Кто-то мне должен деньги - Страница 13

— Я не могу.

— О'кей, сестренка,— сказал я, отворачиваясь и снова берясь за руль.— Везем тебя в кутузку.

— Нет!

Я подождал немного.

— Так что?

— Я не знаю! — воскликнула она.— Я бы сказала, если б знала, честно, сказала бы.

— Сестра Томми должна это знать,— сказал я.— Особенно если она была так близка с ним, как ты говоришь.

— Я не утверждала, что мы были очень близки,— возразила она.— Я и приехала только потому, что Томми убили.

— Приехала? Откуда?

— Из Вегаса.

Я снова обернулся.

— Ты живешь в Лас-Вегасе?

— Уже два года,— кивнула она.— Можно, я покажу тебе кое-что? Мне надо достать это из моей сумочки.

— Если будешь двигаться очень медленно.

Двигаясь очень медленно, она вытащила авиабилет и передала его мне. Это оказался билет туда и обратно на рейс Лас-Вегас — Нью-Йорк, и по нему было видно, что она прилетела только вчера утром и что ее зовут Абигейл Маккей.

— Абигейл? — переспросил я, но она поправила:

— Эбби.

— Смешно,— сказал я.— Абигейл. Ты не тянешь на Абигейл.

— Я никакая не Абигейл,— обиделась она.— Все зовут меня Эбби.

Но мне было приятно подразнить ее, может, из-за моих собственных проблем, связанных с именем, может, просто хотелось немножко отыграться.

— Абигейл,— повторил я, усмехаясь.— Трудно представить, что ты — Абигейл.

Она рассердилась не на шутку.

— Ну а уж ты-то как раз вполне Честер. Ты самый что ни на есть Честер из всех Честеров, вместе взятых.

— Ну что ж,— сказал я, развернулся, завел машину, и мы снова тронулись по Флэтландс-авеню.

— По-моему, ты отвратителен,— поведала она.

— Это чувство взаимно,— ответил я.— Фактически, чувство паравзаимно.

В зеркале я мог видеть ее недоуменное лицо.

— Что?

Это был каламбур, построенный на выражении «пари-взаимно» — это такая система ставок на скачках. И еще я имел в виду «пара» в смысле «сверх», как «парапсихология» или «парашютист». Но попробуйте-ка объяснить каламбур. От объяснений никогда не становится смешно. Так что я промолчал.

Мы остановились на красный. Это было в районе, где когда-то собирались строить кирпичные дома, а сейчас там стоят ряды домов «под кирпич». Между ними носились ребятишки, кидающие друг в друга снежками, и пока мы ждали, когда загорится зеленый, а дети бегали вокруг нас, она проговорила:

— Извини меня. Я просто терпеть не могу эти разговоры насчет Абигейл.

— А я терпеть не могу эти разговоры насчет Честера,— сказал я.

— А как тебя зовут знакомые?

— Они зовут меня Честером,— ответил я.— Я хочу, чтобы они звали меня Чет, но никто не зовет.

— Я буду,— пообещала она.— Если ты не будешь звать меня Абигейл, я не буду звать тебя Честером.

Я взглянул на нее в зеркало и понял, что она действительно старается подружиться со мной, и я подумал, что она чувствует то же самое по поводу своего имени, что и я по поводу своего, и что с моей стороны было вроде как подло этим пользоваться.

— Договорились,— кивнул я.

— Пожалуйста, ты не мог бы не сдавать меня полиции, Чет? — попросила она.— Если ты сделаешь это, некому будет искать убийцу Томми, совсем некому.

Наблюдая за ней в зеркало, я видел, что ее подбородок дрожит и она вот-вот заплачет.

— А как же легавые? Пусть они займутся этим.

— Искать человека, убившего букмекера? Ты шутишь? Как по-твоему, они в самом деле будут стараться?

— Но они правда ищут,— заверил я.— Один из них приходил ко мне сегодня утром. Они-то меня ни в чем не подозревают, кстати сказать.

— И я тоже,— ответила она.— Теперь уже нет. Я не хотела сказать, что полиция не будет делать то, что положено. Конечно, они сделают кое-что, чтобы на бумаге все выглядело как надо, но на самом деле они не станут очень стараться ради букмекера, и ты это знаешь не хуже, чем я.

Сзади засигналили. Я взглянул на светофор и увидел, что горит зеленый. Мы проехали перекресток, и в середине следующего квартала я остановил машину у пожарного гидранта, обернулся и сказал:

— Хорошо. Возможно, полиция в самом деле не станет стараться так, как старалась бы, будь это губернатор. Я допускаю, что тут ты права. Но ты-то что во всем этом понимаешь? Ты носишься повсюду с какими-то дурацкими идеями в голове, делаешь поспешные выводы, размахиваешь пушкой и вообще ведешь себя как чокнутая. Так ты никакого убийства не раскроешь, а только наживешь себе неприятности.

— Я ошиблась с тобой,— согласилась она.— Я это признаю. Мне надо было получше все выяснить, прежде чем действовать. Но теперь я буду осмотрительнее.

Я покачал головой.

— Ты не поняла. Вся суть в том, что ты и понятия не имеешь о работе детектива. Ты поступаешь так же, как те, кто ходит на бега, не имея ни малейшего понятия о скачках, и ставит на лошадей с разными необычными кличками.

— Иногда эти люди угадывают победителя.

— А каковы шансы?

Она нахмурилась.

— Ну хорошо. Но я не ошибаюсь насчет Луизы! У нее был роман. Томми знал, что она изменяет ему, но не знал с кем. Он мне писал об этом еще много месяцев назад.

— Она просила развода? Он отказал?

— Нет, она все скрывала. Томми просто знал об этом, вот и все.

Я покачал головой.

— Тогда ей не было никакого смысла его убивать. Вряд ли она должна была унаследовать миллион долларов после его смерти. Если она хотела расстаться с Томми, она могла просто собрать вещи и уйти.

— Могут быть обстоятельства, о которых мы не знаем.

— Именно об этом я и говорю,— сказал я.— Могут быть какие угодно обстоятельства, о которых ты не знаешь, и пока ты не выяснишь, что это за обстоятельства, ты ничего не можешь утверждать. И разумеется, ты не должна во всеуслышание обвинять кого-либо в убийстве.

— Тогда почему она исчезла? — требовательно спросила она.

— Откуда я знаю? Этому может быть множество объяснений. Вполне возможно, что она придет на панихиду сегодня вечером, и ты сможешь ее спросить.

— Как же, придет.

— Может, нет, а может, и да. Откуда ты знаешь?

— Если она явится,— объявила Эбби,— я принесу тебе свои извинения.

— Ты уже сейчас можешь принести мне свои извинения,— заметил я.

— Я уже просила прощения. И делала это совершенно искренне.

Мой локоть опирался на спинку сиденья. Эбби опять наклонилась вперед и положила ладонь на мою руку.

— Ты не поможешь мне? Я осталась совсем одна, Чет, у меня никого нет теперь, когда умер Томми.

Я взглянул на нее. Мне трудно было ей верить. Такая хорошенькая девушка с большими голубыми глазами, гладкой кожей и густыми белокурыми волосами, да еще так дорого одетая, вряд ли могла быть совсем одна в этом мире. Я спросил:

— У тебя нет никого там, в Лас-Вегасе?

Она пожала плечами.

— Так, знакомые. Никого, кто был бы мне по-настоящему близок.

— А я, выходит, тебе по-настоящему близок?

Она сняла ладонь с моей руки и откинулась назад.

— Нет,— ответила она, глядя в окно.— Нет никого, я уже сказала.

— Откровенно говоря,— объяснил я,— я не хочу впутываться ни в какие дела, связанные с убийством, да и тебе не советую.

— Я это делаю ради Томми.— Она снова смотрела на меня.— Потому что он был моим единственным братом. И потому, что я была его единственным родным человеком.

— О'кей,— кивнул я.— Я тебя понял. Но с этого момента тебе придется вести дела иначе.

— Я постараюсь,— пообещала она.

Я наконец решился.

— Вот что я скажу тебе, Эбби. Я хочу знать, как мне получить мои деньги, ты хочешь знать, кто убил твоего брата. Наши интересы, возможно, в чем-то совпадают, так что я согласен помогать тебе какое-то время. До тех пор, пока либо ты выяснишь, что тебе нужно, либо я. Договорились?

— Конечно! — Она улыбнулась сияющей улыбкой и протянула мне руку. Я ее пожал и почувствовал, что она прохладная, гладкая и очень нежная.— Спасибо, Чет.

— Я пока еще ничего не сделал,— ответил я.— Можно, я внесу предложение?