Крылья победы - Страница 6

— Во-во, — громко расхохотался Турекян. — Бунт на борту.

Он присел и бросился вперед; негромкий вскрик Юкико слился с тупым ударом кулака — не в подбородок, это слишком опасно, а в солнечное сплетение. Из груди Уэбнера с шумом вырвался воздух, его глаза остекленели. Затем ксенолог согнулся пополам — сохранив отчасти сознание, он не мог стоять на ногах из-за судороги, сжавшей диафрагму.

— На катер! — крикнул Турекян, подхватив полубесчувственное тело на руки. — Быстрее, девочка!

Антиграв не способен нести двойную нагрузку, прибор только замедлил падение спрыгнувшего с балкона пилота. Времени, чтобы включить антиграв Уэбнера, не было; таща на себе пострадавшего на боевом посту командира, Турекян крупными прыжками пересекал двор.

— Не жди меня, — крикнул он летевшей следом Юкико. — Забирайся, ради Бога, в укрытие.

— Только все вместе, — твердо ответила девушка. — Я тебя прикрою.

Переубедить ее было невозможно.

Бессчетные орды, собравшиеся теперь в небе, образовали огромную вращающуюся карусель, затем эта карусель накренилась. Первые орнитоиды, отделившиеся от строя, с ревом устремились вниз, за ними последовали и остальные.

Засвистели стрелы, раздался крик трубы. Бежавший теперь по лугу Турекян бросился в сторону и помчался дальше зигзагами. Негромко хлопнул бластер Юкико; Она стреляла мимо цели, в надежде, что вспышки испугают лучников — теперь к ним присоединились еще и метатели дротиков — и помешают им целиться. Зловещее пение стрел раздавалось со всех сторон, одна из них царапнула шею Уэбнера, и тот вскрикнул.

Юкико бросилась открывать шлюз; тем временем Турекян скинул ксенолога на землю, сел на него верхом и выхватил бластер. Передний из орнитоидов был уже совсем близко. Когти правой ноги — не ноги, конечно, а руки — крепко сжимали изогнутый, наподобие ятагана, меч. Какое-то мгновение Турекян глядел прямо в золотые глаза этого отважного мужчины, пришедшего — прилетевшего — защитить свой дом, а затем выстрелил. Выстрелил в сторону.

Туземец умчался, оглушительно хлопая крыльями, и в тот же момент шлюз открылся. Первой влетела Юкико, за ней забрался внутрь, волоча за собой Уэбнера, Турекян. Несколько секунд они стояли и ждали, пока входной люк снова захлопнется.

По фюзеляжу бессильно стучали стрелы и дротики. На мгновение Турекян и Уэбнер обнялись, обоих колотила дрожь; затем пилот прошел вперед, к Юкико. Нужно было взлетать.

Когда представляешь себе — хотя бы отчасти — положение вещей, можно строить планы. Следующий контакт с обитателями Ифри, так называется эта планета по имени самого передового своего народа, мы организовали в тысяче километров от места злополучной стычки, слухи о которой, конечно же, разнеслись по всему нагорью. Когда мы подошли к этим людям осторожно, терпеливо, используя привычную их психике символику, они встретили нас с восторгом. Улетели мы довольно скоро, но за это время ифрианцы успели сделать столько соблазнительных коммерческих предложений, что у меня нет и тени сомнения — уже через несколько поколений эти летуны обзаведутся собственными космическими кораблями.

Но все же главный их инстинкт — территориальный, равно как у людей — половой, и лучше бы об этом никогда не забывать.

Причина в том, как проходила их эволюция. Собственно говоря, ходом эволюции объясняется любое побуждение любого живого существа из любого уголка Вселенной. Ифрианцы — существа плотоядные, хотя употребляют они и некоторые сладкие фрукты. Плотоядным требуется большая площадь для поддержания жизни одного индивидуума, чем травоядным или всеядным, несмотря на то что мясо калорийнее практически любой растительной пищи. Понять это легко — задумайтесь только, сколько места требуется для пропитания одной антилопы и сколько антилоп нужно для пропитания львиного правда. Ксенологи извели уйму бумаги на трактаты о корреляциях между диетой и генотипически обусловленной психикой софонтов.

Только сомневаюсь я что-то в ценности этих трудов. Во всяком случае, в них была упущена сама возможность существования расы, подобной ифрианцам, у которых обостренный территориальный инстинкт и крайний индивидуализм — со всеми вытекающими отсюда последствиями — имеют причиной непомерный телесный аппетит. А последствия, о которых я упомянул, очень велики и касаются социальной организации, нравов, искусства, религиозных верований — да всего, чего угодно.

При собственной своей массе не больше тридцати килограммов они способны поднять такой же вес в воздух, а без нагрузки летают с дикой скоростью, буквально как черти. Потому они и смогли организовать цивилизацию, не скучиваясь в городах. В городах живут по большей части преступники (им подрезают крылья) и рабы. Местные мудрецы начинают уже задумываться, что появление роботов покончит с такой практикой.

Где у них руки? Те самые когти, развившиеся в процессе эволюции в манипулятивные органы. А ноги? Да, когти на сгибах крыльев — ювенильная особенность, которая сохранилась и развилась — подобно тому, как большая голова и малое количество волос у человека ведут свое происхождение от структуры зародыша человекообразной обезьяны. Передняя часть скелета крыла состоит у ифрианцев из плечевой кости, радиальной и локтевой, примерно как и у настоящих птиц. В полете все они закрепляются, а на земле, когда крылья сложены, образуют нечто вроде «коленного» сустава. Ниже этого сустава имеется костистый отросток, образующий ногу, а скорее — лапу. Три сросшихся и необыкновенно удлиненных когтя откидываются назад, образуя закрылок, придающий жесткость остальной части огромного крыла и способный при необходимости обеспечить дополнительную опору. Взлетая, ифрианцы обычно делают сначала — до первого взмаха крыльями — стойку на руках. Это занимает менее секунды.

Да, конечно, на земле они очень медлительны и неуклюжи. Но ничего, выходят как-то из положения. Крупные, имеющие оружие, в любой момент готовые оседлать ветер, они не страшатся никаких хищников.

Остается, конечно, вопрос, а откуда берется энергия, бросающая этих гигантов в небо? Из окисления пищи, откуда же еще. Именно поэтому каждая семья нуждается в обширных охотничьих угодьях и пастбищах. Ограничительным фактором является поступление кислорода. Молекула, играющая в их крови роль гемоглобина, способна переносить кислорода больше, чем гемоглобин, но кислород этот нужно еще подать. Первым понял, как это делается, Турекян. У ифрианцев имеются легкие, пассивная система, примерно такая же, как у нас. Но, кроме того, они снабжены чем-то вроде форсажной камеры, развившейся из жаберного аппарата далеких амфибийных предков.

Накачиваемые, подобно кузнечным мехам, летательными мышцами, эти воздуховсасывающие органы позволяют сжигать топливо — а точнее, пищу — с необходимой быстротой.

Интересно, что ощущаешь, когда в тебе так буйно клокочет жизнь?

Помню, как Арам Турекян полуобнял Юкико Сачанскую за плечи, и они стояли под закатным небом, наблюдая прощальный танец, устроенный ифрианцами в нашу честь. По лицу девушки катились слезы.

— И я хочу летать, — всхлипывала она. — Летать, как они.