Крыло. Последний Патрон (СИ) - Страница 48

Олимпия, стоило исчезнуть щиту, бросилась на разрушителя, преображаясь на ходу, частично, лишь ноги и руки. Охотник начал творить заклинание, но очередное проклятие слабости сбило ему концентрацию. Одарённый отшатнулся назад, чтобы не получить когтистой лапой по лицу. Опоздавший со своей магией, он применил артефакт, и вспышка света наложила на волчицу слабость и оглушение. Охотник выхватывает длинный кинжал и бросается в атаку, но водный хлыст одержимого хватает волчицу и выдёргивает назад, чтобы тут же швырнуть в девушку-охотницу, а в самого разрушителя летит лезвие ветра.

Марк достаёт охотника. Зубы оборотня вгрызаются в плечо одарённого, когти рвут кожу на груди. Сбоку слышны команды, и Марк смещается, частично меняя форму на человека, скрываясь за спиной охотника. Лоялист выхватывает кинжал и колет оборотня в глаз. Боль пронзает Марка, зверь берёт верх, на какие-то секунды, но этого хватает. Зверь сжимает челюсти сильнее…

И словно тряпку отбрасывает человека в сторону.

Солдаты стреляют. Фигуру оборотня терзает десятками пуль. Подключатся рыцари, обрушивая на оборотня огонь и молнии. Оборотень, сражённый, падает на горячий камень.

Охотница, отбросив двух молодых волков, сразу же собирает новое заклинание. Её резерв тоже не бесконечен, девушка готовит нечто надёжное, способное вывести хотя бы одного противника из боя.

Бросившаяся на неё Олимпия стала полной неожиданностью. Удар в плечо, хруст костей, охотница катится по камню. Волчица вскакивает на ноги, встряхивает головой, отгоняя оглушение. И видит падающего Марка. Рык ярости, сдобренный проклинающей магией, накрывает весь двор. Магия оборотней никогда не была сильной, никогда не была ультимативной. Не многие понимают, что магия оборотней может быть невероятно массовой. Слабость накрыла всех, каждого солдата и одарённого. Липкий страх сковал сердца. Дрожащие руки солдат не могли справиться с порохом и пулями. Рыцарям не хватало концентрации на заклинания. Бой ещё не был окончен.

Като, закрывшись непривычной ему обсидиановой бронёй, бронированным истуканом двинулся на разрушителя. Охотник выпустил в противника оглушающее, без результата. Тогда в ход пошло разрушение плетений. Но одержимый латал структуру своих заклинаний быстрее, чем охотник её разрушал.

Немногие солдаты, пришедшие в себя, открыли огонь. Но пули обсидиановой фигуре, широкими шагами надвигавшейся на охотника, были не страшнее укусов комара.

Охотник выхватил артефактную цепь и, щедро наполнив её магией, швырнул в неповоротливого истукана. На очередном шаге доспех продолжил идти, а Като остановился, окутывая ладони демоническим пламенем. Сеть падает на пустого болвана, силясь сковать рассыпающийся камень, а одержимый атакует.

Страх солдат, навеянный магией волчицы, вспыхивает новой силой, реальным ужасом перед существом, неуязвимым и могущественным. Огненные струи срываются с рук одержимого, обливая всё вокруг. Пламя заливает солдат, сносит рыцарей с их бессмысленными попытками закрыться слабенькими щитами. За десяток секунд двор разрушенного форта становится филиалом ада.

Но даже это не способно остановить охотников. Мужчина, слегка покачиваясь из-за ран, находит в себе силы обрушить на волчицу воздушный кулак. Её отбросило практически в демонический огонь, но лишь слегка оплавило шкуру. Олимпия, обратившись полностью, рванула на мужчину.

Забыв про охотницу.

Законченное сковывающее заклинание врезалось в спину оборотня. Олимпия смогла сделать ещё два шага, прежде чем упала, барахтаясь в судорогах от терзающей её тело молнии.

Разрушитель, преодолев полосу огня, добрался до одержимого. Оглушающее заклинание заставило Минакуро лишь пошатнуться, не вызвав и секундной заминки. Като ответил пламенем, заставив охотника уходить перекатом. Лоялист тихо выругался, хватаясь за амулет на шее. В дело пошли козыри, к которым охотники прибегали крайне редко.

В следующую секунду разрушителей становится двое. Первый перекатом уходит ещё дальше в сторону от огня одержимого, а второй прыгает сквозь огонь, сгорая и восстанавливаясь практически одновременно, и вступает в рукопашную схватку. В первый момент Като попросту игнорирует нападающего, принимая его за иллюзию. Полученный порез, оставленный совсем не иллюзорным кинжалом, развеивает его заблуждение. В его руке возникает коготь и следующий удар налетает на жёсткий блок. Минакуро, продолжая краем глаза следить за второй копией, позволяет кинжалу пробить свою руку, чтобы разрушитель открылся для ответного удара. И коготь проходит сквозь охотника, не причиняя тому вреда. А вторая копия в этот же момент перезарядила пистолет и выстрелила в бок одержимому. И эта рана тоже была вполне реальной.

Олимпия продолжает барахтаться в оковах заклинания охотницы, когда лоялист, неловко перезарядив пистолет, подходит к полосе пламени, разделяющей его и волчицу, чтобы выстрелить. На него бросается Дерек, оклемавшийся после атаки охотницы, которую в этот момент отвлекает Хиль, давая Олимпии время встать на ноги.

Молодой оборотень опрокидывает раненого и уже уставшего лоялиста на спину, нависая над ним для удара. И в этот момент в воротах раздаётся стрекот выстрелов. Пламя и копоть мешает солдатам лоялистов нормально прицелиться, но нескольких удачных попаданий вполне хватает, чтобы заставить оборотня отшатнуться.

К форту подошли свежие силы нападающих, что только поднялись по склону. Они не попадали под проклятия волчицы, ещё не участвовали в бою и полны сил. Рыцари пытаются справиться с пламенем, пока стрелки занимаются позиции в воротах и проломах стен.

Охотник, стоило оборотню сделать неловкий шаг назад, прицеливается и стреляет. Пуля влетает в челюсть и вылетает через череп. С пробитой головой не поможет даже живучесть оборотней. Мужчина тут же переворачивается и через боль встаёт на ноги. Он уже не может активно участвовать в бою. На заклинания сил практически нет, но если в последний раз, вложив всего себя, прекрасно зная, что сразу после этого свалишься с истощением — можно. И охотник колдует.

Хиль не отбрасывает и не прижимает. Лоялист, уже потерявший сознание и свалившийся на камни, выбрал другое заклинание. Удушение. И волчица, барахтаясь на камнях, судорожно пытается сделать вдох, но не может. Хиль стало страшно. Насколько страшно задохнуться, что волчица попробовала обратиться. Через несколько секунд на камнях была обнажённая девушка, но заклинание её не отпускало. Она начала царапать собственное горло, хоть человеческие пальцы не были на это способны. Хиль не владела частичным преобразованием, но в этот раз справилась. Её руки обратились лапами с длинными острыми когтями. И девушка вскрыла горло сама себе в попытке сделать вдох.

Охотница, как только волчицу настигло заклинание, потеряла к той всякий интерес, сразу приравняв к мертвецам. Бой слишком затянулся. Рыцари будут тушить огонь намного дольше, чем потребуется слишком живучему одержимому, чтобы добить их команду. И прежде чем они с разрушителем накинутся на проклятого демона, она прикончит вторую волчицу, чтобы не мешала.

Одержимый отбивался от двух разрушителей разом. Это не было иллюзией, обе копии колдовали и атаковали его, а вдвоём лишали его любой сложной магии. И ни одна из копий не воспринимала урон, мало того что любые повреждения никак не сказывались на их действиях, так ещё и исчезали за секунду.

Олимпию Като не терял из виду, за ней следила Астарта. И демоница уже сообщила, что волчице угрожает опасность. Одержимый создаёт щит только для того, чтобы занять разрушителя. Одновременно выбрасывает водяной хлыст и швыряет им самого себя. Отгоняет огненными стрелами охотницу, чтобы мягко приземлиться рядом с Олимпией и закрыть её и себя щитом.

Разрушитель, обе копии, проходит через огонь, будто того и нет. Охотница, оглядываясь на напарника, морщится и тоже тянет руку к амулету, тихими матами описывая свои эмоции, касающиеся ощущений, которые девушка испытает после применения этих крайних мер. Пришло время для ультимативных приёмов. Часть солдат лоялистов заперта в подземной части форта, отрезана пламенем. Другие пытаются его погасить. В небеса поднимается столб мутного дыма. Като копит силы для последнего рывка. Не попытки победить, нет. Уйти. Отступить. Забрать с собой Олимпию и отступить.