Кто предавал Россию - Страница 12

Отношение к немецкой пропаганде населения национальных окраин было неодинаково. Среди определенных слоев она, безусловно, находила самый живой отклик. Например, в июле 1914 г. в деревне Рассули Радовского прихода Выборгской губернии учитель Суенянской школы Седергольм вел антирусскую агитацию. Утверждал, что России приходит конец и что «единодушное сопротивление русским даст возможность свободно вздохнуть от ига и разовьет народную культуру». В 1915 г. командующий корпусом жандармов в записке к и.о. Курляндского губернатора Б.Н. Хитрово отмечал, что «никогда так резко не обнаруживались немецкий состав классных чинов полиции и материальная зависимость урядников от немецких баронов, как в эти дни». Действительно, с момента начала немецкого наступления полиция края ведет себя крайне пассивно и всячески угождает местным дворянам немецкого происхождения, с восторгом ожидающих прихода немцев. Против немецких прибалтийских баронов был возбужден ряд дел за саботаж военных поставок.

В то же время бытовали мнения, что германское нашествие несет вовсе не освобождение Польши, Финляндии, Украины от «русского ига», а оккупацию. Показательно перехваченное русскими спецслужбами 15 августа 1914 г. письмо из варшавской конторы «Сигизмунд и Тадзио» в г. Житомир Г.Ю. Закржевскому. В нем колоритно описываются братание русских и поляков, отдание российскими офицерами чести при исполнении оркестрами в Варшаве польских национальных песен и т. д. По словам автора послания, «эта война будет для поляков великой эпохой самостоятельности под скипетром русским, более гуманитарным, чем немецкий».

Неудачи русской армии на фронте, явные просчеты высшего офицерского корпуса (часто немецкого происхождения) очень скоро отразились на настроении в русском обществе. Это видно по материалам перлюстрированной жандармами переписки.

В письме В. Баранцевича в Гомель Р.И. Николаевой от 2 января 1915 г. с горечью говорилось: «Очень жалею, что нашего штаба не захватили немцы, осталось бы меньше бездарностей». По Москве начинают гулять слухи, что Перемышль сдали «изменой» и что многие видели перевозимых по улицам столицы генералов-предателей, закованных в кандалы.

Неудачи фронтовых операций, особенно если ими руководили генералы с немецкими фамилиями, общество было склонно объяснять только изменой. С 19 января 1915 г. контрразведка вела перлюстрацию переписки и агентурное наблюдение за командиром 3-го армейского корпуса Павлом Георгом Карловичем Эдлером фон Ранненкампфом. Проверялись слухи об измене генерала и его тяге к мародерству. Он обвинялся в сознательном проигрыше кампании на Западном фронте, провале Березинской операции, взятках с поставщиков в армию, грабежах населения (генерал присвоил большое количество серебра, мехов, хрусталя, конфискованных в разоренных войной имениях). Ранненкампф был отстранен от командования. Интересно, что его жена, Вера Николаевна, пыталась утешить опального генерала: на спиритических сеансах ей якобы являлись «духи», которые сообщали, что гонения на Ранненкампфа — это происки изменников, «Мясоедовых» и «Сухомлиновых».

В этих условиях неизбежен был рост подозрительности и шпиономании в массовом сознании (приложение № 2).

Иной раз это принимало неожиданные формы.

Например, в 1914 г. был арестован крестьянин деревни Капица Ломжинской губернии Антон Яковлевич Козиковский. Он пытался купить у солдат план крепости Осовец, предлагая за него три рубля» Но они сообщили офицеру, поручику 62-го Суздальского полка Тарасевичу, и тот арестовал Козиковского. Но разоблачение шпиона не состоялось: выяснилось, что Козиковский выполнял просьбу его односельчанина Дрозда, который решил использовать общую атмосферу подозрительности, достать карту и подбросить ее своему неуживчивому соседу, а затем сообщить в полицию, что тот является агентом вражеской разведки. Дрозд небезосновательно рассчитывал, что при наличии такой улики никто особо разбираться не будет, и ненавистного односельчанина сошлют в Сибирь.

9 октября 1914 г. в местечке Ораны Трокского уезда Виленской губернии был арестован неизвестный (его личность так и не была установлена), назвавшийся Иваном Алексеевичем Андреевым, крестьянином Енисейской губернии. Он стал шантажировать местных евреев, предъявляя подложное письмо, будто бы они продались вражеской разведке и хотят подорвать ближайший мост. Целью этих действий было обычное вымогательство: если ему не заплатят, «Андреев» грозил выдать всех властям как шпионов. Однако местный житель Ю. Хазанович сообщил о шантажисте приставу, и Андреева задержали. На вопросы задержанный отвечать отказался, а затем повесился в камере.

Необычное событие произошло 28 января 1914 г. в Красноуфимском уезде Пермской губернии. С неба спустился воздушный шар с тремя немцами, летевшими в Швецию и сбившимися с курса, — Александром Гаазе, Гансом Берлинером и Николаем Арнольдом. Их всех арестовали и приговорили за шпионаж к четырем месяцам заключения. Но вскоре их помиловали и выслали на родину. При торжественной встрече в Берлине переживших такие волнующие приключения воздухоплавателей забросали цветами.

В первой половине 1915 г. Главным жандармским управлением со всей серьезностью проводилось расследование анонимного сообщения «граждан города Харькова», будто бы татары-буфетчики на железнодорожных станциях по всей России собрали огромную сумму денег для нужд персидской армии и флота и передали ее через турецкого посла. Однако выяснилось, что среди буфетчиков на железных дорогах татар нет вообще. Слух о каких-пибо денежных поборах, естественно, не подтвердился.

Зато в декабре 1914 г. была раскрыта деятельность Петроградского отделения германской организации «Флотен-Ферейн», действительно занимавшейся сбором средств среди русских немцев на немецкий военно-морской флот. По этому делу к следствию было привлечено более 200 человек, против 98 обнаружены улики, изобличающие их деятельность. Из наиболее скандальных разоблачений по этому делу стоит назвать высылку издателя «Биржевого дня» и «Военного телеграфа» Исаака Эн-Янкова. Аналогичная организация была раскрыта в Одессе.

Общую атмосферу военного времени отражает инструкция подполковника Петерсона «Свод обязанностей унтер-офицеров жандармских полицейских управлений железных дорог по борьбе с военным шпионажем» (1916). В ней особо обращалось внимание на болтливость населения, контролировать которую поручалось контрразведке: «В этом отношении русский человек по свойственной ему беспечности и болтливости может совершенно невольно оказывать услугу неприятельской разведке, нанося тем самым в той или иной степени вред своей Родине». Жандармам предписывалось следить за цыганками-гадалками, торговцами-разносчиками, в особенности нерусских национальностей (китайцами и др.), задерживать близ железнодорожных станций любого человека с фотоаппаратом.

В 1917 г. контрразведкой велось наблюдение за деятельностью лидера украинского националистического движения Владимиром Яковлевичем Степановичем и за работой «Союза вызволения Украины».

Ситуация в пограничных областях, особенно польских и украинских, действительно была очень сложной. Германия и Австро-Венгрия сумели создать здесь разветвленную агентурную сеть, в которой состояли по преимуществу представители местных национальностей. В 1914–1916 гг. среди населения прифронтовых областей постоянно производились аресты за шпионаж. Были осуждены несколько десятков агентов, работавших на Германию и ее союзников. Если же доказательств вины арестованных не хватало, власти практиковали административную высылку в Поволжье и Сибирь по ст. 34 Положения о государственной охране. Особенно это распространялось на немецких колонистов.

Контрразведывательные органы прифронтовых западных губерний в эти годы разрабатывали большое количество подозреваемых. Большинство арестованных являлись представителями определенных национальностей империи (поляками, евреями, немцами, украинцами). В этом случае, конечно, определенную роль играл фактор отрицательного отношения целых слоев населения национальных окраин к имперскому центру, что искусно подогревалось германскими и австрийскими спецслужбами.