сокрушенно изрек лунник, – кажется, я читал. А потом вдруг обнаружил себя на полу, и вы держали в руках мою голову.

Малика пригубила вино. Безусловно, Альвен Рутто отменно владел собой – и при этом вдохновенно лгал. В конце концов, кто-то укусил его за руку, пока она, Малика, сидела взаперти. Ну, что ж…

Вино проложило теплую дорожку к желудку. Граф, отставив свой бокал, снял крышку с тарелки: там, попирая ломтики жареных опят, возвышался огромных размеров бифштекс.

– Вы так любезны, – вырвалось у Малики, – я немного приду в себя, и займусь подготовкой защитного круга. Ведь еще не поздно?

Лунник неспешно потягивал вино, и выражение его глаз чуточку потеплело.

– Сейчас восемь часов вечера, госпожа Вейн. Вы еще все успеете.

– Почему вы позволили мне остаться? – она прищурилась на лунного лорда, – боитесь, что рано или поздно Хаор вас прикончит?

Это была наживка, по большому счету глупость – но в душе Малики порхала легкой бабочкой надежда на то, что граф возьмет – да проговорится. О том, кто ему воткнул в спину кинжал, о том, кто от души цапнул за запястье, прокусив до крови…

Альвен Рутто продолжал смаковать собственное вино, и добродушно ответил:

– Я подумал, что Хаор в любом случае заслуживает покоя, уважаемая госпожа Вейн. Пусть… отправляется туда, где ему самое место.

– Значит, поначалу вы так не думали?

– Поначалу я думал, что Ирисовые пустоши обойдутся без ваших услуг.

«Ну что ж», – Малика положила в рот кусочек бифштекса. Готовили его со знанием дела, всего в меру – соль, специи, выдержано в маринаде. Неужели граф снизошел до занятий кулинарией? Хм. Если он и правда слуг распустил, то… – «Поглядим, что здесь к чему».

Она уже и сама не знала, чего ей хочется больше: выдворить призрака Хаора – или разобраться в хитросплетениях дел человеческих?

…Спустя час ведьма уже плела защитный купол.

Мысленный приказ, жест, слово. Ты не видишь, но чувствуешь, как из тканого полотна Этернии выдергиваются одна за другой бесцветные ниточки, липкие и тягучие, словно паутина, как ложатся они спиралью вокруг тебя, виток за витком. И так до самого верха, когда диаметр витка сходится в точку.

– Уфф.

Малика Вейн отерла пот со лба. Это не передать словами, да и не поймет простой смертный – но широкая кровать лунного лорда оказалась под призрачным куполом, который ведьма ощущала как продолжение себя самой, а пресловутый Хаор должен был воспринять как неодолимую преграду.