Кровожадный Карнавал - Страница 3

— Но куда мы пойдем? — в недоумении проговорила Вайолет. — Мы же в Пустошах. Сказал ведь помощник Олафа, что тут негде спрятаться.

— Значит, надо найти такое место, — возразил Клаус. — Там, где Олафа любят и принимают, бродить опасно.

— Глаз! — подтвердила Солнышко, показывая пальчиком на фургон Мадам Лулу.

— Но и плутать по всему краю опасно, — запротестовала Вайолет. — В прошлый раз мы вздумали скитаться в незнакомой местности и сами знаете, что это плохо кончилось.

— А может, удастся позвонить в полицию из здешней телефонной будки? — предложил Клаус.

— Драгнет! — заявила Солнышко, что означало «Но ведь полиция считает нас убийцами!»

— Пожалуй, можно попробовать дозвониться до мистера По, — предложила Вайолет. — Правда, он не ответил на нашу телеграмму о помощи, но вдруг с телефоном больше повезет.

Трое детей обменялись безнадежным взглядом. Мистер По был вице-президентом отдела большого городского банка; отдел занимался дела-ми сирот в Управлении Денежных Штрафов, и поэтому мистер По ведал бодлеровским наследством после пожара. Сам он не был злым человеком, но совершал ошибку за ошибкой, неоднократно погружая их в пучину зла, поскольку отдавал в руки таких злокозненных личностей, что и сам почти не отличался от настоящих злодеев. Поэтому детям не особенно хотелось снова обращаться к нему, но ничего лучше они придумать не могли.

— Конечно, надежда на то, что он как-то поможет, слабая, — заключила Вайолет, — но что нам терять?

— Ну, не будем думать о худшем. — Клаус пошел к телефонной будке. — А вдруг мистер По на этот раз выслушает наши объяснения до конца?

— Вериз, — произнесла Солнышко, что означало нечто вроде «Чтобы позвонить, нужны деньги».

— У меня нету. — Клаус пошарил в карманах. — А у тебя, Вайолет? Та покачала головой:

— Попробуем соединиться с телефонисткой и узнать, нельзя ли заказать раз-говор бесплатно.

Клаус кивнул, открыл дверцу, и все трое втиснулись в будку. Вайолет сняла трубку и набрала ноль, а Клаус приподнял Солнышко, чтобы она тоже слышала весь разговор.

— Оператор слушает, — раздался голос телефонистки.

— Добрый вечер, — начала Вайолет, — мы с братом и сестрой хотели бы заказать разговор.

— Пожалуйста, опустите соответствующую монету.

— У нас нет соответствующей монеты, — ответила Вайолет, — у нас вообще нет денег. Но ситуация чрезвычайная.

В трубке послышался слабый свистящий звук, и Бодлеры поняли, что телефонистка вздыхает.

— Какого рода чрезвычайность?

Вайолет взглянула на обращенные к ней лица брата и сестры и увидала в очках у Клауса и на зубах у Солнышка отражение последних синих отблесков заката. В обступившей затем темноте чрезвычайность ситуации показалась им такой непомерной, что потребовалась бы целая ночь, чтобы объяснить все телефонистке как следует. Поэтому старшая из Бодлеров постаралась сообразить, как бы суммировать все покороче, иначе говоря, «рассказать их историю так, чтобы убедить телефонистку разрешить им бесплатно поговорить с мистером По».

— Так вот, — начала она. — Меня зовут Вайолет Бодлер, рядом мой брат Клаус и моя сестра Солнышко. Может быть, наши имена вам немного знакомы: газета «Дейли пунктилио» недавно напечатала статью, там нас называют Вероника, Клайд и Сьюзи и утверждают, будто мы убили Графа Омара. Но на самом деле Граф Омар — это Граф Олаф, и он вовсе не умер. Он подстроил свою смерть, убив другого человека с такой же татуировкой, и свалил убийство на нас. Пытаясь нас поймать, он сжег больницу, но потом мы спрятались в багажнике его машины, когда он уезжал со своими соумышленниками. Сейчас мы выбрались из багажника и очень хотим связаться с мистером По, чтобы он помог нам раздобыть сникетовское досье. В нем мы думаем найти разгадку букв Г.П.В. и понять, действительно ли кто-то из наших родителей уцелел в пожаре. Я знаю, история очень запутанная и может показаться вам невероятной, но мы в Пустошах совсем одни и не знаем, что делать.

История была такой ужасной, что Вайолет даже всплакнула немножко во время своего рассказа, но потом смахнула слезы и приготовилась слушать ответ телефонистки. Однако телефон молчал. Бодлеры старательно прислушивались, но в трубке звучал лишь едва слышный фон.

— Алло? — сказала наконец Вайолет. Телефон молчал.

— Алло? — повторила Вайолет. — Алло? Алло?

Телефон ничего не отвечал.

— Алло? — сказала она еще раз, так громко, насколько смела.

— Наверно, лучше повесить трубку, — мягко посоветовал Клаус.

— Но почему никто не отвечает? — возмутилась Вайолет.

— Не знаю. Думаю, телефонистка нам не поможет.

Вайолет повесила трубку и открыла дверцу телефонной будки. Теперь, когда солнце зашло, в вечернем воздухе похолодало, и Вайолет дрожала на ветру.

— Кто же нам поможет? — спросила она. — Кто о нас позаботится?

— Придется самим позаботиться о себе, — ответил Клаус.

— Эфраи, — проговорила Солнышко, разумея под этим «Вот теперь наши дела действительно плохи».

— Еще бы, — отозвалась Вайолет. — Мы находимся невесть где, спрятаться тут невозможно, и весь мир считает нас преступниками. А как должны преступники заботиться о себе в Пустошах?

И словно в ответ Бодлеры тут же услышали взрыв смеха. Смеха еле слышного, но в вечерней тишине заставившего детей вздрогнуть. Солнышко показала пальцем, и все трое увидели свет в одном из окошек фургона Мадам Лулу. За стеклом мелькали тени, и дети представили себе, как там, внутри, болтают и смеются Граф Олаф и его компания, в то время как бодлеровские сироты дрожат от холода в полной темноте.

— Пошли посмотрим, — сказал Клаус. — Поучимся, как должны заботиться о себе преступники.

«Подслушивать» здесь означает «прислушиваться к интересным беседам, участвовать в которых вас не приглашали». Подслушивать — очень полезное занятие, а зачастую и приятное, но подслушивать считается невоспитанным, и, как большая часть невоспитанных поступков, подслушивание неизменно влечет за собой неприятности, если вас застигнут за этим занятием. Однако бодлеровские сироты, как вам известно, имели в этом отношении богатый опыт и научились не попадаться. Они знали, как бесшумно прокрасться на территорию Карнавала Калигари, как притаиться под окном фургона Мадам Лулу. Случись вам оказаться там в этот зловеще-синий вечер (а ничто в моих расследованиях не указывает на ваше присутствие), вы бы не услышали ни малейшего шороха, когда Бодлеры подслушивали разговоры своих врагов.

Зато Граф Олаф со своей труппой шумели вовсю.

— Мадам Лулу! — заорал Граф Олаф как раз, когда дети прижались к стенке фургона, стараясь стать как можно незаметнее в вечернем сумраке. — Мадам Лулу, налей-ка нам вина! После поджога и бегства от полиции меня всегда мучит жажда.

— А мне хочется пахтанья ( сыворотка, остающаяся при сбивании сливочного масла ) в бумажном стаканчике, — потребовала Эсме. — Это новый модный напиток.

— Пять бокалов вина и стаканчик пахтанья, сейчас, пожалуйста, — ответил женский голос со знакомым акцентом. Совсем недавно, когда Эсме Скволор была опекуншей Бодлеров, Олаф изображал человека, который плохо говорит по-английски, и для этого объяснялся с якобы иностранным акцентом, очень похожим на тот, который они услышали сейчас. Бодлеры попытались заглянуть в окно, чтобы увидеть гадалку, но занавески у Мадам Лулу были плотно сдвинуты.

— Я испытываю радость, пожалуйста, видеть тебя, мой Олаф. Добро пожаловать ко мне в фургон. Какая твоя жизнь?

— Дел по горло, — ответил крюкастый, имея в виду, что они «беспрерывно гоняются за невинными детьми». — Никак не изловить этих троих сирот.

— Не волнуйтесь про детей, пожалуйста, — успокоила гостей Мадам Лулу. — Хрустальный шар говорит: мой Олаф одолеет.

— Если это означает «прикончит невинных деток», — вмешалась одна из напудренных женщин, — то это будет самая радостная новость за сегодняшний день.