Крушение «Красной империи» - Страница 7

Не буду рассказывать здесь о ходе учения. Скажу только, что прошло оно с пользой, дало пищу для размышлений и научного анализа, было здесь и немало поучительного для практики управления войсками. На учение приехали представители конструкторских бюро и промышленности с образцами новой техники. Они, как всегда, стремились показать достоинства и преимущества своих образцов. А военные в свою очередь доказывали отставание отечественных производственников от зарубежных в разработках средств автоматизации управления войсками на поле боя. Новое оружие, насыщенность театра военных действий средствами боя с невиданными скоростями и убойной силой требуют от органов управления быстрых и точных решений и полного использования имеющегося потенциала по подавлению и уничтожению противника. Здесь-то на помощь штабу и командиру должна прийти электронно-вычислительная техника, средства автоматизации сбора и обработки информации.

По этим вопросам проходили дискуссии и споры. Учение показало, например, что в районе фронтового командного пункта сосредоточивается до пятисот мощных малоподвижных машин управления, до отказа начиненных средствами связи и другими электронными системами, причем часто не согласованными между собой. Ясно было, что такая «комплексная» автоматизация никого устроить не может. Руководитель учения маршал Куликов показал тогда высокую компетентность в обсуждаемых проблемах и четко сформулировал дальнейшие шаги в освоении и последующем совершенствовании автоматизированных систем управления войсками.

Виктор Георгиевич в своей военной биографии прошел буквально все ступени командно-штабной лестницы — от командира роты до начальника Генштаба. Но были на его жизненном пути и служебные скачки: с должности командарма, которым он недолго пробыл, на должность командующего войсками такого сложного военного округа, как Киевский. Затем довольно быстро его назначают главнокомандующим Группой советских войск в Германии, а еще через некоторое время — начальником Генерального штаба.

Эти скачки, видимо, повлияли на его формирование как крупного военачальника. Быстро проходя ответственные должности, он не успевал, как говорится, «дозревать», а на новых, более высоких ступенях не успевал наверстывать упущенное. И став во главе Генштаба, он в какой-то степени все еще оставался «на округе». На первых порах он просто не охватывал всего объема военно-стратегических задач, стоявших перед нашими Вооруженными силами.

Но до обретения самой большой штабной должности можно было «дозреть» только упорным трудом и форсированной работой над собой. На это, видимо, у Виктора Георгиевича характера не хватило. Он почувствовал высоту должности несколько по-своему — можно, мол, самому немного и расслабиться, а работу потребовать от подчиненных. Появилась у него вскоре некоторая вальяжность, даже, как тогда говорили, элементы барства. С подчиненными стал грубоват, посматривал на них свысока. Конечно, не только удачная карьера была тому виной, — сказались и особенности характера, которые у каждого проявляются тем сильнее, чем больше власти он получает. И эти особенности у Виктора Георгиевича оказались не на пользу делу.

Раздумывая над этим, вспоминаю в чем-то схожую военную судьбу Маршала Советского Союза А.М. Василевского. До прихода к руководству Генеральным штабом он тоже имел небольшой командный опыт — только в должности командира полка. Когда его выдвигали на работу в окружной аппарат с этой должности, командир дивизии, если не изменяет память, Никитин указал в аттестации выдвиженца такие его качества, как трудолюбие, аналитический склад ума, скромность, упорство в повышении профессионального уровня. Характеризуя будущего маршала, он прозорливо заметил, что за скромностью и внешней неторопливостью у того скрывается сильная командирская воля. Эта оценка стала рекомендацией для будущей работы Александра Михайловича в Генштабе, которую он с честью оправдал.

Да, не все так просто в военной карьере. Это, пожалуй, единственная профессия, в которой кто-то может и покрасоваться в мирное время, а истинную и подчас суровую оценку соответствия порученному делу ставит каждому только боевая обстановка. Только она ранжирует военачальников по истинным их достоинствам — это доказала Великая Отечественная война, да и боевые действия в Чечне тому же пример…

Маршал Огарков

Николай Васильевич вспоминается мне прежде всего в разных ситуациях оперативных учений Прибалтийского и Северо-Кавказского военных округов. Он занимал в то время самую престижную, но и самую, я бы сказал, ответственную, единственную в своем роде должность — начальника Генерального штаба Вооруженных сил. Огарков был в то время в расцвете творческих сил. За плечами многолетняя армейская служба, Великая Отечественная война, две академии. По основной подготовке он — войсковой инженер. На командно-штабной работе оказался по стечению обстоятельств: его заметил проницательный взгляд маршала Р.Я. Малиновского, будущего министра обороны, во время одного из оперативных учений Дальневосточного военного округа, войсками которого командовал Родион Яковлевич. Он тогда убедился, что этот войсковой инженер определенно имеет способности к оперативному мышлению. С легкой руки маршала Огарков оказался заместителем, а затем и начальником оперативного управления штаба округа.

Через некоторое время маршал Малиновский направляет генерала Огаркова на учебу в Академию Генерального штаба. После окончания академии служба идет своим чередом: комдив, начальник штаба Белорусского военного округа, командующий войсками Приволжского военного округа, а затем — заместитель начальника Генерального штаба. Маршал Малиновский пристально следил за ростом своего протеже и убеждался, что не ошибся в выборе. Николай Васильевич Огарков обладал высокой общей культурой, эрудицией, хорошей памятью, трудолюбием. Когда он взошел на высоту крупной штабной работы, многие сказали: вот теперь он на месте.

Работал он много, наращивая свое стратегическое мышление, торопился сделать больше и болел за дело. Но, как и любой человек, имел он и слабости. Эти слабости Николай Васильевич мог бы преодолеть, если бы рядом был такой внимательный и требовательный наставник, как Малиновский. Но Родиона Яковлевича уже не стало. Стремясь преодолеть догматизм в теории и практике военного дела, ведь была уже эпоха научно-технической революции, эпоха атома, космоса, электроники, Огарков, к сожалению, подчас легко поддавался влиянию недобросовестных советчиков, которые всегда имеются у больших начальников.

Такие советчики бывают и грамотными, и с опытом, нет у них только одного: чувства ответственности за правильность государственного решения. Николай Васильевич схватывал некоторые внешне привлекательные идеи, не просчитав возможных последствий их практической реализации. Так возникали конфликты с другими военачальниками, руководителями видов Вооруженных сил, которые, порой принципиально и обоснованно, придерживались противоположных позиций. Начальник Генштаба проявлял в таких случаях заурядное упрямство, начинал давить властью. Все это он оправдывал необходимостью защитить свою принципиальную позицию.

В военном деле такой подход чрезвычайно опасен. Ведь сформированные в мирное время положения и взгляды проверяются на правильность только во время войны, и цена такой проверки может быть очень дорогой. Так что в мирное время, решая военные проблемы, необходимо не только семь, но и десять раз отмерить, прежде чем отрезать. Тут ошибаться нельзя. По своему служебному положению начальник Генштаба обязан рассматривать военно-стратегические проблемы не только как шахматист на шахматной доске, но и за пределами этой доски. Наряду с чисто военными аспектами любой задачи он должен учитывать экономическое состояние страны и социальное положение ее населения, внешнеполитический климат, национальный фактор, надежность союзников, силу вероятных противников и многое другое. То есть начальник Генштаба — это не только военный стратег, но и обязательно политик.