Крылья - Страница 3

– Я знаю, мама, – с раздражением заметила девочка. – Но кого ты любишь больше? – Эллисон исполнилось семь лет, и она обожала расставлять все по своим местам.

– Минни.

– И я тоже! – воскликнула Эллисон, отставляя тарелку.

Положив в корзинку банан и термос с соком, Кейси закрыла ее крышкой.

– Доедай завтрак, Эллисон, – сказала она. – Нам еще нужно одеться.

– Мама, а что такое га…рп…

– Гарпия? Это мифическая птица с женской головой.

– Нет, мам. Га-эр-пэ…

Кейси оглянулась и увидела, что Эллисон рассматривает ее новенькое закатанное в пленку нагрудное удостоверение с фотографией, подписью «К. Синглтон» и огромной синей печатью «ГРП/ГК».

– Что такое гаэрпэ?

– Это моя новая должность на заводе. Теперь я работаю представителем отдела гарантии качества в группе расследования происшествий.

– Но ты и сейчас делаешь самолеты? – После развода родителей любая перемена привлекала пристальное внимание Эллисон. Даже малейшее изменение прически Кейси вызывало множество вопросов, которые повторялись по несколько дней кряду. Не было ничего удивительного в том, что девочка заметила новый нагрудный знак.

– Да, Элли, – ответила Кейси. – Я по-прежнему делаю самолеты. Все осталось по-старому. Просто меня повысили в должности. А теперь надевай туфли. Папа приедет за тобой с минуты на минуту.

– Нет, – возразила Эллисон. – Папа всегда опаздывает. А что ты теперь будешь делать, когда тебя повысили?

Кейси наклонилась и натянула туфли на ноги дочери.

– В общем, – заговорила она, – я и дальше буду работать в ГК, но больше не буду проверять самолеты на заводе. Я буду проверять их, когда они выйдут оттуда.

– Ты будешь проверять, могут ли самолеты летать?

– Да, милая. Мы проверяем их и устраняем неполадки.

– Надо, чтобы самолеты были исправные, – рассудительно заметила девочка. – Иначе все они попадают из неба. – Она рассмеялась. – Они упадут и раздавят людей, которые сидят дома и едят овсяные хлопья! Это будет очень плохо, правда, мамочка?

Кейси рассмеялась вместе с ней.

– Да, это будет очень плохо. Люди на заводе будут очень расстроены, – Завязав шнурки, она отодвинула ноги девочки в сторону, – Где твой свитер?

– Он мне не нужен.

– Эллисон…

– Мама, на улице тепло!

– К концу недели может похолодать. Возьми с собой свитер.

Напротив дома остановился черный «Лексус» Джима, и Кейси услышала гудок. Джим сидел за рулем с сигаретой в зубах. Он был в пиджаке и галстуке. Видимо, проходил собеседование для приема на работу, подумала Кейси.

Эллисон затопала по своей комнате, грохоча выдвижными ящиками. Наконец она вышла с недовольной миной на лице. Свитер висел на углу ее рюкзака.

– Почему ты становишься такой злюкой всякий раз, когда папа забирает меня? – спросила она.

Кейси открыла дверь, и они двинулись к машине в тусклом утреннем свете.

– Привет, папа! – воскликнула Эллисон и побежала к автомобилю. Джим помахал ей, криво улыбаясь.

Кейси подошла к окошку Джима:

– Никаких сигарет, пока Эллисон в машине, договорились?

Джим угрюмо посмотрел на нее.

– И тебе доброго утра. – У него был хриплый голос. Казалось, он мучается похмельем, его лицо отекло и приняло землистый оттенок.

– Мы договаривались не курить при дочери, Джим.

– Я что – курю?

– Я только напомнила.

– Ты уже говорила это, Кэтрин. Ты говорила это миллион раз.

Кейси вздохнула. Она не хотела заводить ссору в присутствии Эллисон. Логопед сказал, что именно от этого девочка начала заикаться. В последнее время ее речь улучшилась, и Кейси делала все возможное, чтобы не пререкаться с Джимом, даже если тот не шел ей навстречу. Наоборот – казалось, ему доставляет удовольствие превращать каждую встречу в стычку.

– Ладно, – сказала Кейси, выдавив улыбку. – Увидимся в воскресенье.

В согласии с договоренностью Эллисон проводила с отцом одну неделю в месяц – уезжала в понедельник и возвращалась в воскресенье.

– В воскресенье. – Джим отрывисто кивнул. – Как обычно.

– В воскресенье, в шесть.

– Ради всего святого!

– Я лишь напоминаю, Джим.

– Ничего подобного. Ты, как всегда, пытаешься мной управлять.

– Джим, – сказала Кейси. – Прошу тебя, давай оставим эту тему.

– Я целиком «за», – бросил Джим.

Кейси наклонилась к дочери:

– До свидания, Эллисон.

– Да свидания, мама, – ответила девочка, но ее голос был холоден, в глазах застыло отстраненное выражение. Едва пристегнув ремень безопасности, она перенесла свою любовь на отца. Джим нажал педаль, и «Лексус» отправился в путь. Кейси осталась на тротуаре. Автомобиль свернул за угол и исчез.

Кейси заметила сутулую фигуру Амоса, своего соседа. Он выгуливал собаку. Как и Кейси, Амос работал на заводе. Она помахала ему, Амос помахал в ответ.

Кейси повернулась, собираясь вернуться в дом, чтобы переодеться и ехать на работу, но в этот миг ей на глаза попался голубой седан, припаркованный на другой стороне улицы. В машине сидели двое мужчин. Один читал газету, другой смотрел в окно. Кейси замерла на месте; на днях похитили ее соседку миссис Альварес. Кто эти люди? Вряд ли бандиты; им было лет по двадцать пять, они были гладко выбриты и выправкой напоминали военных.

Кейси уже решила записать номер автомобиля, когда раздался электронный зуммер ее пейджера. Она отстегнула его от пояса шорт и прочла:

Кейси вздохнула. Три звездочки означали, что послание срочное. Джон Мардер собирал совещание ГРП в боевой рубке в семь ноль-ноль, за час до обычной утренней летучки. Видимо, что-то стряслось. Об этом же свидетельствовала последняя приписка – НОИП, на заводском жаргоне – «не опоздай, иначе пожалеешь».

Машины непрерывным потоком ползли по шоссе в тусклом утреннем свете. Кейси повернула зеркальце заднего обзора и наклонилась к нему, проверяя макияж. Спортивная фигура, коротко остриженные волосы придавали ей вид девчонки-сорванца. Она играла на первой базе в заводской команде софтболистов. Рядом с ней мужчины чувствовали себя легко, раскованно; они обращались с ней, словно с младшей сестрой, и это очень помогало в работе.

В заводских цехах Кейси чувствовала себя как рыба в воде. Единственная дочь редактора «Детройт Ньюс», она выросла в городских предместьях. Два ее старших брата работали инженерами у Форда. Мать умерла, когда Кейси была грудным младенцем, и она воспитывалась в мужской компании. Она была не из тех девчонок, которых отец называл «жеманницами».

Закончив факультет журналистики университета южного Иллинойса, Кейси вслед за братьями начала работать на заводах Форда. Но выпускать пресс-релизы ей было неинтересно; за счет предприятия она прошла переподготовку в Государственном университете Уэйна и получила диплом экономиста. Тогда же она вышла замуж за Джима, также инженера «Форда», и родила дочь.

Однако появление Эллисон разрушило их брак. Измученный пеленками и ночными кормлениями, Джим начал пить, поздно возвращался домой. Со временем они расстались. Когда Джим заявил, что переезжает на западное побережье и будет работать в «Тойоте», Кейси также решила сменить место жительства. Она устала от политики «Форда» и суровых детройтских зим. Она надеялась начать в Калифорнии новую жизнь – купить машину с откидывающимся верхом и солнечный домик на берегу океана с пальмами у окна. Она хотела, чтобы ее дочь росла здоровой и загорелой.

Все кончилось тем, что Кейси поселилась в Глендейле, в полутора часах езды от берега. Она купила машину с откидывающимся верхом, но так ни разу его и не откинула. И хотя район Глендейла, в котором она жила, представлялся райским уголком, уже в нескольких улицах оттуда начинались гангстерские кварталы. По ночам, когда дочь уже спала, Кейси порой слышала приглушенные автоматные очереди. Ее тревожила безопасность Эллисон, она боялась, что девочка не получит должного образования в школе, где говорят на множестве языков. Ее тревожило будущее, потому что экономика Калифорнии по-прежнему оставалась в упадке, не хватало рабочих мест. Джим уже два года сидел без работы, после того как его выгнали из «Тойоты» за пьянство. Из-за мирового кризиса производство на «Нортоне» также сократилось, одно за другим следовали массовые увольнения, но Кейси пока держалась.