Крыши - Страница 20

— А мои родители, возможно, даже не знают, как эта бутылка выглядит, потому что им подают молоко в кувшине. Они только и делают, что покупают акции. Сейчас все на них помешались, правда? Копят-копят сертификаты, словно смогут забрать их с собой, когда наступит час переплывать Стикс.

Воцарилось неловкое молчание, пока Роберт и Роза решали, кто из них должен говорить с парнем. Лежавший за их спинами бродяга неожиданно изрыгнул проклятия и швырнул бутылкой в стену. Наконец Симон не выдержал:

— Я уже пять минут стою здесь с вами, а вы еще даже не попросили меня взять вас наверх.

— Ну, это не так просто. Мы же не знаем, что нас там ждет.

Роза вопросительно посмотрела на Роберта, продолжавшего хранить молчание.

— Не волнуйтесь. Я все равно собирался это сделать. У меня инструкции. — Он таинственно показал на небо. — Если бы все было нормально, вы бы ни с кем из нас не увиделись только из-за того, что кого-то ищете. Но нормального больше ничего нет. В сегодняшней ситуации, они даже, возможно, откажутся от обряда посвящения.

— Что это за обряд?

— Испытание на доверие. Дайте мне, пожалуйста, сигарету, если у вас есть.

Роза достала сигареты и зажгла спичку, при свете которой лицо Симона, когда он наклонился к ней, показалось ей почти прозрачным.

— Нас не заставят делать ничего такого, что нарушает закон? — спросила она.

— Все может быть. — Симон медленно выдохнул дым. — Мне велели предупредить вас, что всякое случается, поэтому с вас возьмут клятву молчания. Но одно уж точно: сделав первый шаг, вам придется делать и второй.

Роза повернулась к Роберту, продолжая их безмолвную беседу, но от его вчерашней уверенности не осталось и следа.

— Роберт, ты еще этого хочешь? Мне кажется, ты не очень в этом уверен.

Симон подозрительно оглядел Роберта.

— Если он сомневается, то, во-первых, ему не надо было приходить даже сюда, не говоря уже обо всем остальном.

— Эй, послушай, мне просто хотелось бы знать, во что мы влезаем, — сказал Роберт. — Ты вроде бы должен был помочь нам отыскать нашу приятельницу.

— Мне об этом ничего не известно.

— Тогда, может быть, нам лучше поговорить с тем, кому известно.

Роберт недовольно топнул ногой.

— Вы это сделаете. Однако имейте терпение. До чего же все здешние люди противные, и все похожи на вас.

— Перестань со мной так разговаривать, — рассердился Роберт.

— Послушайте, становится холодно, — вмешалась Роза. — Почему ты не даешь нам подумать, если, конечно, собираешься вести нас с собой?

Симон пожал плечами, повернулся и пошел прочь. Роза догнала его, а Роберт поплелся сзади.

— Куда мы? — крикнул он.

Симон обернулся и, криво ухмыляясь, показал костлявым пальцем на небо.

— Туда, но сначала мы пойдем на север, к Юстону. Вам надо кое с кем встретиться.

Улыбка на его лице погасла, а взгляд больших безбровых глаз стал такой, что Роберт выдержал его с трудом.

— Не знаю, чего вы ждете, — прошептал он несколько по театральному. — Но хотите или нет, вы все равно попадете в совершенно другой мир. Может быть, он вам понравится. Может быть, вас убьют. Понятия не имею.

Симон огляделся кругом, потом закинул голову и посмотрел наверх. Огородное пугало, да и только.

— Это другой мир, о котором люди вроде вас ничего не знают. — С этими словами он обнял Розу за плечи. — А скоро он может исчезнуть навсегда. С вами, со мной и со всеми, кто достоин спасения.

Встав между двумя ничего не понявшими новобранцами, Симон двинулся на север.

Стеклянная кабина лифта медленно поднималась вверх, позволяя с неожиданной стороны взглянуть на лондонские улицы. Направо сверкала стеклом башня Британского телевидения, увешанная наверху тарелками радаров, как шляпками грибов. Множество ресторанов и ресторанчиков у ее подножия в нижней части Шарлотт-стрит уже были переполнены желающими повеселиться.

Роза подошла к стене лифта. Прямо перед ее глазами поток машин разделялся надвое у ярко освещенной Тоттенхэм-Корт-роуд. Налево лежали мрачные георгианские террасы Блумсбери, а прямо под собой она видела грязный, открытый всем ветрам вокзал Юс-тон. Все трое стояли, прижавшись друг к другу в тесном лифте в доме прямо напротив вокзала, без всяких хлопот открыв одну из боковых стеклянных дверей и пройдя по пустому холлу.

— Разве не рискованно так запросто входить в частный дом? — спросила Роза. Шарлоттина тетрадь лежала у нее в сумке. Роза помнила, что Роберт назвал ее “главным аргументом”. — Еще ведь довольно рано. Мог кто-нибудь задержаться на работе.

— Вам не о чем беспокоиться, — отозвался Симон. — Большинство сторожей из наших. Есть, правда, один дурак, но он в это время обычно смотрит телевизор на третьем этаже. У нас данные на все главные ворота.

— Ворота?

— На здания, где начинается путь наверх. Приехали. Лифт остановился. Впереди было несколько ступенек и дверь. Симон открыл железный засов. На крыше оказалось чисто и тихо. Правда, ветер был довольно сильный и поднимал вверх загазованный нижний пласт воздуха, но зато он же высушил все лужи наверху.

Их ждали двое молодых людей в бумажных спортивных свитерах. У одного были коротко остриженные светлые волосы, торчавшие из-под вязаной шапочки. Симон назвал его Джеем. Другой был пониже, потемнее и посерьезнее, по-видимому восточного происхождения. Его звали Ли, и из них двоих он явно занимал более высокое положение. С двух сторон у края крыши были высокие металлические стенки, и Джей жестом показал Роберту и Розе, чтобы они сели возле одной из них. Сам он остался стоять.

— Что ты им сказал? — спросил он Симона.

— Рассказывать — не моя обязанность, — заявил панк, который не желал называться панком, после чего скрестил свои длинные ноги и уселся сбоку. — Лучше показать, чем рассказать, — пробормотал он. — Но не потому, что меня не хотят слушать.

Джей, не обращая больше на него внимания, повернулся к новичкам.

— Сегодня вам разрешили подняться сюда при одном условии — сохранения тайны. — Было заметно, что он не в первый раз говорит эту речь. — То, что здесь происходит, — не игра, а настоящая жизнь, и весьма опасная. Я не знаю, что вы уже слышали о нас, но все это наверняка неправда. Мы сразу же прогоняем от себя людей, готовых обсуждать наши дела с посторонними.

Роберт обернулся посмотреть на Розу. Спина у него замерзла, и вообще он чувствовал себя немножко глупо, сидя на крыше и внимая сумасбродному мальчишке. Роза же, казалось, все воспринимала на полном серьезе и не сводила глаз с Джея.

— Я вам немножко расскажу о нас. В течение многих лет это был замкнутый мир.

— Но больше не будет, — еле слышно вставил Симон. Джей откинулся назад и прижался головой к металлической опоре. За его спиной шестью этажами ниже фыркали и ревели машины.

— У нас свой мир, не такой, как у вас внизу, со своими законами и своим судом. Он довольно большой и раньше никогда не пересекался с вашим.

Он махнул рукой в сторону Тоттенхэм-Корт-роуд, где крошечные фигурки останавливались у магазинных витрин и переходили из одного бара в другой, из одного кафе в другое, как насекомые в своем вечном движении.

— Важно, чтобы вы поняли. Наш порядок отличается от того, к которому вы привыкли там. Мы живем по правилам, которые сочинили мы сами.

Замерзший и обуреваемый сомнениями Роберт чувствовал себя так, словно настойчивые кришнаиты пытались всучить ему книжку с учением о самосовершенствовании. Он поднял руку, желая задать вопрос.

— Сколько вас здесь?

— У нас есть выпускники университетов, панки...

— Да-да, но сколько вас?

Джей вздохнул и, вновь откинувшись назад, посмотрел в небо.

— Надо им сказать, Джей, — вмешался Симон.

— Раньше были сотни. В двадцатые годы почти тысяча...

— В двадцатые?

— Многие бедняки бросили то малое, что у них было, и пошли наверх.

— Но такое нельзя долго хранить в тайне, — возразил Роберт. — Неужели никто не задавался никакими вопросами?