Кто послал Блаватскую? - Страница 46

Но теософия исповедует взгляд монистический и пантеистический. А потому для Блаватской Космос иллюзорен. “Мы рассматриваем Вселенную как Майю или иллюзию…”[541]. Не в Божией Любящей Воле, а в невежественном дурмане теософы видят первопричину бытия: “Майя, иллюзия или невежество пробуждает Ниданы (Нидана есть взаимосвязь причин и следствий), и они по Закону Кармы влекут за собой следствия… В эзотерической философии Майя объясняется как персонифицированная активная Воля Бога-Творца, который Сам является персонифицированной Майей, преходящим обманом чувств человека”[542].

То, что Блаватская высокопарно именовала “эзотерикой”, сегодня стало вульгарной бульварщиной. С каждого перекрестка и в каждом подземном переходе нам твердят: осознайте иллюзорность мира и себя самих, поймите, что все есть иллюзия, порождаемая сном Божества… И это Божество в конце концов – Вы сами, несравненный и любимейший… “Вы – бог этой вселенной. Вы были причиной ее. Вы притворились, что не являетесь ее причиной, с тем, чтобы вы могли играть в ней, и вы можете вспомнить, что были ее причиной, в любое время, когда хотите”[543]. “Почитайте себя, любите себя, поклоняйтесь себе. Бог, который внутри – это вы”[544].

Но теософские построения подпадают под те же логические удары, под которые попадает любой пантеизм. Если мир возник в результате того, что Божество впало в невежество Самого Себя и отдалось Майе – то, значит, Майя более могущественна, чем Бог. Почему Бог не уберег Себя от ошибки? И если избежать фатальной ошибки не оказалось под силу Богу, то на что может надеяться человек? Бог не думающий, ошибающийся, впадающий в неведение Самого Себя – это уже не Бог. Это не то Абсолютное Бытие, совокупность всех Совершенств, которое на языке философии именуется Богом. Это – мифологический персонаж, подобный “божественным” развратникам с греческого Олимпа.

Невежество может покрыть Бога не более, чем облако – покрыть солнце. Облако не может даже приблизиться к солнцу, не превратившись в пар.

Вся видимая логичность пантеистической доктрины рушится, как только ставишь ей вопрос: кто именно является субъектом той ошибки, которая породила нашу иллюзорную вселенную. Кто – ошибся?

Эти вопросы ставили еще индийские философы. Вот диалог между сторонником онтологического плюрализма (то есть философии, признающей реальное существование разнообразной вселенной), и адвайтистом (полагающим, что все в мире есть иллюзия, порожденная в Абсолюте): “Адвайтист: Различие между Высшим Атманом и индивидуальными связано с Незнанием, имеющей безначальные дифференциации. Ньяя-вайшешик: Но кому, собственно, принадлежит само это Незнание? Если Брахману, то он уже не может быть чистой “мыслительностью” (как вы утверждаете), а если индивидуальному Атману, то будет порочный круг: его множественность - результат Незнания, а Незнание - результат его множественности… Более того, если бы существовал только один Атман, то при освобождении одного освободились бы и все, а мир прекратился бы (ибо он существует только до тех пор пока действует Незнание), что абсурдно”[545].

Так отчего же возникла множественность? Что понудило изначальное Божество (с точки зрения теософии бездеятельное, неразумное и безвольное) выйти из состояния бессмысленной самотождественности?

Если это не было собственное желание Божества, но оно навязано Ему извне – значит, это никакое не Первоначало, никакое не Единое. Рядом с Ним было другое начало, более могущественное и деятельное, чем Бог, которое смогло навязать Божеству свою волю. Но это уже дуализм, и тогда от того монизма, который декларируется пантеизмом в качестве своей собственной основы, не остается и следа.

Если это моя ошибка, если множественность лишь снится мне, но не Богу – тогда откуда взялся я? Откуда в мире другой субъект, нежели Первоединое Божество? Если Божество не ошибается и не впадает в иллюзию, то откуда же взялся я, ошибающийся? Если я часть Божества, значит, Божество ошибается во мне и вместе со мною. Если я не часть Божества, тогда, значит бытие стало плюралистичным и разнообразным еще прежде моей ошибки (или ошибки любого иного существа).

Если же ошибается Сам Бог – то он уже не Бог, а божок…

Ах да, есть еще четвертый вариант: Божество просто играет со своими снами. “Я, использующее чувства и органы действия, есть не кто иной, Как Верховный Господь, который ограничил Себя ради Своего собственного развлечения или удовольствия"[546]. “Мы все здесь в вечном времени и пространстве. Мы просто исполняем лила-расу, божественный танец. Мы танцуем, танцуем, и танцуем, танец за танцем, в одном теле, в другом теле”[547]. “Это все на самом деле в шутку… Если вы бедны – забавляйтесь этим. Если вы богаты – забавляйтесь тем, что вы богаты. Если приближается опасность – это также довольно забавно. Если приходит счастье, то тогда еще забавнее. Мир – просто площадка для игр, и мы здесь хорошо забавляемся, играем. Только когда вы забываете, что это все игра, приходят страдания и муки. Но как только вы отказываетесь от мысли, что все это всерьез, и осознаете, что это лишь сцена, на которой мы играем, тотчас же страдание для вас прекращается”[548].

Последние слова сказаны Вивекенандой в Калькутте… И если он прав – тогда окажется,что мать Тереза приехала поиграться в этот самый нищий и страдающий город мира... Поистине, оккультизм – порождение “всесмехливого ада”[549].

Христианин не согласится с тем, что все в мире есть воплощение Божества, и что крыса и пивная бутылка – это “аватары”. Христианин не уровняет свободное и жертвенное воплощение Слова во Христе с неизбежной воплощенностью Брахмана в любом предмете мира.

Христианин не согласится в Голгофском Кресте видеть игру, которую Абсолют спросонок затеял Сам с Собою… Нет, не играясь, не “понарошку” “алчет Господь и жаждет душ наших, словно усталый странник, пока не успокоится и не сотворит обитель в душах наших. Всегда стучит Он, желая войти к нам”.

Нам легко не соглашаться с “игровым” видением страданий Бога и человека. Самые основы нашего мировоззрения не требуют принятия тех выводов, которые все же довольно логичны внутри самого пантеизма. А вот как теософы смогут уйти от тех тупиков, в которые их направляют рельсы пантеизма?

Но оккультисты готовы на любые абсурды – лишь бы не отказать себе в удовольствии считать себя богами. Они готовы отождествлять себя с чем угодно, добровольно уничтожать свою душу и свою личность – лишь бы хоть немного потешиться иллюзией “я – Бог!”.

Любимый и традиционный образ пантеистов – уподобление отношений человеческой души и Бога воздуху, находящемуся в сосуде и в свободном состоянии. Человеческая душа – это воздух в сосуде: сосуд лопнет – и душа сольется с Божеством…

Красиво? Ну, а если, кроме “ощущения”, еще и подумать? Подумать над тем - на каком основании душа уподоблена воздуху. Что общего у воздуха в банке и у души? У воздуха нет сознания, чувств, свободы, а у души есть[551].

Даже в кришнаитской литературе, с персонналистических позиций ведущей полемику с пантеистами, вышучивается теория, согласно которой “Богу нужно медитировать и бороться с материальной природой, чтобы вспомнить, кто Он такой. Так что “Бог” у нас соблюдает диету, выполняет дыхательные упражнения, подпрыгивает на своей заднице в попытке пробудить кундалини и пытается очень многими способами вспомнить свою тождественность: Я Бог… Я Бог… Как это я забыл? Я Бог… Проклятый комар!!! Я Бог…”[552].