Кто сильнее - Страница 3

– Ив, ты меня слышишь?

Взволнованный голос подруги вернул внимание Иветт к разговору, заставив ее чуть оттаять. Они дружили уже добрых десять лет, она любила Мэдж, многим была обязана ей и посчитала, что та не должна рисковать ради нее своими семейными отношениями.

– Да, дорогая, я слушаю, – отозвалась Иветт. – Ладно, я прощаю тебя. Понимаю, что у тебя действительно не было другого выхода. Но почему же ты не предупредила меня? Когда я увидела Дика здесь, то чуть не упала в обморок…

– Ты видела Дика? – переспросила Мэдж с искренним удивлением.

– Конечно, черт возьми, а чего ты ожидала?

– О, я не знаю… – промямлила подруга. – Когда он позвонил, у меня было такое впечатление, что он не собирается покидать Олтамахо. Ведь его отец болен.

– Тем не менее, он здесь.

– И ты собираешься вернуться вместе с ним?

– Нет.

– Нет? – В голосе Мэдж слышалось явное разочарование. – Но Джон умирает…

– И что же?

На другом конце провода воцарилось молчание.

– Дик говорил, врачи дают ему несколько недель, не больше, – послышался, наконец, грустный голос Мэдж. – Не смогла бы ты найти в своем сердце чуть-чуть сострадания? Я знаюе между вами были какие-то разногласия…

– Разногласия?! – Иветт почти кричала. – Мы с мистером Доулом расходились абсолютно во всем, в каждой мелочи, по-разному смотрели на одни и те же вещи! Джон Доул не заслуживает сострадания. Он лживый, злой человек!

– Ты ненавидишь его? – Мэдж вздохнула.

– А ты?

– Нет, у меня нет к нему ненависти. О, я знаю, что ты собираешься сказать. Если бы Джон не поднял шум из-за моего желания добиться хоть какой-то независимости, Стэнли никогда бы не нашел в себе сил предъявить мне ультиматум. Это он заставил меня сделать выбор: или остаться прозябать в Олтамахо и поставить крест на своей жизни, или попробовать все начать сначала. Как говорится, Джон только заготовил ружья, но, моя дорогая, Стэнли, и никто другой, нажал на курок.

– Да, но…

– Выслушай меня, Ив. Я не жалею о том, что сделала. О, конечно, я скучаю по мальчикам, но они не были крошками, когда я ушла. И сейчас я живу хорошо. Руковожу галереей, и с Алексом у нас больше общего, чем было у меня со Стэнли. У меня есть все, что нужно. Я могу позволить себе испытывать чувство жалости.

– Я не могу.

Послышался глубокий вздох Мэдж.

– Да, – сказала она после паузы. – Да, я понимаю. Я забыла, как сильно ты любишь Дика.

– Любила! – резко поправила Иветт. – Но с этим покончено. Та любовь умерла, когда они убили Андре. Или ты забыла об этом?

На какое-то время обе замолчали, и, когда Мэдж заговорила снова, в ее голосе звучало сожаление:

– Нет, конечно, я не забыла. Прости, дорогая. Поступай, как знаешь.

Теперь Иветт охватило чувство вины. Она ругала себя за то, что слишком жестко обошлась с Мэдж.

– Хватит об этом, – решила она перевести разговор на другую тему. – Как там дела с моей выставкой? Ты думаешь, она вызовет интерес?

– Ты шутишь?! – нетерпеливо воскликнула Мэдж. – Я уже заручилась поддержкой самых влиятельных критиков, и даже сам Кристофер Гейт согласился принять участие в открытии.

– Прекрасно.

Иветт ожидала прилива энтузиазма – ведь не кто-нибудь, а ведущий популярной телевизионной программы выразил желание присутствовать на ее выставке, – но почему-то радость по поводу предстоящего мероприятия неожиданно померкла. Образ отца Дика, немощного старика, угасающего от страшной болезни, стоял перед глазами. Когда Мэдж сказала, что пора заканчивать разговор, Иветт, положив трубку, с облегчением вздохнула.

Она надеялась, что теперь-то освободится от своих противоречивых мыслей, но ошиблась. Воспоминания о жизни в Олтамахо вновь поднялись из глубин почти забытого прошлого, смешиваясь с горьким чувством обиды. Она схватила пляжную сумку, бросила в нее журнал, солнечные очки, лосьон для загара и, резко захлопнув за собой дверь, выбежала из комнаты.

Полная безмятежность курорта дарила покой, избавляла от тревожных мыслей. Рядом с бассейном было, пожалуй, даже более жарко, чем на пляже, где легкий бриз приносил с океана живительную прохладу, но Иветт ничего не имела против жары. О да, это жизнь! Лежать вот так, нежась под солнцем, не думая ни о чем… Разве лишь о том, что заказать на ланч.

Иветт облюбовала уединенный уголок возле огромного старого платана, хотя отлично отдавала себе отчет, что женщина, проводящая в одиночестве отпуск в фешенебельном отеле, привлекает внимание противоположного пола. Но она приехала сюда не в поисках флирта или чего-то в этом роде. Дома, в Монреале, она время от времени принимала приглашения на вечеринку или в театр, но это было совсем другое, во всяком случае, все ее кавалеры знали, что если кто-то сделает намек на интим, то тотчас получит отставку. Нет, Иветт не сторонилась мужчин, однако предпочитала держать дистанцию. Была приветлива, мила, но не больше. Однажды ее сильно обидели, и горький опыт многому научил.

Поэтому она была не на шутку рассержена, когда какой-то тип занял соседний шезлонг. Из-под опущенных век ей удалось разглядеть лишь поросшие волосками мускулистые загорелые ноги.

Какого черта приперся? – подумала она, снова прикрывая глаза и притворяясь, что не замечает соседа. Вокруг бассейна расставлены, по крайней мере, несколько десятков Шезлонгов, и, конечно, есть одинокие дамы, среди которых наверняка найдутся такие, кому было бы лестно мужское внимание.

Едва ощутимое движение холодного пальца вдоль ее руки заставило Иветт резко открыть глаза. Легкое нежное прикосновение показалось неожиданно чувственным, но злость забурлила в ней с такой силой, что Иветт приподнялась, опершись на локти.

Сдвинув на кончик носа солнечные очки, она обратила на незнакомца испепеляющий взор, и… ее рот раскрылся от изумления: это был вовсе не один из донжуанов, фланирующих вдоль бассейна в поисках приключений. Перед ней сидел Дик!

– Привет! – небрежно бросил он. – Рад убедиться, что ты не одобряешь ухаживаний курортных ловеласов.

Злость Иветт испарилась.

– Что ты здесь делаешь?! – воскликнула она. – Я была уверена, что ты сразу же улетел домой, в Джорджию.

Он поудобнее вытянул длинные ноги и, заложив руки за голову, откинулся на спинку шезлонга.

– Что ж, как видишь, ты ошиблась. Я все еще здесь.

– Но, Ричард… Ты ведь знаешь, я не изменю своего решения.

В тоне Иветт сквозило едва уловимое раздражение, вызванное невозмутимым спокойствием Дика.

– Разве я прошу тебя об этом? – возразил он, поглядывая на нее из-под выгоревших на солнце ресниц. – Успокойся, Ив. Слишком жарко, чтобы затевать ссору.

Никто не собирается приставать ко мне с двусмысленными предложениями, надо успокоиться и наслаждаться отдыхом, сказала себе Иветт. Снова прикрыв глаза, она приняла безмятежную позу, но ощущение покоя покинуло ее. Трудно было не признать, как волнует и вместе с тем раздражает ее близость бывшего мужа.

Его рука лежала совсем рядом, всего в нескольких дюймах от ее руки. Украдкой переведя взгляд, она заметила крошечную татуировку на запястье. Дик рассказывал, что сделал ее еще мальчиком, за что отец устроил ему хорошую взбучку. Дик согнул руку, мускулы напряглись, затем снова расслабились. Кожа была загорелой и безупречно гладкой, почти лишенной растительности.

Неожиданно тело Иветт отреагировало на чувственный позыв. Она глаз не могла отвести от широкой груди Дика, более того – не желая повиноваться ей, они скользили к поясу пляжных шорт и ниже… О Господи! Она отвернулась и невидяще уставилась на бирюзовую гладь бассейна. Что со мной происходит? Вид обнаженного торса Дика вряд ли являет для меня нечто новое. Слава Богу, мы прожили вместе более двух лет! Я видела его в разных позах, зачастую без всякой одежды, и отлично знаю это стройное тело – совершенный образец мужской физической красоты. Жаль, форма не соответствует сущности!

– Хочешь что-нибудь выпить?