Кто убьет любимую? - Страница 7

Он терзал Лучанскую и в среду, и в четверг, и в пятницу, стараясь не обращать внимания на удивленные глаза секретарши. И чем ближе был день приезда Локтевых из Турции, тем все больше нарастало его беспокойство.

В конце концов, когда подошли очередные выходные, в нем осталось только два чувства, вытеснившие все остальные. С одной стороны, Дмитрий сгорал от желания увидеть эту женщину, услышать ее голос и молил Бога, чтобы она ему позвонила, а с другой — у него в горле стоял громадный, шершавый ком раздражения от того, что он попал в какую-то зависимость и уже не принадлежит сам себе.

На прошедшей неделе Есехин даже отменил ряд встреч за пределами офиса, и ему стыдно было сознавать, что он сделал это, боясь пропустить ее звонок. И иногда Дмитрию даже казалось, что если Варя все же ему позвонит, то он ответит какой-нибудь обидной резкостью, чтобы раз и навсегда покончить с этой дурацкой ситуацией.

В понедельник Есехин переступил порог своего кабинета задолго до девяти, хотя рабочий день в компании «Ист-Вест-инвест» начинался в половине десятого. Еще в субботу Локтевы должны были прилететь из Турции, и мысль о том, что Варя уже в Москве, не давала ему покоя все прошедшие выходные.

Его взвинченное состояние заметила утром даже Ольга.

— У тебя что-то случилось? — с тревогой поинтересовалась она, когда Дмитрий нервно повязывал перед зеркалом галстук.

— Почему ты так решила?

— Ты уже второй раз спрашиваешь, где ключи от твоей машины. Я нашла их в другом пиджаке и положила на столик в прихожей.

— Извини, — рассеянно улыбнулся он. — У меня сегодня ряд важных встреч с клиентами. Мыслями я уже там. Поеду пораньше в офис, чтобы подготовиться к переговорам.

По дороге на работу, с черепашьей скоростью двигаясь на своем мощном серебристом «Ауди» в сплошном потоке машин и подолгу застревая у светофоров, Есехин думал о том, что наконец-таки все прояснится. Если Варя тоже испытывает какие-то чувства и намерена сделать следующий шаг в их отношениях, то скорей всего позвонит именно сегодня. А если она в понедельник не объявится, ему надо будет просто выбросить из головы весь тот идиотский романтический бред, который в его возрасте просто смешон, да к тому же ужасно мешает жить.

В своем кабинете Дмитрий первым делом включил компьютер. Утро у него всегда начиналось с просмотра сводок мировых и российских информационных агентств, со знакомства с основными деловыми и политическими новостями, способными повлиять на котировки акций, на ситуацию на фондовом рынке в целом. Однако в этот раз ему никак не удавалось сосредоточиться: он постоянно смотрел на часы, вставал, подходил к окну, ворошил бумаги на столе.

В девять пятнадцать появилась Лучанская. Она заглянула к Дмитрию, поздоровалась и спросила: не надо ли чего-нибудь? А через пять минут принесла ему кофе.

Ровно в десять к Есехину на традиционное утреннее совещание зашли Бершадский и Прядко. В этот раз их встреча была гораздо короче, чем обычно, так как Дмитрий сослался на чрезвычайную занятость и попросил обсуждать только самые важные вопросы: «Все, что не горит, давайте отложим на завтра», — заявил он. Но на самом деле ему очень не хотелось, чтобы в его кабинете кто-то находился, если Варя все же позвонит.

Впрочем, когда совещание уже вроде бы закончилось, произошла небольшая заминка.

— Что-то еще? — поинтересовался Есехин, поднимая глаза на остававшихся в креслах компаньонов.

— Знаешь, — сказал Бершадский, — в воскресенье Макс приезжал ко мне на дачу. Мы болтали о делах и, не сговариваясь, высказали одну и ту же мысль: нам нужно подумать над среднесрочной, а может быть, и долгосрочной стратегией компании. Заглянуть, так сказать, за горизонт.

Заявленная тема тянула на многочасовую дискуссию.

— Вас что-то беспокоит?

— Не то чтобы беспокоит… — вставил осторожный в оценках Прядко, — но перестраховаться никогда не помешает. Все у нас идет слишком хорошо, чтобы так продолжалось бесконечно. Когда-нибудь рынок провалится, причем в самый неожиданный момент, и мы должны быть к этому готовы.

— Бесконечно эта синекура продолжаться не может. Но вы же знаете, что на осень все аналитики предсказывают рост котировок. Причем абсолютно все, — как-то рассеяно заметил Есехин, а сам бросил взгляд на висевшие на стене часы и подумал, что если бы Варя хотела ему позвонить, то она давно бы это сделала. — Скорей всего, вопрос о перемене инвестиционной стратегии будет актуален для нас где-нибудь в ноябре.

— Не опоздать бы, — слегка поморщился Бершадский, аккуратно поглаживая кончиками пальцев свою лысину.

— Ну хорошо, давайте вернемся к этой теме… через месяц. Закончится сезон отпусков, все с новыми силами возьмутся за дела, и тогда можно будет точнее оценить настроения на фондовом рынке, — сказал Дмитрий.

Предложение устроило компаньонов. На том утреннее совещание и закончилось.

В течение следующего часа Есехину позвонили два важных клиента. Прежде он бы тщательно обхаживал их, но теперь, опасаясь надолго занимать телефон, довольно быстро и бесцеремонно разделался с ними. Только уже ближе к полудню Лариса Михайловна многозначительно сообщила:

— Объявилась та дама, о которой вы мне говорили. Она на проводе. Соединить?

— Да, — коротко выдохнул Дмитрий, пытаясь справиться с нахлынувшим на него волнением, и когда в трубке раздался характерный щелчок переключения линии, сказал: — Слушаю.

— Это я, здравствуй, — раздался Варин голос.

В нем прозвучали и радость, и в то же время осторожность, словно она боялась ошибиться в своих ожиданиях.

— Здравствуй, — в тон ответил он.

На время в трубке зависла тишина. Варя явно ждала от него какой-то инициативы и в принципе он должен был проявить ее первым.

Всю прошедшую неделю Дмитрий думал, что он скажет, если она все же позвонит. Начинать нейтральный разговор, дипломатично расспрашивать о последних днях отдыха или о том, как Варя долетела до Москвы, было глупо и неискренне, особенно после их сумасшедшего поцелуя на краю обрыва. Но именно из-за того, что реально между ними был всего один поцелуй, проявлять излишнюю пылкость, откровенно говорить, как он ждал ее, казалось пошлым.

Есехин часто вспоминал, как в Турции в холле отеля они шли к стойке администратора под бдительным присмотром Ольги и Валерия и Варя назвала номер его рабочего телефона. Казалось бы, она всего лишь перечислила несколько наизусть заученных цифр, но тем самым, избежав дешевых объяснений, сказала так много, что он до сих пор не мог прийти в себя. И ему тоже хотелось придумать что-то похожее — и по форме, и по содержанию.

— Двенадцать тысяч девятьсот шестьдесят, — прервал Дмитрий затянувшееся молчание.

— Что это значит? — насторожилась она.

— Столько минут прошло с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

Варя облегченно засмеялась:

— Значит, ты думал обо мне?

Проще всего было ответить утвердительно. Но тут в Есехине опять проснулось раздражение, накопившееся за последние дни. Давно он не чувствовал, чтобы кто-то так полно поглощал все его мысли, все его время. Они еще толком не знали друг друга, а он уже отменял из-за этой женщины важные встречи и чуть свет прибегал на работу.

— Да, когда дела позволяли оторвать голову от стола, я вспоминал, как мы играли в теннис… — сказал он.

— Надеюсь, сейчас я тебе не помешала? — ее голос прозвучал уже довольно холодно.

Дмитрий понял, что немного переборщил и попытался отыграть назад:

— Мы сегодня увидимся?

— Не знаю… — чувствовалось, что она точно обиделась. — Я звоню сейчас из дома. К сожалению, заболела Машка, и я вынуждена сидеть с ней. Однако сегодня мне обязательно надо заскочить в свою фирму. Это в районе Сокольников. После обеда мама обещала подменить меня, но трудно сказать, сколько придется проторчать на работе. Не исключено, что освобожусь поздно и времени ни на что другое уже не останется.