Крысиными тропами (СИ) - Страница 11

В одиночестве, за плотно закрытыми дверьми, люди творят странные вещи. Наедине с самим собой можно не стесняться. Зековский сидр тут же улетел в угол, ну его к чёрту. Виант подошёл к кровати и откинул серое покрывало. Бельё, самое настоящее постельное бельё. Пододеяльник и простыня порадовали приятной белизной. Хлопок, а то и лён. Подумать страшно, Виант улыбнулся: самый настоящий пододеяльник, а простыня закрывает весь матрас. А подушка, ребро ладони шлёпнулось по бугорку под покрывалом, самая настоящая подушка с птичьим пухом, а не мешок с комковатой ватой.

Улыбка растянула губы от уха до уха. Виант тихо-тихо захохотал. В груди бешеным торнадо загремела и закружила радость. Вот уж никогда не думал, что самый обычный одноместный номер может доставить столько радости. Как полоумный Виант принялся судорожно метаться по номеру и щупать, трогать, гладить стол, стулья, часы, полки. На краю стола нашёлся пульт дистанционного управления телевизором, на экране тут же возник ведущий полуночных новостей. В санузле из крана с красной точкой и в самом деле потекла горячая вода.

Вежливый стук в дверь словно ушат холодной воды на голову, Виант рывком поднялся с сиденья унитаза, будто вынырнул из приятного мира грёз. Вежливый стук повторился. Это, наверное, ужин.

– Да, да, открыто, – Виант распахнул дверь, да так и замер с открытым ртом.

Женщина, самая настоящая женщина, к тому же молодая и красивая. Ростом чуть ниже Вианта. Тёмные волосы до плеч и спортивная фигурка. Жёлтый сарафанчик ничуть не скрывает, а только подчёркивает её небольшую упругую грудь, талию и… Щёки запылали жаром, Виант невольно попятился. И бёдра, на которых едва заметными контурами проступают мышцы. Гладкая кожа ног отливает чистотой и здоровьем. Но даже не это самое страшное.

Левая рука судорожно сжала нос. От, от, от женщины, от молодой и красивой женщины, пахнет. Причём не самым изысканным и дорогим парфюмом, а, а… Дыхание спёрло, Виант почувствовал себя рыбой, которую выбросили на берег. А непередаваемым запахом чистой и здоровой женщины. Самое, самое, Виант нервно сглотнул, самое убойное сочетание.

– Разрешите? – молодая женщина улыбнулась.

Только в этот момент глаза наконец-то заметили в руках прекрасной незнакомки большой эмалированный поднос.

– Да, да, конечно, – Виант с трудом сдвинул собственное тело в сторону, голос захрипел, словно после недельного запоя.

Прекрасная незнакомка вошла в номер и ловко опустила большой поднос на столик. В момент, когда она слегка наклонилась, лёгкая ткань её желтого сарафанчика ещё более чётко, ещё более выразительно обрисовала её ягодицы.

– Приятного аппетита, – на пороге номера молодая незнакомка ещё раз обворожительно улыбнулась и добавила. – Грязную посуду, если не возражаете, я заберу завтра утром.

– К-к-к конечно, – одно единственное слово с трудом выбралось из горла.

– Спокойной ночи.

Дверь с треском захлопнулась. Виант привалился к ней спиной. Руки задрожали, на лбу выступила испарина, а ноги подогнулись словно ватные.

Это, это, это было что-то! И в первую очередь форменное издевательство со стороны Николая Павловича. Мог бы и сам ужин принести. Так нет же! Виант сжал кулаки. Вместо себя куратор прислал эту, эту, эту ослепительную, сногсшибательную и просто красивую молодую женщину. Вряд ли она работает в здешней столовой официанткой или поваром. Для такой должности у неё слишком стройная талия и спортивные ноги. Так ведь и до греха недалеко.

Три года, почти три года Виант не видел ни одной худо-бедно симпатичной женщины в такой, в такой приятной и опасной близости. Когда, когда до неё можно легко дотянуться рукой и вдохнуть запах её чистого и здорового тела. Виант печально улыбнулся, спина нехотя оторвалась от двери. На свободе он не дорожил тем, что имел, не ценил и не предавал значения постоянной связи с одной единственной женщиной. Как же! Жена казалась обузой, которая будет вечно оттаскивать за уши от любимого компьютера и требовать то вынести мусор, то сходить в магазин. А дети. Дети вообще казались порождением дьявола, чья главная задача разрушить личную жизнь и заставить родителей сдохнуть на работе ради их прокорма.

Былые думы и мысли не просто изменились, а треснули и развалились на тысячи острых осколков, когда Виант оказался в камере Изолятора временного содержания. Ни одна из его многочисленных виртуальных подружек не пришла к нему на свидание, не принесла хотя бы маленький кусочек копчёной колбасы, хотя новость о виртуальном ограблении «Шинбанка» и фотография Вианта прошли по многим федеральным телеканалам. Несколько раз в Изоляторе его навестили родители, но и они не могли надолго задержаться в Москве. Жизнь в столице очень даже недешёвая.

С какой же завистью Виант смотрел на тех счастливчиков, которых регулярно навешали жёны и дети. Какими горькими и ядовитыми ему казались вкусные пирожки и булочки, когда сокамерники угощали его домашней снедью. Именно тогда, в Изоляторе временного содержания, Виант решил, что если ему будет суждено выйти на свободу, то он обзаведётся постоянной женщиной, женой.

Былые переживания и решения за три года потускнели и покрылись пылью. Легко быть «монахом», когда вокруг тебя совсем не сексуальные морды уголовников или наглые физиономии вертухаев. И вот, словно порох, былые надежды и мечты ярко вспыхнули с новой силой, когда на пороге его номера появилась женщина, первая встречная женщина за долгие три года. Пусть молодая и красивая, но, увы, совершенно недоступная.

Ладно, Виант остановился у столика, может быть у него ещё будет шанс сойтись с этой прекрасной незнакомкой и провести с ней в этом номере, на этой чудесной постели, не одну счастливую ночь. А пока не помешает взглянуть, что она там принесла на ужин.

Взгляд упал на эмалированный поднос, желудок тут же забился в истерике и принялся биться головой о позвоночник. Виант нервно сглотнул. Суп, кажется борщ, с зеленью. Большая тарелка пюре, причём Виант шумно потянул носом, не на пустой воде, а на молоке со сливочный маслом. И-и-и…, прости господи, поджарка, большой кусок. Запечённая корочка местами треснула, наружу выглянули светло-коричневые волокна мяса. Да-а-а… Это не тюремная баланда, котлета из жира и хлеба или гидрокурица. А запах… Номер для младшего научного сотрудника наполнился обалденными запахами мяса, масла и свежего хлеба.

Руки со скоростью языка хамелеона схватили ложку. Так и хочется бухнуться на стул и на максимально возможной скорости закидать в себя всё это богатство, набить брюхо, пока не спёрли или не отобрали. Но нет! Виант резко выпрямился, стальная ложка брякнулась обратно на стол. Пора завязывать с тюремными привычками. Как свободный и культурный человек он в первую очередь помоет руки. Или, Виант покосился на рукав тюремной робы, вымоется целиком и полностью.

Тюремные шмотки улетели в тот же угол, где уже прикорнул тощий сидр. Виант с головой залез под тёплые струи воды. В санузле на полке под зеркалом нашлись зубная паста, мыло и пакет с одноразовыми бритвенными станками. А рядом с душевой кабинкой прямо на стене дозатор с тёмно-розовым душистым шампунем. Виант отмылся от души. Это не тюремная баня с деревянными шайками, которыми пользовались ещё жертвы товарища Сталина. Кажется, будто с мыльной пеной с головы, с плеч и с души стекла тюремная грязь и вонь, сам гнилой дух мест лишения свободы.

Почти сухой, с полотенцем вокруг талии, Виант распахнул шкафчик. Да-а-а…, на одежде явно решили сэкономить. Из всего многообразия достижений мировой моды в номере для младшего научного сотрудника нашлись лишь лёгкий костюм цвета стали из брюк и куртки с длинными рукавами. На самой нижней полке приютились лёгкие ботинки, которые больше похожи на мягкие кеды для физкультуры в школьном спортзале. Виант пощупал рукав стальной куртки – хэбэ. Зато на самой верхней полке нашлись синие трусы-плавки и белая футболка.

Спустя двадцать минут, чистый, сытый и страшно довольный, Виант забрался под тонкое одеяло. Ладони между тем всё ёрзают и ёрзают по мягкой простыне и всё никак не могут насладиться приятными ощущениями. Это, это, губы опять растянулись в самодовольной улыбке от уха до уха, это не тюрьма.