Кто дерзнет сказать, что солнце лживо - Страница 40

Я постучал в дверь, и мне открыли.

В гостиной было пусто.

Я ненавижу одиночество (простите эту слабость!).

Я попросил мажордома пригласить лорда "Любовь".

"Человек с таким именем никогда не бывал в нашем доме,

Ответил мажордом и, хрустнув пальцами, закончил:

Вы, кажется, большой шутник... Вам, видимо, нужен лорд "Вранье"?"

"Нет, нет, спасибо... Найдите лучше леди "Дружбу".

"Извините, мистер..."

"Леди "Дружба", я сказал..."

"Ах, леди "Дружба"! Как же, знаю! Но она сменила имя.

Она теперь зовется "мисс Предательство"..."

"А где "мисс Благодарность"?"

"Мисс Благодарность" отправилась в далекое путешествие,

и я не уверен, что она вернется сюда когда-либо..."

"Большое спасибо".

"Бог с вами, до свиданья..."

(Между прочим, внук Корсена, Чарлз, сейчас один из наиболее известных поэтов Курасао. Он пишет на испанском и на папьяменто.) К группе молодого Корсена примыкает и Тип Марруг, получивший известность не только как поэт, но и как новеллист. Поэзия его соткана из контрастов, он пишет резко и странно:

Свет луны был зеленым.

Тишина - голубой,

Хлопья синих звезд,

Сорванные мною с неба,

Сплели вокруг твоего коричневого тела

Мерцающий венок...

Я наслаждаюсь желанием,

Которое умирает каждый день

Для того, чтобы родиться вновь.

Лучи счастливого солнца сжигают мою нежную кожу,

Расплавив белые жалюзи...

...А на улицах Тепалки

Грязные проститутки,

Голодно матерясь,

Играют друг с другом в кости...

Бернардо Ашету родился в 1929 году на острове Суринам. У него вышло несколько книг стихов и поэм. Бернардо причисляют к "антильским экзистенциалистам". Я боюсь всякого рода причислительных терминов. Человек может быть причислен к Поэзии - не меньше и не больше. Для меня Есенин никогда не был "имажинистом", а Маяковский - "футуристом". Они для меня всегда были поэтами. Как и Бернардо Ашету.

Ожидание

Оденься!

Скорее!

И выйди из дома!

И жди!

Улица, город, наш остров, весь мир

Должны опустеть,

Пока ты прошепчешь два слова:

- Бернардо Ашету...

Не плачь!

Не смей!

Жди!

Когда на саже неба зажгутся окна звезд

И отразятся в воде канала, или моря, иль реки,

Жди меня.

Не отчаивайся.

Жди.

Мир - это ожидание,

Как и счастье.

Жди...

Когда я говорил с "черными братьями", они зло иронизировали над своими великолепными поэтами:

- Раньше у нас были поэты, а сейчас их нет.

...Преклоняться перед прошлым, создавая некий "культ ностальгии", на самом деле означает измену будущему и страх перед настоящим. Если внимательно послушать речи обывателей, людей огрызочных знаний и невысокой культуры, вы сразу же отметите в их фразеологии превалирующее значение понятия "раньше": "Раньше корова стоила десять рублей"; "Раньше молодежь уважала возраст"; "Раньше работали на совесть, не то что сейчас". При этом забывают о рабстве, которое было р а н ь ш е; забывают о том, как пороли взрослых людей - р а н ь ш е; о том, если смягчить, что р а н ь ш е из Петербурга в Москву ехали месяц, а сейчас летят сорок минут.

Воссоздать историю прошлого необходимо лишь для того, чтобы еще более рационально создавать с о в р е м е н н о е, постоянно имея в виду б у д у щ е е.

Я думал об этом, когда знакомился с поэзией и фольклором Курасао. Люди, которые серьезно озабочены будущим острова, говорят, что хуже всего "ждать спасения от фольклора". В противовес теории "черных братьев" на островах существует иная программа, иная перспектива на будущее. Эта программа противостоит как расизму "черных братьев", так и позиции тех негров, которые являются сторонниками ассимиляции, считая, что с уходом белых колонизаторов все "полетит в тартарары".

Первая задача, считают истинные прогрессисты на Курасао, заключается в том, чтобы пробудить у антильца чувство собственного достоинства. Вторая задача заключается в том, чтобы дать антильцу право на труд, когда результаты его деятельности не будут пожираться ненасытным "молохом" империалистической компании "Шелл", но станут обращаться на пользу общества. А право на труд немыслимо без национализации громадных нефтеперерабатывающих заводов. И, наконец, третья задача - это завоевание политической власти на островах.

Эта программа построена не на теории превосходства черной расы, а на извечных законах классовой борьбы. Национальная проблема всегда была и будет вторичной в динамике всемирного классового столкновения. Думать, что национальное играет главную роль, - означает на деле предательство революции, прогресса, будущего.

Завтра вылетаю - через Венесуэлу и Португалию - в Париж. Сидел полночи, просматривал дневники - надо написать очерк для "Правды". Загодя, чтобы не суматошиться в круговерти московских дел.

...От Огненной Земли до Курасао - маленького прекрасного тропического острова, столицы могущественной "Шелл" и, "по совместительству", столицы Нидерландских Антил, или, судя по рекламе, центра "Карибской жемчужины", двенадцать часов лёта. Один континент, Латинская Америка. Только на Огненной Земле на смену колючей поземке пришло короткое антарктическое лето с яростными грозами и неожиданным градом, а в Курасао началась зима, и температура "упала" до тридцати пяти градусов тепла, и начался туристский сезон, и один за другим приземляются мощные "боинги" из Нью-Йорка и Майами, и швартуются гиганты теплоходы из Гамбурга и Роттердама. Один континент, Латинская Америка, но сколь велика разница - в природе, в людях, в проблемах...

Понятия, как и люди, со временем меняются. Впрочем, по-моему, и само время меняется, ибо скорости, сообщенные миру научными открытиями последних десятилетий, позволяют людям покидать земную стратосферу за десять минут и облетывать "старушку" за полтора часа. Если пятьдесят лет назад Огненная Земля была окутана ореолом романтики дальних странствий и путь туда был полон опасностей, то теперь два раза в день мощная "Каравелла" в Сантьяго берет курс на Пунта-Аренас. А в Пунта-Аренас "Дуглас" принимает на борт рабочих ЭНАП, перебрасывает их через Магелланов пролив и опускается возле Сомбреро - столицы нефтяников, где и нефть теперь добывают по-новому, и по-новому проводят аграрную реформу.

Я. помню, как точно сказал мне председатель Союза писателей Чили, выдающийся художник Луис Мерино Рейес:

- Разница между "чилизацией" земель, предложенной президентом Фреем, и национализацией Альенде заключается в том, что подоплека этих почти одинаковых понятий - классовая. В одном случае это была демагогия, рассчитанная на лавочника, который хвалит нечто только потому, что это свое, тогда как в эксперименте Альенде национальная проблема спроецирована на весь народ и в подоплеке этой проблемы не узконациональные, а общеклассовые интересы.

И в Чили, и в Перу лозунги национального утверждения - это продолжение борьбы против иностранных монополий, против колониализма и олигархии, и подтверждается это не только национализацией земель и монополий, но и новой книгой, поэмой, спектаклем, живописью.

В Чили, например, после победы Народного единства была проведена реформа книги. Это, в общем-то, не афишировалось. Просто если раньше книга по квантовой теории или электротехнике стоила триста эскудо, что равнялось половине месячной зарплаты рабочего, то сейчас такая книга стоит двадцать эскудо. Причем это не произвольное снижение цен, чреватое инфляцией. Просто издатели стали пользовать дешевую бумагу и резко увеличили тиражи - они суть главное, определяющее рентабельность. Если раньше читателей книги были сотни, то ныне их тысячи. Двери школ и университетов открыты для детей трудящихся. (Так было в пору Свободы - полтора года назад. Сейчас, в годину фашизма, Пинночет и его банда отбрасывают Чили к рабству.)

В Лиме я видел, с каким восхищением люди смотрят документальные фильмы, сделанные перуанскими режиссерами. Зал взрывается аплодисментами именно потому, что на смену сюжетам о гонках автомобилей в Сан-Франциско пришли национальные проблемы: крестьянин; будущее детей, которых впервые в истории Латинской Америки обязывают прийти в школу и читать вместе с учителем: "Знание - это сила".