Крылья мотылька (СИ) - Страница 3

Назар сидел за столом на мягком уголке и уплетал макароны по-флотски, не замечая ничего вокруг. Это и к лучшему — зато не увидел моих неловких попыток грациозно опуститься на стул.

Парень оторвался от «важного дела» и широко улыбнулся, зеленые глаза игриво блеснули. Он склонил голову набок. На шее красовалась татуировка в виде стаи черных ворон.

— Привет, Лана. Назар, — представился парень, протягивая мне руку через стол. — Это твое полное имя?

— Скрипка Лана Алексеевна, — от волнения выдала я.

— Я имел в виду само имя, — улыбнулся Назар.

— А! Да. Полное.

Я пожала руку в ответ.

— Ты не пугайся.

Брат смущенно обвел взглядом комнату.

Я даже не успела ничего сказать, когда в разговор вмешалась тетя:

— Я уже объяснила девочке политику дома! Тема закрыта!

Тетя с грохотом поставила на стол тарелку с едой. Фыркнула на меня и вышла из кухни.

— Не обижайся. Мама, конечно, со странностями, но добрая.

Назар провел рукой по блестящим, коротко стриженным черным волосам. Челка тонкими иголочками доходила до бровей. Брат уставился мне в глаза и прищурился, будто пытаясь прочитать мысли.

— Я не обижаюсь, — улыбнулась я, купаясь в аромате ландышей.

— Слышал, ты таблеток наглоталась.

Он остановил взгляд на небольшом шраме на моем запястье, оставшемся от неудачной попытки суицида еще до решения с таблетками. Я покраснела и спрятала руки под столом.

Кивнула, стараясь не смотреть на него.

— Это ты из-за родителей или еще чего случилось? — затронул щекотливую тему брат.

Но я была не готова вот так рассказать обо всем, по сути, незнакомому человеку. То, что от него пахло ландышами, и он приходился мне троюродным братом, не считалось.

— Можно, я не буду отвечать? — я постаралась, чтобы в голосе не проскочили грубые нотки.

— Да, пожалуйста. — Назар пожал плечами. — Но мама все равно заставит тебя все рассказать. Она считает, что самоубийство — огромный грех.

Назар картинно посерьезнел и медленно проговорил:

— Как говорит мама, самоубийцы горят в аду. Их даже на кладбищах не хоронят. Пожалуйте за оградку. Тем, кто лишил себя жизни, нет прощения.

Он рассмеялся.

— Так что тебя ждут праведные лекции и чтение заповедей из Библии.

Вот почему дверь тети исписана крестами, и она так холодно меня приняла. Мало того, что тронутая и устроила в доме бедлам, так еще и религиозная фанатичка. Конечно, я для нее — грешница. Надо скорее воплощать план с переездом в жизнь.

— А сама как считаешь? Грех или нет? Веришь в Бога? — продолжал допрос Назар.

Я опустила взгляд в тарелку.

— Мои родители — атеисты. Никогда не была в церкви, — призналась я.

— Я спросил не про них. Ты сама веришь в Бога?

Ему больше не о чем поговорить, что ли? Тема не стоила обсуждения, но я ответила:

— Нет.

Парень удивленно изогнул бровь.

— Только маме так не говори, а то придется сутки простоять в углу на коленях за богохульство, — расхохотался Назар, поставил пустую тарелку в раковину и вышел из кухни, оставив меня в одиночестве.

Братец не угадал. Я собиралась сейчас же поговорить с тетей о покупке квартиры.

Глава 3

Лана

Как только я заговорила с опекуном о своих планах на будущее, она оборвала меня на полуслове и сказала строгое: «Нет!». Объясняла все тем, что я еще маленькая, чтобы жить самостоятельно, что она несет за меня ответственность. Если со мной что-то случится, виновата будет она.

Но я не собиралась сдаваться. Обозначила свои права. На что тетя хмыкнула и посмотрела на меня с издевкой. Мол, давай-давай, я посмотрю, чего ты этим добьешься.

Назар присутствовал при нашем разговоре и поначалу не вмешивался. Но когда я стала закипать от злости, брат постарался уговорить мать принять мои условия.

— Если Лана не хочет жить с нами под одной крышей — это ее выбор. Она будет приходить к нам в гости. Купим квартиру неподалеку от нашего дома. Она постоянно будет на связи…

— В гости?! Поверь мне, эта, — она указала на меня пальцем, — к нам приходить не будет! Наелись уже! Хватит!

А вот и всплыла старая обида.

У меня было два выхода. Первый — припомнить все, что было в прошлом, и почему я не хотела общаться. Из этого неминуемо разгорелся бы грандиозный скандал. И мало ли, что я бы выслушала от родственницы в сторону покойного папочки. Второй — попытаться убедить ее в том, что я буду приходить всегда по ее зову.

— Я обещаю, что буду часто приходить. Вы тоже сможете навещать меня в любое время и…

— Все! Не хочу ничего слышать!

— Мам, — взмолился Назар.

Она выбежала из комнаты и хлопнула дверью.

Я посмотрела на брата.

— Не переживай. Я с ней поговорю. Если не получится — все равно найдем выход.

— Спасибо, — поблагодарила я и вздохнула.

Он погладил меня по плечу и с нежностью улыбнулся. Я прикрыла глаза, чтобы не показать нахлынувших слез. С таким же теплом мама успокаивала меня, когда мне было плохо. Как они похожи! Моментами даже движениями и мимикой.

Зря я отказывалась приезжать в гости. Упустила шанс лучше узнать брата.

Я вышла из зала вслед за Назаром и отправилась в комнату. Взяла с тумбочки ноутбук и положила его на колени. Погладила и открыла крышку. Кликнула на созданный сегодня документ.

Под доносящиеся из-за двери крики принялась печатать.

Рано я обрадовалась, Олененок. Новая жизнь и новые трудности. Как мне тебя не хватает! Ты бы нашла выход. Не позволила мне сидеть и плакать. Я чувствую, что без поддержки не справлюсь. Сломаюсь, подчинюсь, поплыву по течению. И не сбудутся мои мечты. Я никогда не полюблю. Никогда не выйду замуж. Не создам ячейку общества. Не буду радоваться появлению первенца…

Кому нужна такая бесхребетная девушка?

Мне казалось, что Оля сидит сейчас на подоконнике, затягивается сигаретой и с шумом выдыхает дым. Потом смотрит на меня, качает головой и говорит: «Дура ты! Живи в кайф!»

Я никогда не курила, но табачный дым не вызывал у меня отвращения. Особенно от сигарет Оли. Она любила с клубничным запахом.

И вот сейчас я ощущала тонкий аромат ее сигарет. Безумно захотелось покурить.

Я отложила ноутбук и вышла из комнаты. В доме было тихо. Наспех обулась и покинула жилище опекуна.

Калитка поддалась не с первого раза — ржавое кольцо заедало.

Наконец, я оказалась за двором у дороги. Напротив — большое здание. В нем магазины и кафе. Люди снуют туда-сюда. Я ощущала их запахи, то морща нос от отвращения, то всеми легкими вдыхая приятное амбре.

Я обошла здание. Со стороны главной дороги, разделенной металлической конструкцией, чтобы пешеходы не могли перейти ее в месте, где им заблагорассудится, увидела табачный ларек. Долго разглядывала ассортимент. Пальцем ткнула в знакомую по виду пачку с красными цветами на обертке.

— Дайте эту и зажигалку.

Получив желаемое, побрела в сторону дома. Путь мне преградил смердящий грязный алкаш. Он покачивался и слезно просил десять рублей. За шлейфом вони от грязной одежды я почувствовала его истинный запах. Все равно, что разрезаешь спелый арбуз, а он трескается и извергает свежий сладковатый аромат. Я достала из кармана джинсов пятьдесят рублей и отдала мужчине. Он просил на очередную бутылку, я это понимала, но не могла отказать. Кто знает, что заставило его уйти в запой? Быть может, он тоже потерял родных и не выдержал боли, заглушая ее ежедневно алкоголем.

Он провожал меня словами благодарности. Желал счастья и здоровья.

— Пусть Бог тебе всегда помогает!

Я улыбнулась и перешла дорогу.

В дом заходить не стала. Расположилась в кованой беседке с такой же зеленой облупившейся краской, как калитка, и подкурила. Горло запершило, и я закашлялась. Противное ощущение, но я упорно продолжала вдыхать дым.