Круг замкнулся - Страница 20

— Тебе нравится здесь? — спросил он. — Ну, ты чувствуешь себя здесь… уютно?

— А то, — ответил Дуг. — Что тут может не нравиться? — И, предупреждая возражения, добавил: — Если тебе уютно с самим собой, если у тебя в голове порядок, ты будешь чувствовать себя как дома где угодно. Так я считаю. Надо всегда оставаться самим собой.

— Да, тебе это удалось, — отозвался Бенжамен, с сомнением выпячивая губы. — Вроде бы.

— Хоть я и женат на роскошной аристократке, — Дуг в раздражении повысил голос, — это еще не значит, что я забыл, откуда я родом и кому и чем обязан по гроб жизни. Классовую борьбу я не оставил, сам знаешь. Меня лишь забросили в тыл врага.

— Да, знаю, — сказал Бенжамен, — тут вопросов нет. Всякому ясно, кто ты такой, — достаточно взглянуть на твои статьи. Но думаю, это здорово, — добавил он, осторожно подбирая слова (зависть опять начала просачиваться в его размышления), — иметь такую опору: семья Гиффорд, комфорт. Ты наверняка живешь с ощущением… что можешь позволить себе делать ровно то, что всегда хотел делать.

— Может быть.

— У моста Баттерси они облокотились на низкую ограду и смотрели на воду. Затем Дуг выпрямился и двинул вниз по реке, всей грудью вдыхая вредные выхлопы, испускаемые бесконечным транспортом.

— Я типа достиг потолка. Писать статьи в течение восьми лет — это уже перебор. Месяца два назад я намекнул разным людям в офисе, что готов к переменам. Короче, поставил всех в известность. Они вздрогнули и задумались. И теперь планируют какую-то перетряску. Давно уже планируют.

— Так это же хорошо, — подхватил Бенжамен. — И что, по-твоему, произойдет?

— Ну, я немножко общаюсь с секретаршей главреда, Джанет ее зовут. Милая девушка, она работает у нас недавно, с Рождества. Мы с ней типа закорешились, и теперь она скармливает мне сплетни. Она слыхала… ладно, подслушала, как главред говорил с кем-то по телефону и в разговоре всплыло мое имя в связи с какой-то должностью.

Бенжамен ждал продолжения, но, не дождавшись, спросил:

— Да? И какая должность?

— Она не совсем поняла, — признался Дуг. — Толком не расслышала. Но утверждает, что все решено, и разговор этот состоялся пару дней назад. Она уверена… ну, на девяносто процентов уверена… что речь шла либо о редакторе политического отдела, что было бы замечательно… либо о заместителе главного редактора, что было бы… просто фантастически.

— Зам главного? — Откровения Дуга изрядно впечатлили Бенжамена. — Ого. Думаешь, это правда?

— Я стараюсь ни о чем не думать, — ответил Дуг. — Политический отдел тоже неплохо. Просто прекрасно. Я настроился на это место.

— Тебе будут больше платить?

— И там, и там платят больше. А со временем еще больше. То-то Фрэнки обрадуется. Возможно, сегодня мне позвонят и скажут, на какую должность я назначен.

— Сегодня? В воскресенье?

— Угу. — Дуг потер руки в предвкушении этого события. — Сегодня мой день, Бенжамен. Подозреваю, нам будет за что выпить шампанского вечерком еще до вашего отъезда. А для меня празднование завершится — учитывая, что я всю неделю воздерживался от проклятий, богохульства и прочих грязных выражений, — эпическим трахом, иначе это не назовешь. Отцом всех трахов.

Они не без хлопот пересекли дорогу, прокладывая путь по четырем автомобильным полосам, и зашагали к сказочному островку из детских книжек, где пряталась в зелени резиденция Гиффорд-Андертонов.

— Я полагал, что ты не симпатизируешь коллегам по газете, — заметил Бенжамен. — В политическом смысле.

— Да, но это и есть мой козырь, — возразил Дуг. — Верно, мое начальство — долбаные идиоты, которые Блэру в рот смотрят. Но главное-то в другом: им приходится ублажать читателей, а большинство читателей до сих пор принадлежат к старым лейбористам. Поэтому им нужен в штате человек вроде меня, даже если я им не нравлюсь. Я — голос тех людей. Тех, кто считает, что мы должны поднапрячься и сохранить завод в Лонгбридже, пусть он и не приносит прибыли. Тех, кому сейчас за сорок, а то и за шестьдесят, они многие годы читали нашу газету, и им глубоко насрать, какой подводкой для глаз пользуется Кайли Миноуг, хотя наш уважаемый главред прямо-таки одержим этим сюжетом…

— Ты с ним не в ладах? — спросил Бенжамен.

— Нет, мы отлично ладим. Но у этого парня ни стыда ни совести. Законченный оппортунист. К примеру, несколько месяцев назад они сняли одну особенно истощенную модель для материала о моде в журнальном приложении, но она смотрелась такой болезненной и костлявой, что снимки отправили в архив. На прошлой неделе он их откопал и тиснул в газете в качестве иллюстрации к заметке об анорексии как о психическом расстройстве. Ему и в голову не пришло, что приличные люди так не поступают.

Дуг кисло усмехнулся. За разговором они добрались до его семейного гнездышка. Хозяин толкнул садовую калитку, и та с протяжным скрипом распахнулась. Поскольку Дуг забыл ключи, пришлось нажать на кнопку домофона, и некоторое время они ждали, любуясь побегами плюща, обвивавшими дверной косяк, и старинными оконными переплетами. Дуг объяснил, что Фрэнки некогда заниматься садом, поэтому они наняли человека, который ухаживает за растениями по полдня три раза в неделю.

Дверь им открыла запыхавшаяся Ирина.

— Ах… Дуг… входите, быстро. Кто-то вам звонит.

— Кто? — заволновался Дуг, следуя за нянькой.

— Там… вон там.

Она указала на гостиную, которая тянулась вдоль задней стены дома и оканчивалась оранжереей, в два раза превосходившей по площади сад Бенжамена. Друзья поспешили в гостиную и застали там всех остальных: Пола, Сьюзан, Эмили, Фрэнки, детей в полном составе. Все возбужденно глядели на Дуга, улыбаясь в предвкушении радостной новости, а Фрэнки еще и беседовала с кем-то по радиотелефону.

— Да… Он здесь. Буквально только что вошел. Передаю ему трубку… На, возьми.

Дуг выхватил у нее телефон и отошел в дальний угол комнаты.

— Это насчет работы? — шепотом осведомился Бенжамен, и Фрэнки кивнула.

Сперва трудно было уловить смысл беседы — присутствующие слышали только одного участника. Дуг говорил очень мало, лишь иногда угукал в знак согласия. Но постепенно все заметили, что по ходу разговора тон этих «угу» изменился. Дуг все чаще молчал, а голос его собеседника, казалось, что-то вдохновенно ему внушает. И когда внушение достигло цели, Дуг умолк окончательно. А с ним и все, кто находился в комнате.

Пауза тянулась мучительно долго. Наконец очень тихо Дуг переспросил:

— Что? — И сразу заорал: — ЧТО?! — А потом повторил это слово опять и опять, крича во весь голос, сотрясаемый такой бешеной яростью, что дети испуганно переглянулись.

Теперь и собеседник заговорил громче, и до слушателей донеслось: «Дуг… прошу, подумай об этом. Не отключайся. Какое бы решение ты ни принял…»

Дуг нажал на кнопку, оборвав разговор, подошел к камину и с неестественным спокойствием положил телефон на каминную полку.

— Ну? — не выдержав напряжения, спросила Фрэнки.

Дуг пялился на свое отражение в зеркале, вставленном в золоченую раму.

— Эта дура, — не сразу ответил Дуг хриплым и непривычно тусклым голосом. — Эта дура Джанет, ей надо проверить слух. — Он обернулся к застывшим в тревожном ожидании лицам. — Редактор политического отдела? Не-ет. Зам главного? Тоже нет. — Набрав воздуха в легкие, Дуг прорычал: — ЛИТЕРАТУРНЫЙ редактор. Вы слышите? ЛИТЕРАТУРНЫЙ… ДОЛБАНЫЙ… РЕДАКТОР. Они хотят, чтобы я заказывал рецензии на книги. Хотят, чтобы я каждый день клал в фирменный пакетик по романчику и отправлял их… этим… — Он брызгал слюной, подыскивая слова, а потом заметался по комнате, выкрикивая в исступлении: — Этим… долбоебам. Каждой ебаной пизде. Каждому ебаному мудаку!

А потом наступила полнейшая тишина, и Бенжамену чудилось, что он слышит, как вопли Дуга эхом прокатываются по комнате и замирают в отдалении. Все в замешательстве молчали, пока Кориандр не повернулась к матери и не прошептала с озабоченным видом: