Кто-то был, приходил и ушел - Страница 2

Сумели, сказали, снимаем шляпу... Сняли шляпу, долго стоим на морозном ветру. Голова стынет, может быть менингит, загнешься, по районным поликлиникам гуляючи... Шляпу надеваем обратно...

Итак, немного о квартире Ирины Аркадьевны. Квартира эта однокомнатная, но квартира у нее славная: теплая, сухая, солнечная . Интерьер? Интерьер интеллигентного сов. (современного) человека конца семидесятых ХХ . Кое-что даже и зарубежное - календарь цветной, французские рушнички, сумки полиэтиленовые - "Абба ", "Бони М " да "Монтана " , ну, ковер, конечно же, весь пол затянут серым паласом. Кресло никелированное, как у врача. ТВ (цветн.), письменный стол, концертная домра, много кофе. "Будете пить кофе? Сейчас сварим кофе. Я не начинаю свой день без чашечки кофе. Знаете, они могли сделать все что угодно, но поднимать цены на кофе - это, знаете ли... "

Зачем Ирина Аркадьевна играла на домре-прима 2 - это понятно и дураку: она думала, что ОНИ ее будут пускать за границу в составе профессионального оркестра народных инструментов. Но покойник-муж, чей скорбный фотопортрет с бородавкой на носу украшал пустую белую стену, что-то там такое наподписывал в защиту там кого-то или против танков, которые в Праге, да вдобавок еще и писатель из Парижа позванивал, так что Ирину Аркадьевну только в Монголию и пустили один раз, сыграть для размещенных там советских частей вальс из оперы "Иван Сусанин ".

Совершенно не хочу злобствовать, потому что я очень добрый человек, и поверьте, что я не глумлюсь над " шестидесятниками ", я искренне уважаю их, хоть и имею на их счет свои представления . Я не хочу злобствовать, и я не стану говорить о дальнейшей жизни Ирины Аркадьевны после внезапной смерти знаменитого мужа, который вздумал доказать приятелю, что он, пятидесятилетний мужчина, свободно может плавать в ледяной волжской воде (г. Тутаев Ярославской обл., весна 1969-го), не стану описывать ее увлечения, ее взаимоотношения с " творческой молодежью " (это вы и на моем примере видите!), не упомяну даже о ее " салоне " , где считали, что Галич, конечно же, выше Высоцкого, а вот Аверинцев - это настолько уникальное явление, что он годится для любой системы и в этом смысле является непременно эталоном, хотя, естественно, по степени таланта он " тянет на гения", это не всякому дано, а эталон - лишь потому, что хватит в самом-то деле кулаками махать, устали кулаки, ОНИ УСТАЛИ**, хватит, бетонную стену кулаками не прошибешь, нужно это шестиплоскостное пространство облагородить - сыграть Мольера на старофранцузском языке, Генделем в стену захерачить, авось и рассыплется стена от Генделя, от Мольера да от Ирины Аркадьевны, хватит махать кулаками...

Конец истерики. И мне хватит махать языком, раз уж взялся я описывать, как Ирина Аркадьевна возвращалась глубочайшей ночью домой и что с ней потом случилось, это в конце-то концов делает меня смешным, истерики на бумаге разводить - это непрофессионально даже в конце-то концов. "В России все занимаются не своим делом ",- сказал мне один француз. Цитата, наверное... У меня нет систематического гуманитарного образования . Меня не приняли в МГУ , Литинститут и ВГИК . И правильно сделали - будь у меня систематическое гуманитарное образование, я б вам такого понаписал!.. В МГУ - рабочего стажа не было, требовалось два года рабочего стажа, в Литинститут - не прошел творческий конкурс, несмотря на русскую народность, во ВГИКе сочинил этюд про распивание самогонки председателем колхоза вкупе с бухгалтером, тишайшим Коленькой... Приняли было в Союз писателей, да и оттуда потом выперли. Неправильно все это... Я бы мог послужить Отчизне, да мне не дают... И хватит, хватит!..

Повторяю вам торжественно, тихо, мерно и скромно, что

... Ирина Аркадьевна, сорока двух лет, со следами былой красоты на моложавом лице, частенько возвращалась в свою квартиру глубочайшей ночью, ибо это было связано с ее профессией, заключавшейся в игре на домре-прима 2 в профессиональном оркестре народных инструментов. Хотя уродом ее никак нельзя было назвать, но была Ирина Аркадьевна собой нехороша - какая-то торговая была ее красота, и голова у нее была совершенно песья . Болезни сорокадвухлетнего возраста не коснулись Ирины Аркадьевны, она, выйдя из такси, ступала легко и свободно, а домру свою, кормилицу, домру-прима 2, народный русский инструмент в кожаном футляре, ласково прижимала к боку. И не от такой уж большой любви, а от того, что домра та была концертная, очень дорогая, стоила больших денег и обогащала Ирину Аркадьевну, а все остальное только разоряло ее, и в идеалистическом, и в материалистическом понимании этого глагола.

Одолев четыре с половиной этажа, Ирина Аркадьевна запыхалась и остановилась подышать, коснувшись спиной облезлых лестничных перил. И тут же ее как электрическим током шибануло от облезлых лестничных перил: дверь в ее квартиру была открыта, и изнутри зияла квартира плотной, жуткой, бархатной, как сажа, чернотой. И кругом была темь. На улице была темь полная, ибо фонари в два часа ночи выключают, нечего по ночам шататься, а на лестнице было такое пятнадцатисвечовое лестничное свечение, что, казалось, при таком освещении Раскольников не только мог убить старуху, а просто обязан был это сделать.

Ирина Аркадьевна, цепенея, прислушалась, и ей показалось, что в квартире что-то щелкнуло, - позднее выяснилось, что это был холодильник. Ирина Аркадьевна молча застонала и, почти теряя сознание от страха, ссыпалась вниз по лестнице, причем ей еще и казалось вдобавок, что за ней кто-то бежит неслышными шагами.

- Такси, такси! - завопила она, нервно добежав до освещенного проспекта. Плюхнулась на заднее сиденье и велела везти себя в 1274-е отделение милиции.

- Что-то случилось? - вежливо спросил ее шофер, круглолицый, с прической " ежик " , вполне симпатичный малый, - раньше бы он ей обязательно понравился, этот " прагматический представитель нового поколения", будущий " новый русский " , а теперь она лишь ответила сухо:

- Да, случилось...

И более не пожелала с ним разговаривать...

В отделении милиции № 1274 служили храбрые ребята. В отделении милиции № 1274 царила обыденная милицейская ночь: алкашей уже попрятали по вытрезвителям, фарца отторговалась, магазины пока не грабили, и милицейские немного отдыхали. Кто-то что-то кому-то читал из газеты, одни в шашки играли, другие дремали, когда Ирина Аркадьевна ворвалась в помещение и, волнуясь, рассказала все, что увидела, когда пришла домой.