Кровные узы, или История одной ошибки - Страница 7

Мэгги вздрогнула, как будто я разбудила ее ото сна, и посмотрела в другой конец палаты. Она довольно хорошо знала Бена, поскольку тренировала младшую группу пловцов. Она встала и, прежде чем я успела ее остановить, направилась к Бену. Ему, вероятно, будет неприятно, что мы видели его слезы, но Мэгги уже исполнилось семнадцать, и я не могла контролировать ее поведение. Я видела только ее спину, когда она подошла к Бену, и не могла наблюдать за его реакцией. Она пододвинула стул на колесиках поближе к его кровати, села, и они стали шептаться, наклонив головы, как будто молились. У Бена задрожали плечи, и Мэгги дотронулась рукой до его запястья. Временами она меня удивляла. Откуда у нее это сострадание? Может, от меня, ведь она видит, как я отношусь к Энди. Да нет, вряд ли. Все то хорошее, что было в Мэгги, – это заслуга Джейми. Семнадцатилетняя девчонка находит в себе силы, чтобы утешить взрослого мужчину. Иногда она вызывала у меня восхищение.

Медсестра, сидевшая около Энди, встала.

– Надо будет провести всесторонний осмотр, и только потом примут решение насчет твоей выписки, – сказала она.

Энди вытянул руку, чтобы надеть манжету для измерения давления.

– Другую руку, Энди, – сказала медсестра. – Не забывай, что тебе надо быть осторожным с обожженной рукой.

Она измерила ему давление и температуру и ушла.

– Я собираюсь написать книгу о том, как стать героем, – сказал Энди, когда я доставала из-под кровати пластиковый пакет с его рубашкой и ботинками.

– Может, пока еще рановато? – Надо было немного опустить его на землю. Что за постоянное желание хвастаться? Люди вряд ли такое одобрят.

Открыв пакет, я отшатнулась, почувствовав отвратительный запах гари от его одежды.

– Энди, все, что ты сделал вчера ночью, было очень смелым и разумным, – сказала я.

Он кивнул:

– Ну да, верно.

Я хотела, чтобы он покинул госпиталь, не надевая свою вонючую одежду, но на улице было холодно. Я протянула ему полосатую рубашку.

– Но огонь – очень серьезная вещь, он покалечил многих людей. – Я остановилась. Лучше ему услышать это от меня. – Некоторые погибли.

Он яростно помотал головой:

– Я их спас.

– Ты не мог спасти всех. Это не твоя вина. Я знаю, ты пытался. Но не надо рассказывать людям, какой ты герой. Это называется хвастовством. А хвастаться нехорошо.

– А если я напишу книгу, это не будет хвастовством?

– Нет, не будет, – сказала я.

Позади меня внезапно распахнулась стеклянная дверь, и, повернувшись, я увидела Дон Рейнольдс, которая влетела в комнату и бросилась к Бену.

– О боже! Бен! – Она чуть не опрокинула стул вместе с Мэгги, когда рванулась, чтобы обнять Бена. – Я так испугалась. – Она не смогла сдержать слез.

Я сама чуть не заплакала – от нее исходил такой поток любви и счастья.

Они с Беном жили в маленьком домике в Серф Сити, и Дон работала вместе с Сарой в кафе «Яванский кофе».

– Все нормально. – Бен успокаивающе сжал ее руки. – Я не пострадал.

Мэгги молча встала, уступая место Дон, потом вернулась к нам.

– Как он? – спросила я, кивнув в сторону Бена.

– Не очень хорошо. – Она прикусила губу. – У него семилетняя дочка, которая живет с его бывшей женой в Шарлотт. Он все думает о ней. Представляет, что могло бы произойти, если бы она оказалась в таком положении.

– Я сказала Энди, что несколько человек погибло в огне.

Мэгги снова всхлипнула и полезла в карман за скомканным носовым платком.

– Просто не понимаю, как такое могло произойти.

– Я напишу книгу про это, но там не будет хвастовства, – зашнуровывая ботинки, проговорил Энди.

– Бен сказал, что ему на голову свалилась балка. С ним был дядя Маркус.

Маркус. Я помню, что сказал полицейский агент – двое детей и один взрослый. И во второй раз за этот вечер страх и горе перенеслись с моего сына на деверя.

Я в третий раз набрал номер Лорел, сворачивая на Рыночную улицу. Оставьте сообщение после сигнала. Опять. «Кончай, Лорел. Сейчас не время делать вид, что ты меня не знаешь».

– Ради бога, позвони! – закричал я в трубку.

Я все еще не мог поверить, что Лорел отпустила Энди на локин, тот самый, который проходил в церкви мемориала Друри.

Как только я выбрался из этой преисподней, ко мне подбежал Пит.

– Локвуд! – Он стоял всего в нескольких футах, но ему приходилось перекрикивать шум генераторов, рев сирен и шипенье пара. – Твой племянник в Нью-Ганновере. Выбирайся отсюда!

Я мгновенно все понял.

– Энди был здесь? – Я стащил с себя пожарный костюм и сбросил шлем. В церкви мои руки были твердыми, как сталь. Внезапно они затряслись.

– Вот именно, – бросил на ходу Пит, рысью направляясь к аварийке. – Бросай свое снаряжение и поезжай. Мы справимся.

– А Лорел знает? – крикнул я, но он меня не слышал.

Я пробежал несколько кварталов до парковки, по дороге сбрасывая с себя пожарный костюм, пока не оказался в униформе. Прыгнул в свой пикап и рванул с парковки. Они закрыли мост для всех видов транспорта, кроме машин «Скорой помощи», но, когда офицер, стоявший у въезда на мост, узнал меня, он махнул, чтобы я проезжал. Я звонил Лорел домой и на мобильник. Теперь я звонил в отделение экстренной медицинской помощи в Нью-Ганновере. Руки так дрожали, что пришлось набирать номер дважды.

– Отделение экстренной медицинской помощи, – ответил женский голос.

– Говорит начальник пожарной команды Серф Сити Маркус Локвуд, – крикнул я в телефонную трубку. – У вас есть пациент, Энди Локвуд из Друри. Можете сообщить мне о его состоянии?

– Одну минуту.

Шум госпиталя – звуки сирен и крики – наполнил кабину моего пикапа. Кто-то выкрикивал слова, которые я не мог расслышать. Кто-то рыдал. Как будто безумие пожара переместилось в госпиталь.

– Ну, давай же, скорее. – Мои пальцы сжали рулевое колесо.

– Мистер Локвуд?

– Да.

– У него ожог дыхательных путей и ожоги тела.

Проклятье.

– Подождите сек…

Я услышал, как она с кем-то говорит. Потом она снова вернулась к телефону.

– Ожоги первой степени, так говорит его медсестра. Только рука. Состояние стабильное. Сестра сказала, что он герой.

Нет, это про какого-то другого парнишку. Слова «Энди» и «герой» не монтировались в одном предложении.

– Вы точно говорите об Энди Локвуде?

– Он ваш племянник, не так ли?

– Да.

– Его медсестра говорит, что он помог нескольким детям выбраться из церкви через окно мужского туалета.

– Что?

– И еще она сообщила, что он чувствует себя лучше.

Я не мог говорить. Положив телефонную трубку, я сжал руками рулевое колесо. Дорога затуманилась перед глазами. Никакой пожар не привел бы меня в такое смятение, как этот короткий телефонный разговор.

Теперь, когда я знал, что Энди в безопасности, я был здорово взбешен. Это был поджог. Я приехал на первой пожарной машине и успел сделать обход. Следы огня были на всех четырех стенах здания. Это не могло произойти случайно.

Я распознал следы поджога. Когда я был маленьким, то часто баловался со спичками и однажды спалил сарай. Я попытался свалить это на Джейми, но родители знали, что их праведный старший сын никогда не опустится до подобных вещей. Не помню, как они меня наказали – лишь первоначальный ужас при виде отцовской промасленной ветоши, ярко вспыхнувшей на верстаке, сопровождаемый страхом, что огонь перекинется на стену дома. Я получил все одновременно – страх, эмоциональное возбуждение. Но, черт возьми, если уж какой-нибудь заднице захотелось что-нибудь поджечь, зачем выбирать церковь, набитую детьми? Почему не выбрать один из сотен пустых летних домиков на острове? Здание само по себе не было большой потерей. Мемориал Друри многие годы существовал на собираемые средства, стараясь где-нибудь достать деньги, чтобы построить церковь побольше. Интересно, было ли это простым совпадением? А также являлось ли совпадением то, что локин был перенесен из молодежного центра в церковь? Как бы то ни было, я чувствовал себя лучше, думая о расследовании, а не об Энди.