Крылатая смерть (сборник) - Страница 74

Это все, ответил Бейтс. Он все рассказал. И собранные им документы – это тоже, как ему кажется, все, что имело или могло иметь отношение к делу.

– Вам никто не мешал?

– Ни разу. Только когда я закончил, вернулся мой кузен. Я увидел индейца. Он был одет точь-в-точь как, по моим представлениям, должны были одеваться наррангасеты. Кузену нужна была моя помощь.

– Вот как? О чем же он вас попросил?

– Видите ли, ни он, ни индеец, ни оба вместе якобы не могли справиться с тем камнем, который мой кузен вынул из крыши башни. Я лично не считал, что поднять его не под силу нормальному мужчине, я им так и сказал. Тогда кузен предложил пари, что я его не подниму. Он объяснил, что камень нужно куда-нибудь перенести и закопать подальше от башни. Я легко выполнил его просьбу без какой-либо помощи с его стороны.

– Ваш кузен не помогал вам?

– Нет. Индеец тоже не помогал.

– Доктор Лэпхем передал посетителю карандаш и бумагу:

– Пожалуйста, нарисуйте схему окрестностей башни и приблизительно пометьте место, где вы закопали камень.

Несколько сбитый с толку, Бейтс выполнил его просьбу. Доктор Лэпхем взял схему и аккуратно убрал ее вместе с последними листами рукописи, которые я ему передал. Затем, откинувшись назад и сцепив пальцы, спросил:

– Вам не показалось странным, что кузен не предложил вам помощь?

– Нет, не показалось. Мы же заключили пари. Я выиграл. Естественно, я не мог ждать, что он будет помогать мне выиграть, будучи заинтересован в моем проигрыше.

– И это все, что ему было нужно?

– Да.

– Вы не заметили ничего, что показывало бы, чем он занимался до этого?

– Заметил. Похоже, что они с индейцем провели уборку. Следы когтей и крыльев, которые я видел раньше, были затерты и уничтожены. Я спросил насчет следов, но кузен только небрежно сказал, что мне все это померещилось.

– Значит, ваш кузен по-прежнему помнит о том, что вы интересуетесь тайной поместья Бйллингтонов?

– Да, разумеется.

– Вы не оставите пока эту рукопись у меня, мистер Бейтс?

После некоторых колебаний Бейтс в конце концов согласился, “если вам от нее будет какая-нибудь польза”. Хозяин уверил его, что будет. Все же он, казалось, не хотел с ней расставаться и очень беспокоился, как бы ее не показали посторонним. Доктор Лэпхем обещал не показывать.

– Может быть, я должен сделать что-нибудь, мистер Лэпхем? – спросил он.

– Да. Есть кое-что, что вам следует сделать прежде всего.

– Мне хочется разобраться до конца с этим делом, и, естественно, я готов сделать все, что смогу.

– Тогда отправляйтесь домой.

– В Бостон?

– И немедленно!

– Я же не могу оставить его на милость этой твари там, в лесу,– запротестовал Бейтс. – И потом, у него появятся подозрения.

– Вы сами себе противоречите, мистер Бейтс. Какая разница, будет он что-то подозревать или не будет? Из того, что вы мне рассказали, видно: ваш кузен сможет справиться со всем, что бы ему ни угрожало.

Бейтс по-мальчишески улыбнулся, сунул руку во внутренний карман, вынул письмо и положил его перед хозяином.

– Почитайте! Разве похоже, что он может справиться с этим в одиночку?

Доктор Лэпхем медленно прочитал письмо, сложил его и сунул обратно в конверт.

– Из того, что вы мне рассказали, видно, что он уже не тот слабак, который писал вам письмо, умоляя приехать.

Против этого посетителю возразить было нечего. Но ему все же не хотелось менять свои планы: он предпочел бы вернуться в дом кузена и оставаться там до момента, когда можно будет уехать не столь поспешно.

– Я считаю в высшей степени целесообразным, чтобы вы вернулись в Бостон немедленно. Но если вы настаиваете на том, чтобы оставаться с ним, советую по возможности сократить ваше пребывание, скажем, до трех дней или около того. А по дороге на вокзал загляните, пожалуйста, ко мне.

Посетитель согласился на это условие и поднялся, собираясь уходить.

– Секундочку, мистер Бейтс,– сказал доктор Лэпхем.

Он подошел к стальному сейфу, отпер его и, вынув оттуда какой-то предмет, вернулся и положил его на стол перед Бейтсом:

– Вам это что-нибудь напоминает, мистер Бейтс?

Бейтс увидел небольшой барельеф высотой примерно в семь дюймов, изображающий головоногое чудовище, спрута с ужасными щупальцами, двумя крыльями на спине и огромными зловещими когтями, растущими из нижних конечностей [ 4].

С ужасом и отвращением Бейтс смотрел на чудовище и не мог оторвать глаз. Доктор Лэпхем терпеливо ждал.

– Это похоже, но не в точности, на существа, которые я видел – или мне казалось, что видел,– из окна кабинета в одну из ночей,– наконец сказал Бейтс.

– Но вы, никогда не видели раньше подобного барельефа? – настаивал доктор Лэпхем.

– Нет, никогда.

– А рисунка?

Бейтс покачал головой:

– Это похоже на тех, которые летали около башни; тех, которые оставили следы когтей; но это похоже и на ту тварь, с которой разговаривал мой кузен.

– Ах, так вы прервали их разговор? Они разговаривали?

– Я никогда не осознавал этого, но, наверное, это было именно так.

– Похоже, все указывает на то, что они каким-то образом общались.

Бейтс все смотрел, не отрываясь, на барельеф, который, насколько я мог припомнить, был антарктического происхождения.

– Ужасно,– сказал он наконец.

– Да, поистине ужасно. Но самое ужасное – это мысль, что этот барельеф мог быть сделан с натуры! Лицо Бейтса исказила гримаса.

Он покачал головой:

– Я не могу в это поверить.

– Кто знает, мистер Бейтс. Многие из нас легко верят самым разным слухам и при этом отказываются верить определенному свидетельству собственных органов чувств, убеждая себя, что это галлюцинации. – Он пожал плечами, взял барельеф со стола, посмотрел на него и положил обратно. – Кто знает, мистер Бейтс? Работа примитивная, да и замысел тоже. Но ведь вы, несомненно, захотите вернуться, хотя я по-прежнему настаиваю на Бостоне.

Бейтс упрямо покачал головой, пожал руку доктору Лэпхему и ушел. Доктор Лэпхем поднялся и несколько раз повернулся, разминая затекшие мускулы. Я ждал, что он пойдет обедать, ведь время было уже далеко за полдень Ничего подобного. Он опять уселся, придвинул к себе рукопись Бейтса и начал протирать очки. Заметив мой удивленный взгляд, он улыбнулся, как мне показалось, довольно мрачно.

– Боюсь, что вы не принимаете Бейтса и его рассказ всерьез, Филипс.

– Ну, по-моему, это самая бесподобная, странная, явная чушь, которая когда-либо использовалась для объяснения этих таинственных исчезновений людей.

– Не более странная, чем сами обстоятельства исчезновения людей и их повторного появления. Я не намерен относиться ко всему этому так легко.

– Но неужели вы хоть сколько-нибудь верите этому? Он откинулся назад, держа в одной руке очки, как бы успокаивая меня взглядом.

– Ты молод, мальчик мой,– и он прочел мне короткую лекцию, которую я прослушал с почтением и все возрастающим изумлением, так что вскоре даже забыл о голоде. Он сказал, что я, конечно, достаточно знаком с его работой, чтобы представлять себе огромный объем знаний и легенд, касающихся древних форм поклонения божествам, в особенности среди примитивных народов, и культовых пережитков, которые, пройдя через определенные изменения, дожили до сегодняшнего дня. Например, в некоторых отдаленных районах Азии возникло большое количество невероятных культовых верований, пережитки которых наблюдались в самых необычных местах. Он напомнил мне, что Киммих давным-давно выдвинул предположение, что цивилизация Шиму появилась в глубинах Китая, хотя Китай во время ее возникновения, вероятно, еще не существовал.

Рискуя быть банальным, он припомнил странные скульптуры деревянных идолов острова Пасхи и Перу. Способы поклонения богам, конечно, в основном оставались, иногда в старых формах, иногда в измененных, но никогда не менялись по сути. У ариев, свидетельства культуры которых оказались, возможно, наиболее живучими, присутствовали, с одной стороны, друидические обряды, а с другой – демонические традиции колдовства и общения с духами умерших, особенно в некоторых частях Франции и на Балканах. Неужели мне никогда не приходило в голову, что такие культы явно имели общие черты?