Крутой герой - Страница 11

— Ясно, у меня примерно так же. Давай-ка в душ слазим, что ли, — Голди издала еще один томный вздох, и послушно пошла вслед за Ану-инэн.

Под плеск воды Андреа еще немножко полежал, а потом все-таки решился и неуклюже выполз из-под кровати в разгром и кавардак, царящий в комнате — тот беспорядок на полу, который был виден поначалу оказался лишь малой частью общего бедлама. Андреа кое-как отряхнул пыль, подправил комбинезон, пригладил волосы, и успел как раз к моменту, когда обе девушки вылезли из ванной. Голди глянула на него непонимающими глазами, а Ану-инэн, увидев это пояснила:

— Ты что, совсем все забыла? Это Асв, крутой из других краев, вчера мы его подобрали…

— А, ну да, помню.

— Слава богу. А ты не очень-то пялься, слышь! Девок в чем мать родила не видал что ли?

Андреа пялиться перестал и отвернулся, хотя и подумал, что мать вряд ли родила Голди в резиновых шлепанцах, а Ану-инэн с полотенцем на волосах. А вслух сказал:

— Вообще конечно видал, но таких красивых еще не разу. Когда видишь женщину, подобную…

— Слушай, не надо, а? — было похоже, что Голди просто продолжает вздыхать, и лишь случайно эти вздохи получаются похожими на слова. Андреа понял, что действительно не надо, и примолк, не доведя комплимент и до половины, а Ану добавила деловито:

— Сейчас сходим, поедим, тебе тоже чего притащим. Опять же, сегодня генеральская тревога должна быть, проверять будут серьезно. Тут уж отпихаться не получится, так надо узнать, когда она точно будет, у меня знакомые в штабе есть. А ты, значит, пока тут приберись, пол помой, то есть чтобы все было идеально.

— Чего? — Андреа сначала не понял, что ему сказали, а когда понял, его рот раскрылся сам собой, и так же сам собой молча закрылся. Но того, что должно было за этим последовать, не случилось. В конце концов эти девушки может быть даже жизнь ему спасли, не говоря уж о том что одели и накормили. «Добрые дела должны вознаграждаться!» — так подумал Андреа, глядя как обе красавицы целые и невредимые закрывают за собой дверь.

Само собой, что пол мыть Андреа не стал, но немного подумав, решил все же выполнить часть просьбы девушек — воспринимать слова об уборке как приказ было уж очень обидно. Он смел со стола все окурки в пустую жестяную банку и кое-как распихал по углам валявшиеся тряпки, а тряпок было: два лифчика целых, и один разодранный на половинки, чья-то зеленая куртка, обрывок синей занавески, комок колготок и почему-то бархатный чехол с кресла, хотя ни одного кресла Андреа не встречал со времен отбытия от герцога. Зеркало из-за шкафа заняло полагающееся ему место, из пустых бутылок вдоль стены выстроилась внушительная шеренга, а покосившийся портрет ее величественного высочества Наталии Андреа, после долгих акробатических этюдов между стулом и спинкой кровати, ухитрился повесить почти что прямо. Но это последнее деяние оказалось слишком утомительным, Андреа прилег отдохнуть, и когда Голди с Ану-инэн вернулись, они застали своего гостя смачно храпящим поверх покрывала на одной из кроватей, и Голди заметила:

— А что, крутые разве храпят?

— Не должны однако, — ответила Ану-инэн, и добавила с некоторым опасением:

— А может он врёт? Или в его краях даже заведомые герои… того, не очень.

— Скорее уж очень не, — согласилась Голди и поморщилась от нового раската.

— С меня хватит, — и Ану-инэн, решительно шагнув к Андреа, с силой потрясла его за плечо, приговаривая:

— А ну подъем! Подъем! — и эти слова оказали желаемое действие: подъем произошел. Неизвестно, что примерещилось Андреа в последние мгновенья сна, но он в долю секунды вскочил на ноги, а Ану-инэн оказалась отброшенной к противоположной стене. Благополучно пережившее бурную ночь зеркало как бы издеваясь покачалось на грани равновесия, а потом величаво обрушилось на пол, брызнув осколками во все углы.

— Круто-о-ой — со смесью восхищения и ненависти протянула Голди.

Таким образом по крайней мере подмести пол Андреа все-таки пришлось, а то что вместе с осколками зеркала в ведро попал и ночной мусор, было уже не так обидно. Потом он съел принесенную тарелку разваренной из сублимата картошки, и на вежливый вопрос «Нравится?», ответил честно:

— Я не знаю, как пахнет мышиное дерьмо, но мне почему-то кажется, что пахнет именно им. Это у вас и называется хорошим снабжением?

— Нет, это дежурное блюдо для тех кто себя вести не умеет! — ответила еще переживающая потерю зеркала Голди, но потом, смягчившись пояснила:

— Просто наш завтрак мы проспали, а магазин закрыт сегодня, выходной у нас. Пришлось на арестантскую кухню зайти.

Андреа кивнул, сделал большой глоток теплого чая, желая поскорей забить вкус картошки во рту, и убедился, что вкус круто заваренного веника немногим приятнее. Сочувственно следящая за ним Ану-инэн подбодрила:

— Вообще-то там, на кухне, еще для новобранцев что-то варили, но мы решили, что столько плохого ты нам еще не сделал, и вряд ли сделаешь. Хотя, как я погляжу, ты стараешься … — и она покосилась на заполненное осколками ведро.

Андреа подумал, не намек ли это на необходимость еще раз повторить извинительную речь, которую он произнес сразу по происшествии события, но Ану-инэн уже перешла на другую тему:

— Ну так что тебе вчера Маринка наговорила? Я вроде как слушала, сквозь сон-то, но ничего вспомнить не могу. Если у тебя так же, то получается — без толку все, потому что в трезвом виде Марь Марыча хрен раскрутишь.

— Ну так, кое-что я понял, — ответил Андреа, и решив, что плохая память Ану вобщем-то кстати, и коротко сказал:

— Либо к Наталии на поклон, либо через Большой Город.

Подождал, не ответят ли девушки чего, и продолжил:

— К Наталии не хочу, у меня с ней… — Андреа замялся. — Не сложилось, в общем. А вот Большой Город, что это такое?

— О, это такая вещь… — Ану-инэн хитро усмехнулась. — Такое место, ну, словом прямо для таких как ты придуманное. Видишь ли, территорий много, а Большой Город — он один для всех. И твой Создатель, и наши Шефы, и еще много таких подобных там примерно на равных, и поэтому в городе вроде бы можно не только с линии на линию перейти, или даже сойти с линии вовсе, как это в свое время с Голди случилось. Наверное и в Другую Оперу попасть можно. Но как это делается, я не знаю. Слышь, подруга, это ничего, что я ему про это рассказала?

— Рассказала и рассказала — недовольно отозвалась Голди, и обратилась к Андреа:

— Только, друг милый, учти, то, что я там побывала — не для всех известие, понял? Да и сама я толком мало что понимаю…

Андреа присел на кровать и машинальным жестом показал на место рядом с собой, ничего особенного под этим не подразумевая. Но Голди в ответ на это как-то по особому хмыкнула, и обменялась со своим командиром многозначительным взглядом, который можно было понять как «Ну, а я что говорила?». Вслух ничего сказано не было, золотоволосая рассказчица спокойно присела на предложенное место, а ее коренастая подруга примостилась с другой стороны от него. Но некоторая неловкость в воздухе повисла. «Что ж, мне теперь вообще на них внимания не обращать?!» — раздосадованно подумал про себя Андреа, а вслух начал:

— Ну так все же, Голди, может поподробнее расскажешь, я ж не кто-то со стороны… То есть наоборот, я настолько со стороны, что… Ну, в смысле что моя сторона твоей стороне… — и окончательно запутавшись, замолк. Однако его мысль поняли, и Голди принялась за рассказ.

Несколько раундов назад («Несколько Историй назад» — перевел для себя Андреа) Голди ничем не отличалась от остальных фоновых персонажей из Танковой Личной Гвардии. Линия ее была достаточно простой, о будущем она особо не задумывалась, зная наперед, что рано или поздно все закончится бугром обугленного железа с двумя порциями пережаренного бифштекса внутри. Как и все, она поначалу пыталась делать какие-то попытки изменить свою судьбу — то переставала выполнять приказы, то наоборот рвалась в пекло поперек всех ближних и дальних родственников, но Линия есть Линия, так что в конце концов Голди смирилась. А потом случилось так, что только что появившаяся ее Величественное Высочество, к которой народ еще толком не успел привыкнуть, в перерыве между раундами, когда Линии у всех чувствовались не так сильно, собралась в Большой Город, взяла с собой сопровождение из Танковой, и в одном из экипажей оказалась Голди.