Крылатый штрафбат. Пылающие небеса - Страница 21

– Ну и дела! С кем только жизнь ни сведет! – удивился майор Деркач.

На том и порешили. Рисунок на самолете остался, но широкого распространения «фюзеляжная живопись» все же не получила. А возможность продемонстрировать леопарда на фюзеляже летчику-штрафнику Александру Волину представилась буквально через полчаса.

Вскоре после памятного разговора с майором Деркачом и особистом звено подняли по зеленой ракете. Четыре истребителя – два «яка» и два «лагга» – поспешили на выручку соседям, Девятому гвардейскому истребительному авиаполку. Первая эскадрилья асов под командованием Алексея Алелюхина отбивала атаки немецких пикировщиков на переправы.

Переправы были жизненно важны для обороны города на Волге. С левого берега шло постоянным потоком пополнение, боеприпасы, продовольствие для стоящих насмерть солдат. А навстречу пересекали водную артерию баржи и катера с эвакуированными и ранеными. Крики, стоны, мат наполняли воздух, разрывающийся от грохота канонады и воя падающих в Волгу бомб.

По ночам немцы постоянно обстреливали реку и переправы из крупнокалиберных орудий и минометов, зарево пожарищ Сталинграда освещало эту трагедию, хотя, казалось, в городе уже нечему гореть.

А с рассветом небо над Волгой становилось черным от крестов на крыльях немецких бомбардировщиков. Гудели моторами «Хейнкели-111» и «Юнкерсы-88», сыпали смертельный стальной град на лодки, баржи, катера, снующие с одного берега на другой.

Но особенной жестокостью отличались немецкие пикировщики и истребители-бомбардировщики. Сбрасывая бомбы, они затем пикировали к самой воде и расстреливали лодки в упор из пушек и пулеметов. Пули прошивали доски навылет, выкашивали солдат, топили баржи с ранеными. Треск пулеметных очередей, гул двигателей самолетов, вопли умирающих людей, треск разламывающихся и тонущих лодок слились в какую-то адскую какофонию.

Советские истребители вели ожесточенные бои над переправами и рекой, но силы были неравны.

Сейчас восемь «красноносых» «яков» вели бой с двадцатью пикировщиками и двенадцатью «Мессершмиттами-109».

«Сталинские соколы» под командованием знаменитого аса Александра Алелюхина атаковали в лоб сомкнутый строй «лаптежников» и с первого же захода сбили ведущий «Юнкерс-87». Потом зажгли еще нескольких пикировщиков. Сам Алелюхин на своем приметном «яке» с нарисованными черными пантерами по бортам фюзеляжа сбил двоих.

Но «Мессершмитты», пользуясь численным преимуществом, сковали их боем. Теперь гвардейцы были вынуждены отбивать атаки немецких летчиков. В воздухе крутилась огненная карусель. Ревели перегруженные моторы, раздавался треск пулеметно-пушечных очередей, в радиоэфире раздавалась ругань на двух языках.

И в эту отчаянную воздушную схватку с ходу врезались четыре истребителя летчиков-штрафников.

– «Первый», прием, «фриц» сзади за тобой!

– Вот черт! Ухожу от атаки, прикрой!

– Я – «Леопард», прием. «Первый», иду на помощь, держись!

Александр Волин, командир звена штрафников в этом вылете, свалил истребитель на крыло, переворотом введя Як-1 в пикирование. Низко над водой мелькнул «Мессершмитт» с угловатыми, словно обрубленными, крыльями. Он преследовал одного из «красноносых» «яков».

«Фриц» так был увлечен погоней, что и не заметил, как попал в прицел летчику-штрафнику Александру Волину. Тот подтянул ручку на себя и открыл огонь из пушки и пулеметов. Набрав скорость на пикировании, Як-1 Волина мог сманеврировать в любую сторону, удерживая «мессера» в прицеле. Пара очередей – и гитлеровский истребитель превращается в пылающий факел.

Истребитель летчика-штрафника за секунду пролетел рядом с другим «яком», пройдя рядом с ним крыло в крыло. Александр Волин увидел на бортах соседнего истребителя нарисованных черных пантер – так, значит, это он сейчас самого Алелюхина выручил?!

И, словно в подтверждение мыслей летчика, из наушников шлемофона раздался голос:

– «Леопард», спасибо, что помог, прием. Я этого «мессера» никак с загривка скинуть не мог.

– Ничего, у тебя на истребителе черные пантеры нарисованы, у меня – леопард… Свои своих не бросают, – рассмеялся Волин в ларингофоны. И в ответ услышал смех:

– Повоюем, прием!..

Як-1 резко отвалил в сторону.

Пара Як-1 и пара ЛаГГ-3 связали боем «Мессершмиттов» и дали возможность истребителям Алексея Алелюхина выйти из боя.

Внезапно в наушниках раздался взволнованный голос одного из летчиков:

– Командир, справа-сзади, выше тебя – пара!

И тут же ведомый Георгий Туманишвили резким разворотом вышел «напересечку» паре «Худых». Несколькими очередями он сорвал их атаку на истребитель ведущего. Ведомый – это «щит пары»!

– Я – «Леопард, вас понял. «Туман», уходим левым разворотом!

Два «Яка» выполнили маневр слитно, будто были единым целым. «Мессершмитты» открыли огонь с дальней дистанции и, естественно, попаданий не добились. Решительно маневрируя, верткие «яки» сковали боем «худых».

А пара ЛаГГ-3 тем временем в хвост и в гриву лупила немецкие пикировщики. Одной короткой очереди 20-миллиметровой пушки, крупнокалиберного пулемета и двух обычных хватало, чтобы превратить неуклюжий «лапотник» в огненные ошметки.

Александр Волин выполнил петлю Нестерова. Огненные плети пулеметно-пушечного огня «Мессершмиттов» остались внизу, загибаясь по дуге вниз. Вытянутые, «худые» силуэты «Мессершмиттов» мелькнули внизу.

– Ведомый, прикрой – атакую! – Александр Волин, продолжая нисходящую траекторию мертвой петли, зашел в хвост ведущему «мессеру».

Дымно-огненные струи трассеров прошили воздух совсем рядом с угловатой кабиной «Мессершмитта». Ведущий немецкой пары не выдержал и отвалил в сторону, подставляя под удар своего ведомого.

– «Туман», атакуй – прикрываю!

Истребитель Туманишвили покачал крыльями и ринулся вперед. Сверкнули трассы пушки и пулеметов, оставляя огненные отметины на фюзеляже и крыльях «Мессершмитта». Он задымил и свалился в штопор.

В яростном воздушном бою ревели перегруженные моторы, хрипло рычали в ларингофоны летчики. Воздух разрывали в клочья бешено вращающиеся лопасти винтов и огненные трассы пушек и пулеметов. Рушились огненными факелами в Волгу сбитые наши и немецкие самолеты. Белели купола парашютов спасшихся летчиков. И на каждый сбитый краснозвездный «ястребок» приходилось по два-три, а то и больше уничтоженных немецких стервятников.

Переправы внизу жили. Все так же шли в Сталинград пополнения, становясь непреодолимым щитом для непрерывно атакующих гитлеровцев. У бойцов-сталинградцев в боях выковалась такая воля к победе, что никому ничего не надо было приказывать, мы самостоятельно действовали так, что никакому врагу было не удержаться в развалинах города. Мы уже стояли насмерть не по приказу командования, а по приказу собственного сердца. И за Волгу бы никогда не отступили!

Возвращаясь на свой аэродром с полностью опустошенными патронными лентами и с «сухими» баками, Волин вдруг задумался.

В воздухе он часто видел немецкие истребители, размалеванные карточными тузами, драконами, какими-то фантастическими змеюками. Но нигде он не видел лозунгов: «За Фатерлянд!»

А у нас же истребители сплошь и рядом были разрисованы красными стрелами и молниями и самыми решительными лозунгами: «За Родину!», «За Сталина!», «За сбитых товарищей!», «За Васька и Жору!», «Мститель!», «Смерть фашистам!».

Наши летчики сражались за свое Отечество. За свою родную землю, всем миром, и Победа у них была одна на всех, за которую они платили огромную цену! И награждала их – Родина!

А «фрицы» сражались каждый за себя, за свой личный «Ржавый крест». И получали в итоге крест осиновый.

В непрерывных боях прошла неделя, летчики-штрафники в день выполняли по пять-шесть вылетов. Люди валились с ног от усталости, но о том, чтобы отказаться от боевого вылета, и речи быть не могло. Врага нужно было остановить любой ценой.