Кто Вы, барон Калманович? - Страница 7

К сожалению, теперь нам вряд ли удастся узнать всю правду. Мы можем только сделать напрашивающийся вывод, что если Калманович «признался во всем», то значит, все так и было, иначе, зачем же ему брать на себя вину? Однако, признавшись, он выгадал два года свободы. За чистосердечное признание он был осужден на 9 лет, вместо 11, которые ему грозили. Судя по всему, его крепко прижали, и другого выхода он для себя не увидел.

Миллионеру хорошо везде, даже в тюрьме. Узника окружили небывалым комфортом, благо израильские тюрьмы это позволяют. Он был обладателем уютной, хорошо обставленной камеры и в условные дни принимал у себя даже девушек. Говорят, что начальник тюрьмы, позволявший все эти поблажки, тоже вскоре оказался за решеткой, но мы можем предположить, что свою семью он обеспечил на долгие годы из кармана щедрого заключенного.

Сам Калманович, давая интервью одной российской газете, вскользь заметил, что «сдал» его бывший коллега, советский разведчик, который «продал его за убежище в Израиле». Кроме того он сказал: «Несколько лет я просидел в одиночке в полной темноте. Начинал медленно сходить с ума. С тех пор я не могу заснуть самостоятельно без снотворного».

Как можно сидение в темноте связать с описанным комфортом, а одиночку со знакомством с Моней Эльсоном, понять довольно сложно. Ясно одно – кто-то врет.

Удивительно другое. Почти сразу же началась великая кампания по освобождению нашего героя.

Недавно один ветеран советских спецслужб, пожелавший остаться неизвестным, сообщил прессе, что речь не о политическом, а о промышленном шпионаже. Что на самом деле Калманович добывал передовые образцы в области биотехнологий и электронных военных систем управления, в которых нуждалась советская промышленность. Ладно, сейчас уже можно говорить все, что угодно, но, как видно, Шабтай, действительно обладал некими сведениями, весьма полезными для большого круга людей. А в те годы за «израильского узника» вдруг начали хлопотать сначала влиятельные деятели Советского Союза, потом демократической России. Существуют целые списки людей, которые ратовали за досрочное освобождение бойца невидимого фронта. Это и министр внутренних дел СССР Б. Пуго, советник президента СССР Евгений Примаков, сам президент Горбачев, вице-президент СССР Янаев, вице-президент России А. Руцкой… Будто бы художник Илья Глазунов обещал написать портрет премьер-министра Шамира, а Владимир Спиваков дать бесплатный концерт в Израиле. И все в обмен на освобождение Шабтая Калмановича. А певец Иосиф Кобзон специально даже приехал в Израиль, чтобы организовывать прошения от имени официальных лиц. Хочу заметить, что Калманович был не единственным советским шпионом, попавшим в тюрьму. Но вокруг них и их освобождения никто не устраивал подобного ажиотажа. Неужели же Шабтай Калманович был так симпатичен всем вокруг?

Этот эпизод его жизни, напоминает мне последнюю сцену романа Патрика Зюскинда «Парфюмер». «Между тем народ по ту сторону барьера предавался чувственному опьянению, которое охватило всех при появлении Гренуя. Тот, кто при виде его испытал лишь сострадание и умиление, теперь преисполнился вожделения, тот, кто испытал изумление и влечение, дошел до экстаза… Да, он был Великий Гренуй! Именно сейчас это стало ясно. Он был им, как когда-то в его самовлюбленных фантазиях, так и теперь – в действительности. В этот миг он пережил величайший триумф своей жизни». Однако, не будем обольщаться. При всем своем обаянии и блеске богатства Калманович вряд ли мог бы рассчитывать на то, что в один момент станет всем мил. Конечно же, за этой кампанией маячили некие государственные интересы и лица в КГБ, которым было, до зарезу, необходимо освободить провалившегося шпиона, хранившего множество тайн не только государственной значимости.

При вынесении приговора была сделана еще одна оговорка – если заключенный будет себя вести образцово, то сможет выйти на свободу, отсидев две трети положенного срока. Создавалось ощущение, что израильская Фемида сама себе оставляла лазейки в этом деле. Если бы не давление США, то Калманович никогда бы не оказался в израильской тюрьме, и тому были причины. Известный адвокат Яков Зихрони говорил, что не таким уж он, собственно, был и шпионом, что секретной информацией он не обладал, а передавал в Союз в основном сплетни из той же партии «Авода», а также об элите израильского общества. Тот же Зихрони, после того как дело Калмановича после его освобождения было рассекречено в Израиле, объяснил так: «Я помог ему освободиться раньше, сумев добиться разговора с Руцким и Примаковым, чтобы они, со своей стороны, попросили о смягчении участи Калмановича в Израиле».

Если для советской разведки арестованный Калманович был просто опасен, то для израильской бесполезен, тогда как на свободе он смог бы принести кое-какую пользу. Как ни странно, досрочное освобождение было завязано на истории, происшедшей за несколько лет до этого.

Заслышав голоса, штурман открыл глаза и тут же зажмурился, таким резким показался тусклый свет, едва пробивающийся сквозь пыльное окошко под самым потолком. И тут же заныло тело, он все так же сидел на неудобном металлическом стуле, прикованный к нему наручниками. За время своего заключения он видел не много людей. Запомнился араб с лицом дегенерата, в доме которого он очнулся после катастрофы, запомнился молчаливый черный охранник, и еще несколько арабов с закрытыми наполовину лицами, вооруженные автоматами, которые перемещали его, приносили еду и неизменно присутствовали при допросах. Никто из них не представлялся и не называл своего имени.

Тех, кто вошел сейчас – пленник не знал. Их было трое. В последнее время безучастный ко всему, он вдруг заметил, что глаза одного из них, холодны и бесцветны, глаза дохлой рыбы. Вошедший, похоже, арабом не был, так же, как и двое других. Они пошушукались в углу, сдвинув головы так, чтобы не только нельзя было расслышать, о чем они говорят, но и прочитать по губам. Наконец, обладатель рыбьих глаз уселся за стол и задал вопрос на иврите, с едва заметным иностранным акцентом:

– Твое имя Рон Арад?

– Да.

– Штурман ВВС Израиля?

– Да.

Было видно, что ответы на вопросы его совершенно не интересуют. Однако, он, словно бы, исполнял некий ритуал. Коротко кивнув, он поднялся, уступив место арабу, а сам примкнул к своим двум спутникам, не проронившим ни слова. С тех пор каждый день, на каждом допросе присутствовали три молчаливых тени. В допросах они участия не принимали, но по тому, как к ним обращались остальные, можно было понять, что это птицы высокого полета. Но определить их национальную принадлежность или страну, из которой она прибыли, Рон так и не смог.

На допросах постоянно задавался один и тот же вопрос – «что за чудо-оружие появилось у израильтян?». Но ответа, именно, на этот вопрос Арад дать не мог. Никакого сверхъестественного оружия просто не было – в бою приняли участие и израильская артиллерия и вертолеты, также вооруженные ПТУРС TOW. Но все вооружение не было ни «чудесным», ни особенно новым. Хотя арсеналы его были огромными. Но благодаря стратегии израильских военачальников, и их опыту в ведении войн, страна победила в первой ливанской войне.

Допросы затягивались и становились все тяжелее. Рыбоглазый заметно нервничал и уже не скрывал своего нетерпения. Однажды штурман услышал, как он громко бросил по-арабски:

– Делайте с ним, что хотите, но не вздумайте обменивать, на какую бы высокую цену не согласились евреи.

Это был приговор. Больше не было никаких допросов, Рона продали в Иран, где, как говорят, ему сделали операцию на ноги, чтобы избежать побега. И он остался инвалидом, передвигающимся в кресле-каталке.

Возможно, что так все и произошло. Следы штурмана Рона Арада затерялись, и теперь, спустя 26 лет уже никто не знает, жив он или мертв. Попробуем проанализировать то, что нам известно.

16 октября 1986 года самолет «Фантом» Израильских ВВС выполнял боевое задание в районе ливанского города Сидон. Целью его атаки были объекты террористов. Но техническая неисправность привела к взрыву боеприпасов. Пилот Ишай Авирам и штурман Рон Арад катапультировались. После этого их пути разошлись. Поисковая группа ЦАХАЛ эвакуировала Ишая Авирама, а Рон Арад попал в руки шиитской организации «Амаль». Прошел год, прежде чем появилась информация о судьбе пленного штурмана. «Амаль» передала Израилю фото и письма Рона, и только тогда общественность заинтересовалась этим делом. Документы эти попали к израильтянам благодаря Калмановичу, который смог установить контакт с Мустафой Дирани через своего друга бизнесмена ливанского происхождения Джамиля Саиди. С его же подачи были начаты переговоры об освобождении штурмана. Калманович прекрасно понимал, что если ему удастся найти и освободить Арада, то для Израиля он станет едва ли не полубогом. В случае удачи, его имя загремело бы по всему миру, и вот тогда-то он смог бы войти в высшие эшелоны власти, хоть в Израиле, хоть в России. Рон Арад – это вам не какой-то Маркус, попавший в плен по собственной глупости, а стало быть, и ставка была повыше.