Кто кого! (СИ) - Страница 39

Он, словно не замечая того, что я с ним делаю, продолжал что-то как маленький бормотать себе под нос, стараясь казаться как можно потеряннее… Но разве меня этим проймешь? Развернув его лицо к себе, я осторожно коснулся губами его щеки, наблюдая за реакцией, которой так и не последовало, лишь зеленые глаза своими бегающими зрачками напоминали мне о том, что он сейчас здесь и со мной. Немного погодя, не отрываясь, я плавно перешел с его щеки к уголкам губ, стискивая их своими, но и тут ничего… Пусто… Словно сижу с чьей-то куклой. С трудом переборов себя, я осмелился предложить ему другой вариант:

— Если не хочешь, можем оставить все до лучших времен, — мои слова будто вывели его из ступора, заставив собрать все последние силы, с которыми он повалил меня на кровать, нависнув надо мной, из-за чего его прядки лесенкой свисали у его лица.

— Я хочу, хочу… — жизненно, внушая доверие, произнесли его губы, показывая мне, насколько он серьезен. — Мне просто страшно… У меня после этого дня может вся жизнь поменяться, а ты поешь о том, что мы можем это отложить, — его руки дрожали, отчего он еще сильнее сжимал ворот моей рубашки.

Плавно переведя руки с его талии на спину и с силой заставив опуститься его тело на своё, я погрузил Егора в свои объятия, стараясь в данную минуту заботиться не о своем возбуждении, а о том, какой с моей стороны поступок окажется наиболее верным.

— Просто сделай так… Чтобы я ни о чем не думал, — зашептал он тем временем, словно понимая борьбу моих мыслей и тем самым помогая мне найти верный способ.

Проскользнув рукой между нами, я осторожно расстегнул его рубашку, аккуратно снял ее с тела Егора, прикасаясь губами к шее, плечам и груди, оставляя на них влажные дорожки поцелуев. «Еще ни с кем я не был таким нежным» — эта мысль, безусловно, заставила меня улыбнуться, и я перевернул Егора на спину, придавливая его своим телом. Пропуская руку в его волосы и массируя подушечками пальцев его голову, я приподнял его, заставляя слегка потянуться ко мне, чтобы поцелуй, который последовал дальше, был более удобным. Проскользнув языком во влажную глубину его рта, я старался отыскать его хозяина, который отозвался куда раньше, чем я ожидал, старательно отвечая на предъявленные ласки в его адрес.

Игра затянулась на несколько минут, заставляя меня с трудом оторваться от его губ, на которых осталось послевкусие вина и сладкого винограда (парадокс), я переместился на край дивана, нырнув рукой под него, чтобы вытащить припасенную в аптеке колбочку со смазкой и давно купленные, но так ни разу и не использованные анальные шарики, которые помогут мне в его первой растяжке.

Вернувшись обратно и позволяя ему снять с меня рубашку, которую я давно счел за ненужный предмет в нашей беседе, но из чувства вежливости не позволял себе её снять, я потянулся рукой, цепляясь пальцами за резинку его черных боксеров, чтобы стянуть их с его тела, оставляя его абсолютно обнаженным.

— Можно я скажу тебе о том, какой ты красивый, — пользуясь занятостью и сосредоточенностью Егора на моей одежде, я шепнул ему на ушко то, что хотел сказать ещё сегодня, когда увидел его у входной двери, ловя себя на мысли о том, что я жалею, что не воспользовался своими возможностями и не заставил его в таком виде ходить в школу каждый день.

Разглядывая его еле заметный румянец, который появился после моих слов, я снова опустился к его шее, оставляя на ней следы своего присутствия, покрывая как можно больший участок кожи поцелуями, заставляя его возбуждаться всё больше и больше. Осторожно, уводя руку от поля зрения парня, я беззвучно открыл крышку колбочки, зачерпывая двумя пальцами её содержимое. А затем, вернувшись к ласкам его тела и продолжая целовать грудь и плечи, я перевел руку на его возбужденный член, размазывая по нему слегка прохладную липкую жидкость, ведя от основания к головке, заставляя его от обилия ощущений закрывать глаза и отдаваться им.

Когда бдительность парня сошла на нет, и он уже был вовсю погружен в бесконечную негу, я опустил пальцы во флакон с жидкостью во второй раз, пододвигаясь ближе к нему, чтобы поцеловать в губы, заставляя отвечать его с дикой охотой и желанием, и осторожно и медленно ввел в него указательный палец, который проскользнул внутрь сжатых мышц куда быстрее, чем я этого ожидал. Он словно не замечал этого дискомфорта, а, возможно, специально не обращал внимания. Немного подождав, так же аккуратно, но уже с большим сопротивлением его тела, я постарался ввести в него второй палец, отчего Егор недовольно поморщился, быстро переключаясь руками на мою спину и интенсивно царапая её, стараясь отвлечь себя. Когда же оба пальца полностью были в нем, а по кругу уже не такого тугого колечка сочилась смазка, я начал осторожно двигаться, продолжая второй рукой поглаживать его член, ловя своими губами его тихие стоны.

Решив, что на достигнутом дело останавливать нельзя, я вышел из него, перехватывая в руки упаковку с шариками и, вытащив их, уже не пряча от взора Егора тюбик, обильно смочил жидкостью всю цепочку. Начиная с самого маленького, я осторожно ввел его внутрь, пристально наблюдая за каждой эмоцией на светлом лице Егора, который понятия не имел, сколько удовольствия он получит от этой штуки. Следом за маленьким сразу вошли два чуть больших, заставляя парня издать короткий вздох, который он тут же попытался заглушить. Четвертый… Пятый… Шестой…

— Ещё, — совершенно забыв о стеснении и позволяя себе наслаждаться ощущениями внутри, он просит, жадно просит меня доставить ему больше удовольствия. Отстраненно думаю о том, что-то, что он сейчас получает — это предел.

Семь… Восемь… Девять… Шарики выросли в размере. Толкаясь внутрь, они почти задели простату, отчего тело Егора стало выгибаться дугой.

Десять…

— Даа-а-а-а, — с губ срывается такой долгожданный стон, а я готов прямо сейчас наброситься на него, не дав возможности прочувствовать два самых последних, от входа которых он точно будет испытывать самые яркие ощущения.

Одиннадцать…

Пальцы цепляются за простынь, а я в сотый раз благодарю Фауста за то, что его лень в сборах кровати иногда бывает такой полезной.

Двенадцать…

— Ах, — сопровождая последний шарик несколькими толчками мне в руку, с протяжным стоном наполняя её белой жидкостью, Егор, словно кошка, сползает в мои объятия, совершенно забыв о том, что это не конец.

Как наглый кот, пристраиваюсь сзади, пока он такой расслабленный и спокойный. Подставляя набухшую головку своего члена к его мокрому проходу, осторожно вхожу, где-то на середине останавливаясь, чтобы дать себе передышку, а ему — возможность понять, что сейчас происходит.

Кажется, я переборщил с остановкой, ибо спустя несколько минут упругие бедра подались мне на встречу, насаживаясь на мой член с такой дерзостью, что захотелось ответить. Лишь остаток разума остановил меня, понимая, что любое резкое движение лишь усугубит его положение.

— Прошу, продолжай, — шепчет он, осторожно двигаясь назад и вытягивая своё стройное тело в изгибе. Расставляет ноги, на которые он опирается, как можно шире.

Слетаю с катушек…

В бешеном ритме, который приносит мне дикую боль от резкого входа, а ему мазохистское наслаждение, хватаюсь за бедра, в агонии двигая его тело на себя, насаживая как можно глубже, как можно резче, как можно сильнее.

Капли пота слетают со лба, как первый дождь в мае, кристалликами скатываясь по бежевым простыням.

Резко переворачиваю его на спину, желая видеть его лицо не в отражении стекла, в которое я пялился последние минуты, пока вдалбливал его тело в диван, а с глазу на глаз. Он облизывает свои пересохшие губы, становясь в это мгновение не дерзкой личностью, которая привыкла на любое слово отвечать десятью, а прирученной рысью одного хозяина, которой так приятно любое внимание, которое она получает. Вот только Егор не животное и от этого мысль, что я готов наделять его этой заботой каждый день, становится ещё реалистичнее.

Он обхватывает ногами мою талию, продолжая стонать, будто выпрашивая мои крики в такт своим… А я держусь… Не знаю для чего, словно это нужно…