Кто убил Влада Листьева? - Страница 12

И в человеческом плане, и в профессиональном их генеральный прокурор, извините, и.о. генерального прокурора был никем. И все-таки ошибки этого и.о. резали слух, глаза, мозг и вызывали ощущение досады.

Вельский пожаловался жене:

– Знаешь, временами мне так становится неприятно все, что происходит в нашей конторе, что хочется сменить работу.

– Терпи!

– Куда ни глянь – всюду одни спасители Отечества типа нашего генерального, только нет от них России спасения: думают они лишь о своем кармане да о том, как бы получше облизать задницу президенту… До всего остального им нет дела.

– Грубо как, Георгий.

– Это реалии, Лена, реалии нашей жизни, и голову от них, как страусу, не спрятать. Служить грешно, выслуживаться тошно. Противно все это. Устал я!

– Может быть, нам поехать отдохнуть?

– А что? – Вельский оживился. – Хорошая мысль! На Байкал. Рыбу на удочке половить, омулька на рожне отведать. А! – Он потер руки. – Чтобы не видеть всего этого, – кивнул на экран телевизора, – не видеть и не слышать. – В следующий миг лицо Вельского погасло, он вздохнул. – Только когда это еще будет… В июле, не раньше. А сейчас на дворе март.

Жена поспешила сменить тему разговора.

– Ну что, убийц Влада вроде бы поймали? Верно вещает ящик? – Телевизор она назвала модным словом.

Вельский не выдержал, усмехнулся.

– Это не убийцы Влада, это совсем другие люди. Просто наше ведомство расписалось в своей некомпетентности.

– А как же сообщения телевидения?

– Врет телевидение.

– А генеральный прокурор?

– И он врет. – Вельский не удержался и добавил: – Как сивый мерин. И верит в то, что говорит, – верит в собственное вранье. Тьфу! Настоящих убийц не поймали и, как мне кажется, вряд ли поймают.

– Почему?

– Да потому, что их просто уже нет в живых. По неписаным законам криминальной России эпохи Ельцина их не должно быть в живых.

– Куда же они делись?

– Лена, ты наивная… Куда, куда? Повторяю, их убили. А тела бросили гнить где-нибудь в подмосковном лесу.

– Жена невольно обхватила плечи руками, крест-накрест, словно ей было холодно.

– Страшно как стало жить…

– Вот именно – страшно.

Никто из подопечных не знал точно фамилию, имя и отчество хозяина огромной, в половину этажа, квартиры, расположенной в центре города и стоившей не менее миллиона долларов. Все звали его Хозяином. С большой буквы – Хозяин. Даже шефом опасались звать, хотя шеф – тоже неплохо, это понятно, высоко, но Хозяин – это убедительнее, весомее, громче. Ум Хозяин имел хваткий, как и большинство водителей-таксеров, умевших и пару девочек склеить бесплатно по дороге, и десяток бутылок паленой водки загнать из-под полы, ночью, взяв за них не тройную или четверную, а десятерную цену (в пору Горбачева, когда вину и водке была объявлена война и водка продавалась в магазинах с двух часов дня до семи вечера, едва ли не по списку, люди опустились до того, что пили даже вонючие лосьоны, одеколоны и отстой от паркетного лака; естественно, деловые люди широко наладили производство подпольной водки, самопальной или паленой, которую развозили и продавали таксисты, Хозяин был одним из таких продавцов), и клиента обмишурить, получив с него сверх положенного себе на обед… Это был шик особого рода – получить сверх счетчика ровно на обед. Обедал Хозяин в ту пору в «Зеленом глазе» – бойкой стекляшке, находящейся недалеко от Никитских ворот. Черной икры с гренками да печенки «фуа-гра» там, конечно, не было, но хорошее жаркое с двумя кусочками хлеба – это было, и первое и второе одновременно, плюс тарелка красного свекольника с жирным шматком сметаны – дополнительное первое для тех, кому выпала тяжелая шоферская смена, плюс стакан компота… На это «сверхнормативной» пятерки вполне хватало. Именно столько старался взять Хозяин с каждого клиента. А то, что положено по счетчику, сдавал в кассу таксопарка.

Но все это осталось в далеком прошлом. Ныне Хозяин, если захочет, то может вообще купить весь «Зеленый глаз» вместе с прилегающими к стекляшке улицами и, вообще, если понадобится, на равных потягаться своим влиянием и с мэром Москвы, и с губернатором Московской области, и даже с самим президентом. Одно слово – Хозяин.

С этим ничтожеством Абросимовым он только время потерял. Пустое место. Максимум на что Боря способен – стирать шнурки и глодать кости, выловленные из хаша.

Хозяин вздохнул негодующе, разложил перед собой бумажки – донесения двух бригадиров, присматривающих за Останкино и вообще занимающихся телевизионными делами. Хозяин, как и государство в лице многих чиновников, собирался установить над телевидением свой железный контроль. И главное – контроль над его финансовыми потоками, чтобы ни один рубль, ни один доллар не проскакивали мимо незамеченными.

Взгромоздив на нос узенькие, будто броневые щели, крохотные очки, он углубился в чтение бумажек. Через полчаса сдернул очки с носа и произнес удовлетворенно:

– Эге!

На это негромкое «Эге!» тотчас возник помощник – их у Хозяина было три – наутюженный, напомаженный, довольно респектабельный молодой человек.

– Слушаю вас. – Молодой человек в вежливой готовности склонил голову и вытащил из кармана блокнот с заложенным карандашом.

– Узнай-ка, мигом, под кем сейчас ходит этот рекламный дух… как его… фамилия его, – Хозяин поднял одну из бумажек, – Бейлис.

Секретарь торопливо записал в блокнот: «Бейлис».

– Узнай, чем он дышит, с кем ликеры и кофеек пьет, под кем крышует. – Слово «крышует» Хозяин усилил, оно было главным в этом перечне.

Из бумажек – «докладных», поданных ему бригадирами, Хозяин выяснил, что самой крупной фигурой среди рекламщиков ныне считается Бейлис. Он, если понадобится, любого кобелька там прижмет и, надо полагать, справится и с этим несговорчивым козлом, с Владом.

Через пятнадцать минут секретарь вновь едва слышно скрипнул дверью.

– Я все узнал.

– Ну?

– Крышей у Бейлиса является Глобус со своей группировкой…

– Кто такой Глобус? – перебил секретаря Хозяин, в голосе его послышались ворчливо-властные нотки.

– Под началом у него ходят двенадцать человек. Без охраны нигде не появляется. Бейлиса опекает плотно. Всегда вооружен.

Хозяин недовольно поморщился:

– Не люблю этих слов.

– Простите. Но все равно эту информацию я должен довести до вас.

– Довезти? На чем? На телеге? – Хозяин усмехнулся, довольный тем, что на каламбуре поймал секретаря. – Где чаще всего бывает этот Глобус?

– На дискотеке у «ЛИС’Са».

Брови у Хозяина изумленно вздернулись и сложились в домик.

– Так он, выходит, совсем несерьезный человек?

– Я бы так не сказал.

– Ну какой же он серьезный, если до сих пор бегает на танцульки?

– Он бывает не только на танцульках.

– Где еще?

– В казино. Часто обедает в ресторане «Сирена»…

– Видел я эту «Сирену». Ничего в ней хорошего, под стеклянным полом плавают полудохлые осетры – того гляди провалишься и сам осетром станешь. Все ясно. – Хозяин сделал брезгливое лицо и поднял растопыренную ладонь, останавливая секретаря. – Позови-ка мне Феню.

Феня – смышленый, ловкий, с высокими залысинами и гибкой фигурой танцора, выполнял при Хозяине роль чиновника для особых поручений.

– Хорошо выглядишь, Феня, – похвалил его Хозяин.

– Стараюсь.

– Значит так, Феня… Есть один авторитет из новоявленных, по кличке Глобус…

Феня напрягся, на лбу у него возникли вертикальные складки.

– Что-то слышал, Хозяин, но что конкретно – вспомнить не берусь.

– А и не надо впопыхах вспоминать, милок, – назидательно произнес Хозяин. Ты это дело обшурупь потщательнее, в тиши и покое, а потом действуй. Действуй так, чтобы ни один кремлевский полк перед тобой не устоял.

– Понял, Хозяин. – Феня не удержался, расплылся в улыбке. – Этого Глобуса надо того… – Он провел пальцем себе по шее. – Правильно я понял?