Кружным путем - Страница 5

Видимо, не стоило воспринимать это как какой-то знак. Но вся беда в том, что любое предзнаменование мы понимаем только после того, как произойдут некоторые последующие события.

Вот Джоанна, прижимающая к груди сонную Джоэль.

Вот Пол, который мысленно бродил по только что открытой земле отцовства.

И вот эти два десятка голов, торчавших из земли.

Головы оказались явно и недвусмысленно живыми: они моргали, разевали рты и поводили глазами сверху вниз и справа налево.

– Hambre, – вздохнул Пабло.

– Что? – переспросил Пол. – Hambre? Что такое hambre? Голод?

Джоанна их тоже заметила и, словно защищая, крепче прижала к груди Джоэль – в одно мгновение в ней проснулся материнский инстинкт.

– Они протестуют, – объяснил Пабло.

Голодная забастовка.

Люди закопали себя на участке боковой незамощенной дороги. То ли двадцать, то ли тридцать человек, молодые мужчины и женщины. Казалось, они сошли с полотна Иеронима Босха[12] – кающиеся грешники, обреченные на вечные муки в третьем круге ада.

– Против чего они протестуют? – спросила Джоанна.

– Против условий, – пожал плечами их провожатый.

– И как долго?.. – начала она.

– Давно, – ответил Пабло. – Пять-шесть недель.

Пожалуй, дольше и не выдержать.

Затем раздался вой сирены.

«Скорая помощь», догадался Пол и тут же увидел фургон с надписью «Ambulancia». Машина свернула на боковую дорогу, но ее проблесковые маячки оставались непроглядно темными. Значит, сирена доносилась откуда-то еще.

Две полицейские машины. «Городская гвардия». Одна подрезала их справа так, что Пабо пришлось резко нажать на тормоза и круто вильнуть в противоположную сторону. Автомобиль замер, чуть не стукнувшись бампером о каменную стену.

Джоэль расплакалась.

И не одна она.

Полицейские пользовались тяжелыми дубинками.

Это походило на игровой автомат в баре, где пластмассовые сурки высовываются из норок, а играющий набирает очки, стукая их по головам. Только в игре зверьки имеют возможность уворачиваться и нырять обратно в ямку.

А здесь – нет.

За те короткие секунды, пока Пабло пытался вывернуть обратно на дорогу, а Джоэль все сильнее кричала, земля окрасилась красным. Вот почему поблизости оказалась «скорая помощь». Образец отличного муниципального планирования.

Наконец Пабло удалось поставить машину носом в другую сторону, и он поехал по нелепо широкой боковой улице, шарахаясь от бегущих поглазеть на происходящее людей.

Поле окровавленных голов скрылось вдали, но Полу все не удавалось выкинуть эту картину из головы.

Джоанна тряслась. Или это он сам так дрожал? Когда Пол обнял жену, это невозможно было понять. Они здесь всего лишь день, даже меньше дня, однако становилось все яснее, что Богота – это не столько третий мир, сколько четвертое измерение.

Locombia – так кто-то в самолете отозвался о Колумбии: сумасшедшая страна.

Теперь он ясно понимал, что имел в виду тот человек.

Пол порадовался, что они увозят отсюда Джоэль. Они приехали в Колумбию, спасаясь от одиночества, депрессии и бездетного существования. Но в то же время они спасают и ее. От всего этого. Джоэль вырастет в обстановке относительной безопасности и спокойствия. Ей не придется смотреть на закопанных по шею на городской улице людей. Но если даже кому-нибудь приспичит себя закопать, полицейские не станут избивать его до полусмерти.

Пабло спросил, как они себя чувствуют.

– Нормально, – ответил Пол, заметив, что их водителя инцидент с головами нисколько не взволновал. Видимо, для тех, кто живет в Колумбии, такое вполне в порядке вещей.

Войдя в гостинице в лифт, Джоанна и Пол улыбнулись поспешившей вслед за ними в кабину колумбийской паре среднего возраста. Пол ожидал, что им улыбнутся в ответ, как повсюду улыбаются родителям с маленькими детьми. Ничего подобного. С ними поздоровались с явной холодностью и враждебностью.

Сначала Пол решил, что дело в их национальности. Он знал, что в последнее время американцы повсеместно сталкиваются с недоброжелательностью. Но мужчина что-то шепнул своей жене, и среди прочего Пол уловил слово, которое запомнил из школьного курса испанского – nina.[13]

Дело оказалось не в том, кто они такие, а в том, что они брали на воспитание ребенка. Колумбийского ребенка.

Они были очередными американцами, которые делали то, чем всегда занимались их соотечественники в чужих странах, – захватывали природные богатства. Сначала золото и нефть, уголь и газ, а теперь – дети. Раньше такая мысль Полу не приходила в голову. И теперь, в этом хлипком лифте, он внезапно почувствовал себя не спасателем, а мародером. К счастью, им пришлось выходить раньше. Он увлек жену вперед по коридору.

– Видела? – спросил он ее.

– Что? – не поняла Джоанна.

– Тех людей в лифте. – Пол сунул ключ в скважину и открыл замок.

– Говори тише, – предупредила его жена. – Джоэль заснула.

– Семейную пару, – продолжал он шепотом. – Такое впечатление, что они бы нас с удовольствием выслали или расстреляли.

– За что?

Возможно, Джоанна старалась забыть все, что видела на улице, и поэтому ничего не заметила.

– Они нас ненавидят.

– Не выдумывай. Они нас совершенно не знают. – Джоанна медленно опустилась в кресло. Она чуть не падала в обморок.

– Им и не надо нас знать. Они не одобряют того, что мы делаем. А мы отнимаем у них детей.

– Их детей? Ты о чем?

– Детей их страны. Колумбийских детей. Они смотрели на нас так, будто хотели, чтобы мы вернули Джоэль.

– Ну и пусть себе. Все остальные были с нами милы.

– Все остальные брали у нас деньги. И это подслащало пилюлю.

Но Джоанна больше не слушала.

Она смотрела на своего ребенка. И наслаждалась единением с ним, которое не в силах нарушить даже отец.

Вот так они и познакомились с Галиной.

Оба впали в какое-то оцепенение подле кресла и очнулись от пронзительного, оглушающего воя сирены. Оказалось, что это кричит их дочь. Они моментально поняли, что у них начались трудности.

Они забыли заранее простерилизовать бутылочки, которые захватили с собой из Нью-Йорка.

Забыли простерилизовать соски.

И сделать все остальное, чему сестра в Фане их поучала ad nauseam.[14]

К гостиной примыкала небольшая кухонька. Пол плюхнул на плитку кастрюлю с водой и лихорадочно принялся искать, чем бы открыть консервы с детской смесью. Крики Джоэль долетали сюда на неслыханных децибелах.

Он опустил в едва закипавшую воду две бутылочки и соски, но открывалка никак не находилась. Оба выдвижных кухонных ящика были девственно пусты.

Джоанна качала Джоэль, бегая от кровати на кухню, но от этого девочка кричала все сильнее, хотя это, казалось, не в человеческих силах.

И бесстрашная, неукротимая Джоанна, четырехлетняя подписчица журнала «Мать и дитя», внезапно безумно испугалась. Раздался стук в дверь.

Пол поспешил открыть, по дороге прикидывая в голове, как станет извиняться: «Понимаете, маленький ребенок… девочка проголодалась… вы уж нас простите…»

Но это оказался Пабло. Он привел с собой женщину.

– Галина, – сказал он. Это явно было ее имя. – Ваша няня.

Однако эта характеристика оказалась чересчур скромной.

Формально Галина в самом деле именовалась няней, но оказалась просто волшебницей.

И Джоанна, еще не порвавшая тех не слишком крепких уз, что связывали ее в юности с католической церковью, готова была причислить ее к лику святых.

– Учись, – шепнула она мужу.

Галина умудрилась успокоить Джоэль, выловить из кастрюли бутылочки и соски и обнаружить открывалку – и все это меньше чем за две минуты. Она одинаково ловко владела обеими руками: кормила Джоэль на локте левой, а правой устраивала импровизированный стол, чтобы потом ее перепеленать.