Кубанская конфедерация. Пенталогия (СИ) - Страница 9

Сержант поморщился:

– Давай без этого, Ашот. Ладно, парни, они не в курсе, что к чему, а ты разнарядку получал и должен был знать, что три человека, Тарасов, Иноков и Мечников, идут по отдельному списку снабжения вещевым довольствием.

– Ладно, поймал ты меня, Исмаил. – Прапорщик расплылся в благостной улыбке, посторонился от входа и кивнул внутрь склада. – Проходите.

Мы прошли на склад и в этот заход получили то, что нам было положено. В первую очередь – прочные и вместительные туристические рюкзаки, пошитые в нашей швейной мастерской, а уже в них укладывалось всё остальное: берцы, камуфляжи, горка, плащпалатка, свитер, рабочий комбез, куртка, майки, шуршун, тёплое бельё, противогаз, ОЗК и ещё десятки необходимых в армейской жизни вещей.

Нагруженные добром, мы покинули опечаленного прапорщика Ашота и направились к бронированному «Уралу», который должен был отвезти нас в расположение нашей роты. Исмаилага по дороге кудато пропал, наверняка к землякам своим рванул, а мы, загрузившись в кузов машины, кинули рюкзаки и попадали на них сверху.

Наш курс молодого бойца был окончен вчера, и мы стали полноправными гвардейцами, но эти дни я буду ещё долго вспоминать с содроганием. Капитан Максимов гонял весь наш курс так, что за малым из ушей дым не шёл, но результат, как говорится, был налицо, коечто мы уже умели. Конечно, профессионалами не стали, но оружие освоили и всё, что нам было нужно знать для нормальной службы в гвардии, знали. Кстати, слова Максимова оказались пророческими одно к одному: из тридцати человек после его учёбки на выходе осталось десять, хотя на кладбище отправились только трое – их расстреляли за воровство, а остальные отсеялись во вспомогательные подразделения. Шварца, например, забрали в автороту, Костю Свиридова к радистам, а щуплый паренёк, которого мы прикрыли от воров, так и остался в санчасти, поскольку оказался не понаслышке знаком с медициной.

Самое главное, удалось за время учёбы понять, куда же мы всётаки попали, и разобраться в местной иерархии. По всем официальным бумагам получалось, что в батальоне – тысяча двести бойцов, которые тянут службу в боевых ротах различного назначения и получают из казны положенное гвардейское жалованье. Самих рот было десять: две мотострелковых, шесть разведки и две спецназа. Все остальные части, которых оказалось не так уж и немало, шли как вспомогательные, и в них числилась ещё почти тысяча солдат и офицеров, но получали они стандартное жалованье территориальных войск. Ко всему этому количеству имелись ещё и батальонные иждивенцы: жёны, дети, родня военнослужащих и пенсионеры, так и оставшиеся после увольнения при батальоне, а это ещё тысяча человек.

Наверху командной цепочки стоял комбат, которого избирали открытым офицерским голосованием каждые пять лет, а уже он, с одобрения всё тех же офицеров, назначал всех остальных командиров. За ним шли начальник штаба, заместитель по боевой подготовке, заместитель по тылу и затем – командиры рот. В данный момент комбатом был полковник Игнатьев, но из слухов, которые почерпнули при общении с бойцами, мы узнали, что следующим командиром Четвёртого гвардейского, скорее всего, станет майор Ерёменкомладший, сын прежнего комбата. Кстати, именно в его роту спецназа мы и ехали служить.

Как оказалось, не весь батальон находился в Павловской, а только тылы и мотострелковые роты, – разведка и спецназ тянули службу в безлюдных пустошах по границе с Донским Царством. Две роты разведчиков сидели в бывшей Крыловской, две – в Кущевской и ещё две – в Ленинградской. Наша рота спецназа находилась между ними, на брошенных развалинах станицы Кисляковской, и ещё одна ушла на «боевой выход» в сторону Дона отслеживать миграции «беспределов».

– Отмучались, – выдохнул Стас, развалившись на своём рюкзаке и закинув руки за голову. – Думал, что сдохну от таких напрягов, но нет, вытянул и стал себя за это уважать.

– Дааа… – протянул Ванька Тарасов, – всё же зверь этот Максимов, сущий монстр. Не дай бог к такому в подчинение попасть.

– Нормально, – включился в разговор я. – Подругому ведь никак. Сами видели, что за народ с нами вместе бегал. Ладно, если человек нормальный, пусть по физическим кондициям не тянет, но старается, а если оружие в руки такие, как Домовой с корешами, получат, то пиши пропало, самые натуральные «беспределы», только обученные. Да чего говорить, их даже властям сдавать не стали после поимки и суда, вывели в чисто поле и расстреляли, как собак бешеных.

– Туда им и дорога, – поддержал меня Стас.

– Эх, заживём теперь, – мечтательно произнёс Тарасов. – Никаких тебе тренировок и беготни, а чисто ровная служба, сиди на блокпосте, развалины охраняй да в лужи поплёвывай.

Мы с Иноковым переглянулись и засмеялись.

– Чего вы ржёте? – Иван приподнялся с рюкзака.

Ему ответил Стас:

– Всё в норме, Ванёк, только ты не прав: вот сейчас для нас основная учёба и начнётся.

– Не может быть, – не поверил он. – Мы же всё освоили!

– Мы и сотой части не знаем из того, что знает и умеет рядовой боец, прослуживший здесь несколько лет. Так что всё впереди. Будем теперь постигать на практике то, к чему нас Максимов готовил теоретически.

Тарасов пожал плечами:

– Мне в принципе без разницы, чем заниматься, лишь бы только деньги платили без обману.

– Здесь с этим строго, каждого первого числа – две золотые монеты.

– Вот именно, один месяц отслужил, и можно корову купить.

Про мечту Тарасова, простого парня из многодетной семьи, мы с Иноковым знали. Иван хотел отслужить пять лет, скопить денег и вернуться домой, где на эти средства приобрести стадо коров и стать местным олигархом. Неплохая мечта, вполне достойная, вот только для её осуществления необходимо было выжить, а на носу была война.

В батальонном лагере имелись стационарные громкоговорители, и в краткие минуты передышки весь наш курс скапливался поблизости послушать новости, которые были не очень хорошими. Царь Иван Седьмой под напором «беспределов» терял один населённый пункт за другим, армия его разбегалась, а в самом Ростове вспыхнул голодный бунт и к власти пришёл непонятный Демократический Фронт, желающий присоединиться к нашей Конфедерации. Президент Симаков, судя по тому, что твёрдого «нет» от него пока не прозвучало, всё ещё размышлял, ввязываться ли в эту войну. Однако столичные части быстрого реагирования уже накапливались в районе Тихорецка, а к нашему комбату недавно прибыл генерал Крапивин, который будет командовать весенним наступлением на Дон, конечно, если будет на то приказ свыше.

Оното понятно, что и без нас на самом верху решат, как поступить, но лично я склонялся к тому, что Симаков всё же отдаст приказ на частичную оккупацию Донского Царства. В этом случае он серьёзно расширял границы Конфедерации, а также получал дополнительные ресурсы и людей, которых можно было расселить в наших внутренних областях. Есть препятствие в лице «беспределов», это ясно, но наши войска раскатают их в блин, уж в этомто можно было не сомневаться. Был ещё недобитый донской царь Иван, закрепившийся в своём индустриальном центре, городе Шахты, но сил у него немного, и спорить с Симаковым он не станет. Впрочем, это всего лишь только мысли и предположения рядового Сашки Мечникова, а уж как там сложится, можно было только гадать.

Наконец появился Исмаилага и сел в кабину с водителем. Бронированный «Урал» тронулся с места и по разбитой дороге, переваливаясь на ухабах, повёз нас в Кисляковскую. Три часа пути – и мы были на месте. Лагерь роты представлял собой восемь вместительных палаток, окружённых высокой земляной насыпью, глубоким рвом и линией окопов с дзотами из бетонных блоков. Нас сразу же раскидали по группам, заселили в палатки и поставили на довольствие. Жаль, наша уже сдружившаяся тройка вместе не осталась, но в роте были одной и небольшой, так что виделись мы часто. Да и в третьей группе, куда меня поставили на должность разведчика, ребята подобрались неплохие, и в их дружный коллектив я вошёл достаточно быстро.