Крылатая пантера - Страница 74

— Кто это наш человек? – недоумённо поинтересовался Моня, оглянувшись назад.

— Да вон он, гляди лучше, – совсем тихо зашептал Мема. – Вслушивается в наш разговор и думает, что он в стороне. Сторона есть одна – Славянская. А она здесь, а не там, в районе дронов.

Седой вмешался в монолог, желая оборвать непонятный бред.

— Мема, а вы не встречали Кабана?

"Пастырь" сунул трубку в рот и оглядел киевлян.

— Зачем он вам нужен?

— По–моему, наоборот. Мы ему нужны, – ответил Моня.

— Кабан православный, – хмуро сказал Мема. – Он верит в поповскую брехню о первородном грехе и триединстве. А вот в мою козу не верит. – Помолчал, раскурил потухшую трубку. Посоветовал: – Не стоит вам с ним встречаться. – Добавил: – И даже смотреть на него.

— А почему же это нельзя смотреть? – поинтересовался Маринин.

— Интуиция, – ответил эксхудожник и хмуро потянул козу за верёвку, которая и впрямь уже вылезла из крапивы и вернулась к хозяину. – Панове, я своё мнение сказал, а там как знаете.

Мема оглядел Моню и добавил:

— Ты был бы весьма успешным неофитом. Рожа у тебя бандитская – значит грехов много. А лучший неофит – грешник. Это ещё Исайа сформулировал. А до него ещё кое–кто. Некий Элохим, наблюдая действия своих наблюдателей, пришёл к такому выводу. Эту банду нельзя было допускать до общения с детьми Адама и Евы. Был внедрён посторонний ген, навсегда раздвоивший людей. В результате есть то, что есть. Смешение генофонда архиевы с посторонней дезоксирибонуклеиновой кислотой. Эхнатон был прав. Кому–то было необходимо взять на себя роль бога и навести порядок. Нефертити, правда, завалила операцию. Но мыслеформы остались. Главные из них – Женщина и Змей.

— Пойдём Саша, – сказал Седой Моне. – Бруклин, по заданию Дубины забросил нас в самое пекло шизофренического заражения. Наверное, здесь испытали новое оружие.

Десантники покинули Мему, который умиротворённо помахал им в след рукой и проговорил: " Братья, помните Святое Слово".

"Братья" уверенной походкой двинулись в сторону Глухова, указанную им уже многими, но пока являющуюся лишь вектором, модулируемым психопатией. Окончательное убеждение в том, что кругом одни сумасшедшие придало им решительности и ликвидировало полумистический стресс.

— Саша, ты въехал, куда киданул нас полковник? – вопрошал Седой, оживившийся после рационализации восприятия действительности.

— Вова, я понял, о чём ты. Политбюро – это, скорее всего, параноики, случайно получившие доступ к Интернету и "кинувшие" этого Муссолини – специалиста по психоанализу. Мы закончим операцию и завершим переговоры. Я всё запишу на диктофон. Но потом будем разбираться.

— Да, Саша, разбираться будем. Мы не клоуны и подопытные кроли.

Впереди послышалось лёгкое шуршание, и из тумана на большой скорости выскочили два велосипедиста на спортивных "Хондах". В чёрных очках промчались мимо десантников, словно привидения, обдав лёгким ветерком.

— Это не психи, – заключил Маринин.

— Да, не похоже. Вот это и есть нормальные глуховчане. Признак разумности воспринимается даже в движении.

— Верно, Вова. Ага, что–то виднеется!

Из тумана, уже почти рассеивавшегося, выступили очертания здания. Приблизившись, десантники Дубины увидели стоявший на обочине дороги дом, сложений из дубовых брёвен и внушительного размера. Возле открытой двери стоял парень в джинсах, футболке и в белоснежном передничке. Возле него, на земле, дремала громадных размеров свинья, привязанная верёвкой к железному кольцу, прибитому к бревенчатой стене дома. Над входом красовалась большая надпись: "КАБАН". А ниже, маленькими буквами: " Православный ресторан".

Переглянувшись, киевляне подошли к парню в переднике.

— Доброе утро, уважаемый.

Тот в ответ кивнул головой и продолжал молча пить кофе из крохотной, глиняной чашки. Десантники стали рассматривать спящую свинью на верёвке.

— Продаётся? – поинтересовался Моня.

— Нет, – ответил представитель "Кабана".

Допил кофе и проговорил, невозмутимо глядя на киевлян:

— Проходите, ресторан работает круглосуточно. Вход платный. Бокал пива. Ему. – И кивнул на свинью.

— Она пьёт пиво? – удивился Моня.

— Во–первых – он. А во вторых, Президент вообще не имеет границы в объёме употребления этого напитка. Он им питается. А где вы видели, чтобы свинья отказывалась есть? Да вы посмотрите на размеры экземпляра! И всё на христианском питании. Четыреста килограммов!

— А почему христианском? – поинтересовался Седой.

— К ним допускаются только православные христиане.

— А как же вы их определяете? По каким документам?

— Зачем же документы? Здесь не Запись Актов Гражданского Состояния. Спрашиваемс...

— А ежели соврут?

— Православные не врут.

— Да неужели?

— Я таких не встречал. И он, – кивнул на Президента, – тоже. Вот вы, – спросил у десантников, – вы православные?

— Конечно, – заявил Моня.

— Заходить будете?

— Обязательно, – ответил Седой.

— Ну, видите как всё просто. Я вам верю, а у Президента уже есть два бокала пива. Лёгкий завтрак.

— Мда... – задумчиво почесал за затылком Седой. – Всякое видел, но такое...

— А что тут такого? – вопросил парень. – Честная свинья пьёт честное пиво на честно заработанные деньги честных людей. Вы, наверное, из Киева?

— А с чего вы это взяли? – насторожился Моня.

В это время свинья хрюкнула и поднялась во весь свой громадный рост, уставившись крохотными глазками на десантников.

— Да так, показалось, – сказал представитель "Кабана". – Да и Президент чувствует людей из столицы. Он очень умный. Пиво стимулирует передачу нервных импульсов по нейронам, это доказано. Я даже с ним иногда советуюсь. На вербальном языке, – добавил в ответ на взгляд Мони.

— И что же он сейчас говорит? – критически спросил Маринин.

— Он хочет пива.

Свинья снова хрюкнула низким басом и побрела к Моне, помахивая хвостиком. Тот быстро сделал шаг назад. Сказал:

— Мы заходим. Где брать пиво?

— Я возьму сам. Давайте деньги. Бокал – пять евро.