Крылья за моей спиной (СИ) - Страница 16

— Добрый, — отозвался Юрий Николаевич, но, кажется, только Сергей услышал в его голосе сарказм, Насте было не до этого. — Мать дома? — спросил он у дочери, открывая дверь квартиры.

Настя головой мотнула, опустив глаза в пол.

— Ты домой идёшь?

— Да, пап, сейчас.

Юрий Николаевич вошёл в квартиру и помедлил на пороге, не зная, стоит ли ему закрыть дверь и снова оставить дочь наедине с новым знакомым. Потом всё же прикрыл, но не плотно. А Настя на Маркелова глаза рискнула поднять. Тот был серьёзен, не улыбался и не смеялся, хотя она была уверена, что на неё сейчас посыплется град насмешек и неприличных намёков, но Сергей лишь подмигнул ей, и тогда она нащупала дверную ручку за своей спиной и практически ввалилась в свою квартиру.

— Мне нужно идти, — пробормотала она вместо прощания и поспешно захлопнула за собой дверь. К этому моменту сердце в груди бухало с такой силой и с такой частотой, что просто стоять на ногах тяжело было. Дверь закрыла и лбом к прохладному дерматину прижалась, пытаясь в себя прийти. Но в голове лишь одна страшная мысль: это было куда лучше и куда волнительнее, чем в её сне.

Родители её ни о чём так и не спросили. Настя была уверена, что отец матери рассказал, как бы он промолчал о таком? Но ей они вопросов не задавали. К тому же, после того поцелуя, она с Сергеем видеться желанием не горела. И не смотря на то, что он её убеждал не прятаться, на улице вечерами не появлялась. Но теперь уже по другой причине. И в окно из-за занавески с некоторых пор поглядывала с иным умыслом, теперь она за подъездом Маркелова следила. Она боялась встречи с ним, до ужаса, до дрожи, чего никогда за собой раньше не подозревала. Он испугал её своим поцелуем, а она себя перепугала своей реакцией. Вот до поцелуя она была почти спокойна и в себе уверена, лишь обида её сердце тревожила, за несправедливые обвинения. Настя могла поклясться, что кроме Сашки в её жизни нет ни одного мужчины. Он был первым, он был любимым, а самое главное — единственным. Она безмерно злилась на него за то, что он поверил сплетням, что мог допустить хотя бы мысль, что ей нужен кто-то другой, кроме него, и не понимала, откуда взялось недоверие. А теперь сама себе верить перестала. Вот зачем Маркелов её поцеловал? Ей так спокойно жилось до этого поцелуя, а теперь она не знает, как избавиться от мыслей о нём. От снов о нём. От воспоминаний о единственном поцелуе. Зато каком поцелуе! В нём не столько страсти было, сколько откровенного желания. Того самого мужского желания, о котором мамы своих дочерей испокон веков предупреждают. И Настю мама в своё время предупреждала, даже по поводу Саши, но Настя лишь отмахивалась, и теперь она понимала почему. Она подобного раньше не чувствовала. Сашка её любил, он её хотел, но ему бороться за неё не пришлось, лишь принять ответное чувство, и да — немного подождать, пока она подрастёт и созреет до настоящих интимных отношений. Но даже тогда, в их первый раз, Настя не помнила такого напора и настойчивости, как в одном поцелуе Маркелова. Сашка знал, что она ему принадлежит, и он её лишь слегка соблазнял, подталкивая и подготавливая к главному, а Маркелов… Маркелов душу из неё вынул всего одним поцелуем. Но к любви это не имело никакого отношения, и Настя знала, что поцелуй этот надо из памяти выбросить, вместе с человеком, что его подарил. Это слишком опасно — поддаваться ему. У неё должно хватить сил, а главное ума, удержаться от соблазна.

Наверное поэтому, она так обрадовалась приезду Саши. Он вернулся уже в пятницу, и Настя решила, что это из-за их ссоры. Не смог дальше переживать их размолвку, и приехал поговорить и всё выяснить. Она настраивала себя на разговор, поклялась, что больше не думает о Маркелове, которому в её будущем места нет, даже крохотного местечка нет. Пусть возвращается в свою Москву и там целует, кого хочет.

Интересно, а Ольгу он целовал?

Даже головой мотнула, когда эта нелепая мысль вылезла прямо посреди размышлений о предстоящем разговоре с женихом. Да что же это такое?

— Пойдёшь к нему? — осторожно поинтересовалась у неё мама, заметившая, что Настя обувается.

Та кивнула.

— Пойду.

Мама отчего-то выглядела недовольной.

— Мог бы и сам прийти.

Настя едва заметно поморщилась.

— Мама, пожалуйста. Я и сама знаю, что мог бы. Но не пришёл. А ты сама, ещё неделю назад мне говорила: беги и объясняй ему.

— Я не говорила: беги, — возразила Галина Викторовна. — Я сказала: сходи и поговори. А объяснять, а тем более бежать… Настя.

— Кажется, уже пора и бежать и объясняться.

— Это из-за визита Серёжки Маркелова? — Мама в первый раз задала этот вопрос. Настя подозревала, что между собой родители это обсуждали, но с ней не заговаривали. А вот теперь мама не совсем удачный момент выбрала.

— Надеюсь, что этот визит, как ты говоришь, был первым и последним, — огрызнулась Настя.

— Ну-ну.

— Что «ну-ну»? — разозлилась она, но мама уже ушла в комнату, а за ней, чтобы выяснить всё до конца, Настя не пошла. Разговор грозил затянуться, а она в данный момент на беседу с другим человеком настраивалась.

Но ничего хорошего из их с Сашей разговора тоже не вышло. Настя пришла к нему домой, даже с Людмилой Геннадьевной поговорила несколько минут, чего не случалось уже много дней, и та была вполне доброжелательна, и вроде бы даже радовалась, что Настя решила первый шаг к примирению сделать. И к соседке ушла, чтобы не мешать им с Сашкой разговаривать, но ничего хорошего всё равно не вышло. Тот всё ещё обижался, считал, что его обида справедлива, и ждал, видимо, не просто объяснений и разговоров по душам, а серьёзных извинений и покаяний. А Настя ему в этом отказывала. Она пришла говорить о том, что случилось неделю назад, до поцелуя с Сергеем, а тогда она была ни в чём не виновата. Это именно он, Сашка, среагировал неадекватно и поверил всем сплетням и слухам, совершенно не обоснованно. Так в чём виновата она? Настя ему ни единого повода не давала сомневаться в её верности и порядочности, а вот он, он!..

— Что я?!

— А ты пропадаешь неделями на своей дурацкой работе! — воскликнула она в сильной обиде и вот тогда и ляпнула сгоряча, ту глупость, что ей Маркелов когда-то подкинул. — И я понятия не имею, чем ты там занимаешься и с кем!

— Что?

— Тогда расскажи мне! Всё подробно расскажи! А то ты только отмахиваешься: «Да что тебе моя работа», — передразнила его Настя. — «Я же деньги зарабатываю? Вот и радуйся!». А мне надоело радоваться, понял?

Аверин всерьёз нахмурился.

— Все вы, бабы, неблагодарные. Или ты думаешь, мне просто было с места сорваться и поехать чёрт знает куда?

— Да, скажи ещё, что тебя на Камчатку сослали, — съязвила она. — Ужас какой, в Москву!

— Да что ты знаешь о Москве?

— Вот именно, что ничего не знаю! А ты и рад, да?

— Да уж, я рад! Я счастлив просто! Что когда я там пашу, ты здесь с москвичом романы крутишь! И теперь я понимаю почему: тебе, оказывается, любопытно стало, что и как там!

— Да какие романы? Я уже неделю дома сижу, глаз на улицу не показываю, а ты ещё и упрекаешь меня?

— Поэтому и не показываешь, что до этого намозолила всем глаза!

У Насти вдруг силы кончились. Она умоляюще на Сашку посмотрела.

— Поверь мне, пожалуйста. Не было ничего, это всё Ольга придумала. Он ей нравится, вот и всё.

— А ему нравишься ты. Скажешь, не так?

Она сглотнула комок, вставший в горле.

— Может быть, — не стала спорить она, — но я-то тут при чём?

Аверин напрягся и сделал к ней шаг.

— А при том, что моталась с ним по всему городу. Но ты ведь не слепая, Насть, и не дура полная, видеть и понимать-то должна. Тебе ведь не пятнадцать! — Он едва удержался, чтобы не сплюнуть с досады. — Ты сама всё это замутила. А теперь ты виноватых ищешь? Уж не знаю, было у вас что или не было, но все видели, что он с тебя глаз не спускает, а тебе смешно было, да? И приятно. Покрасоваться захотелось? Смотрите, на меня москвич запал? Вот и расхлёбывай теперь. В следующий раз умнее будешь.