Крылья за моей спиной (СИ) - Страница 82

День развода они провели в постели. Дома кроме них никого, Серёжины родственники в полном составе уехали в гости к Настиным родителям, посмотреть на то, как те устроились в деревне, забрали с собой ребёнка. Но Настя отчётливо слышала, как перед самым отъездом Аркадия Львовна печально говорила своей невестке, то есть Настиной свекрови, что необходимо увезти ребёнка подальше, чтобы у Викули не случилось психологической травмы, когда её родители вернутся из суда и сообщат, что они разведены. Настя даже Серёжке об этом рассказала, как бы между прочим напомнила, что сегодня они разводятся, но тот лишь натянул на них одеяло, и пообещал завтра всё уладить.

Настя на локте приподнялась, посмотрела с интересом.

— Что именно уладить? Разведёмся завтра?

— Завтра мы забудем, что собирались разводиться. Ведь так?

Надежды его не оправдались, они не забыли. Правда, так и не развелись. Заболела Вика, Сергею предложили практику в приличной адвокатской конторе, всё снова закрутилось-завертелось. А обвинения теперь стали взаимными. Он жене Аверина припоминал, а та ему Дашу. Вот только произносилось это теперь злым шёпотом, чтобы не пугать ребёнка, не расстраивать родственников. Но от этого только хуже было. Взгляды, злость, шипение и почти ненависть. Сергей порой на Настю смотрел и думал: ну как можно так хотеть женщину, которую руки чешутся придушить? Он готов был на руках её носить, когда она смотрела на него и видела именно его. Его, а не того, кто разрушил её жизнь. К тому моменту прошло больше трёх лет, а Настя всё ещё жила разочарованием, не исполнившимися надеждами. Порой Сергей заставал её, задумавшуюся и печальную, а заметив его, Настя неизменно пугалась, словно он её за чем-то ужасным застал. И он знал, о чём она думает в такие моменты. О том, как всё могло бы быть. Без ссор, скандалов. Дома. А здесь она не чувствовала себя дома. И Маркелов мог и дальше биться о стену лбом, но она не хотела забывать, она без конца оглядывалась назад.

В какой-то момент он устал. Понял, что они живут неправильно. А дочка, тем временем, взрослеет и понимает всё больше. И даже злой шёпот уже не спасает. Вика сразу настораживается и начинает хмуриться, выпячивает нижнюю губу и начинает выразительно сопеть, как обычно перед слезами.

Наблюдая в очередной раз за тем, как Настя успокаивает дочку, обнимает её, нашёптывает что-то на ухо, даже улыбается, Сергей вдруг понял, почему он до сих пор с ней. И понимание этого не обрадовало. Он молча наблюдал за женой, потом присел рядом, искоса наблюдал за дочкой, улыбнулся ей, когда Вика к нему потянулась. Потом посмотрел Насте в лицо.

— Ты должна решить.

Она непонимающе и настороженно взглянула. А он пояснил:

— Как мы жить будем.

— Мне нечего решать. Это ты должен решить. Я тебе не изменяла.

— Правда? Ты каждый день мне изменяешь.

Настя смотрела на него, взгляд пристальный и печальный, потом дочь ему на руки передала. Осторожно коснулась его плеча.

— Серёжа, я очень стараюсь.

Он невольно вздёрнул брови, а голос прозвучал едко.

— Ты стараешься!..

Настя головой покачала.

— Ты не о том думаешь. Мне иногда кажется, что никогда ничего не наладится. У нас постоянно что-то случается. Мы постоянно ругаемся.

— Я и так стараюсь, чтобы ты была довольна, Насть. Я не знаю, что я ещё могу сделать!

Она внимательно смотрела на него.

— Ты ещё скажи, что ты ради меня стараешься.

— А ради кого?!

— Замечательно. — Она снова была им недовольна. — А я, значит, злыдня-жена, которая только и делает, что пилит тебя. Так?

— Настя.

— Что?

Он повернулся к ней, прижимая дочку к себе. Они столкнулись взглядами, и Сергей резко поднялся, не выдержав.

— Да ничего!

Они снова не нашли общего языка. Родители — что его, что Настины, — хором говорили, что они мучаются дурью. Что уже пора оставить позади юношеские разногласия и начинать думать о будущем.

— Вы же не сможете всю жизнь выяснять отношения! — говорила ему мать.

Сергей с ней соглашался. Да, не смогут. Но как исправить ситуацию — не знал. А в какие-то моменты и не хотел знать. Разве он не вправе злиться на жену? Она тоже совершает ошибки, хотя никогда не готова в этом признаться!

Ругаться они перестали после того знаменательного скандала, когда Настя бросила ему в лицо слова о том, что будет только рада, если он найдёт себе кого-нибудь, а её оставит в покое. Ссора началась неожиданно, после очередного визита её родителей, Настя снова замкнулась в себе, и Маркелов готов был оставить её в покое, уже знал, что это самое лучшее в такой ситуации. Настя отмолчится, и сама успокоится, но что-то его задело в её поведении, увидел её за кухонным столом, одну, задумавшуюся и печальную, и не сдержался. Сказал ей какую-то ерунду, и вот они уже ругаются, с самозабвением, позабыв о том, что в последний месяц только и делали, что старались не расстраивать друг друга. И Сергей жене об этом напомнил. А тут снова страдальческий взгляд!

— Мне надоело перед тобой оправдываться, — заявила тогда Настя. — У меня уже сил нет!

— Да? Теперь ты знаешь, каково мне каждый вечер! Когда я домой прихожу, а ты смотришь на меня, как на предателя!

— Ах, ты несчастный! И ни в чём ты не виноватый!

Они бушевали весь вечер, хотя не кричали, а шипели друг на друга, что было ещё хуже. И спать легли снова в разных комнатах. На следующий день, когда буря в душе поутихла, Сергей всё хорошенько обдумал, и пришёл к неожиданному выводу: а может Настя права? И он сам во многом виноват? Его настолько раздражает её несчастный вид, а молчание до тихого бешенства доводит. За три года семейной жизни это превратилось в болезнь. Он помнил, какой Настя была, когда они познакомились. Открытой, спокойной и счастливой. Именно счастливой, даже грусть её была светлой. И в такую неё он влюбился. И когда решил забрать её в Москву, жениться на ней, он думал именно о такой Насте, и поэтому не сомневался в принятом решении. А после брака с ним она изменилась. А он почему-то её в этих изменениях обвинил. Его раздражало, что она никак не хочет принять их жизнь, семью, его, как своего мужа, как свершившийся факт.

В тот вечер домой пришёл, готовый к серьёзному разговору. Цветы купил, прощения попросил, и старался не напрягаться из-за Настиного недоверчивого взгляда. Осторожно начал разговор о том, к каким выводам он пришёл, и добавил, что хочет начать всё сначала. А она вместо этого пожелала ему вернуться к Даше или найти ей замену.

— Да я-то найду, — усмехнулся он, хотя от шума крови в ушах, себя едва слышал. — Но ты уверена, что этого хочешь?

— Мне так спокойнее будет! Пока ты с Дашей развлекался, меня не доставал своей проклятой ревностью! У нас будет самая идеальная семья, Маркелов! Когда у тебя никого на стороне нет, мы не можем спокойно существовать!

— И тебе всё равно?

Она улыбнулась.

— Именно так. Мне всё равно. Я же тебя не люблю, — добавила она тише.

Он только кулаки сжал, лицо застыло, он почувствовал, как мышцы свело, но довольно быстро взял себя в руки. Губы скривились в усмешке. Кивнул.

— Как скажешь, родная.

С тех пор они перестали ругаться. Превратились в «идеальную» семью. На людях милы и приветливы друг с другом, да и наедине никаких обид не высказывали. Сергею даже интересно было, сколько они так выдержат. Если честно, в то время он был уверен, что они разведутся. Как только нервы сдадут, ещё один скандал — и уже ничего не спасёт. Он морально готовил себя к разводу. Он думал, что будет делать, чтобы иметь возможность постоянно видеть дочь. Придётся снять Насте квартиру? Где-нибудь недалеко, чтобы постоянно их видеть… Вику видеть. Иногда смотрел на жену, замечал, как та старательно справляется со своим напряжением, и пытался представить, как будет жить без неё. Но, по крайней мере, больше не услышит, как она говорит ему: не люблю. «Не люблю!». Так спокойно, уверенно: я же не люблю тебя. Будто он этого не знал, будто он надеялся на что-то другое…