Кровник (СИ) - Страница 6

Хрутты, вздумавшие было бунтовать, быстро поняли, что с нами шутки плохи. Я презирал аборигенов за их переменчивость, трусость и приспособленчество. Эти качества присущи многим землянам, даже среди воинов встречаются такие. Как сразу изменилась картина, как только эти лесные хрутты столкнулись с жесткой волей и безжалостностью моих младших братьев! Мы бы не задумывались над тем, как вести себя при встрече с ними, если бы не мое желание найти череп Великого Саджу. Сняли бы головы и изготовили бы из них первоклассные трофеи. Но мне претит такой путь. Слишком легкий и не удовлетворяющий моих амбиций.

Только в одном я не хотел признаваться своим ученикам: в своей нелепой ошибке, приведшей нас именно в эти леса. Я промахнулся, доверившись навигатору, почти на триста километров от того урочища, и теперь вынужден придумывать отговорки, чтобы сохранить жизнь проводника. Пришлось бросить челнок в непролазных дебрях, чтобы потом вернуться к нему. Прикинув расстояние, которое мы должны пройти пешком до реликвии, а потом обратно — пришел в уныние. Мы гарантированно увидим снег и почувствуем местные холода.

— Ааргис! — позвал я.

— Да, Высший! — ученик расторопно вырос передо мной, хотя доли секунд назад был позади и держал на прицеле хруттов с правой стороны тропы. Ему было наплевать, что под его ногами был валежник, стволы поваленных деревьев и густой кустарник, иногда вплотную подбиравшийся к дорожке. Он шел как земной медведь, свирепо поглядывая из-под капюшона на заложников.

— Задержись и осмотри местность, — приказал я. — Доложишь, кого видел, в радиусе трех километров. Кто это, чем вооружен, куда направляется. Не может быть такого, чтобы в эту пору никого в лесу не было. Хрутты всегда в это время делают запасы на зиму! Дикари!

Да, именно эта метаморфоза удивляла меня несказанно. Где-то строились города, шумели и ревели машины, возводились сооружения из различных компонентов, а здесь, буквально под боком — примитивное хозяйство, ручной труд и подножный корм. Не могу понять этого! Запускают в космос спутники и ракеты, и тут же ищут еду на деревьях! И почему черепа хруттов считаются ценным призом? Ну, да ладно, я не привык изменять правила игры, установленные Стаей. Однажды и навсегда было объявлено, что между нами и аборигенами Земли существует некий паритет, дающий право каждой из сторон разрешать исход боя по справедливости. Кодекс чести для наших рас! Причем в одностороннем порядке! Мне, честно скажу, такое благородство не нравилось. Никогда. К чему такое благородство? Думаем, что хрутты оценят наше душевное благородство? Да ну! Но придерживался правил, не переступал черту, включая свои сверхспособности для достижения победы. Даже когда хрутты в силу убогости своего мышления умудрялись нарушать все мыслимые пункты Кодекса, я терпел. Но эта Охота не должна стать для меня продолжением прошлой. За мной могут идти по следам те, кто жаждет крови за убитого родича. О нашем появлении уже знают, а это прямое указание насторожиться.

От размышлений меня отвлек вскрик одного из хруттов. Заложники стали терять темп, спотыкаться о вылезающие на тропу корни деревьев, выглядящие как толстые туши болотных змей Фомальпасы. Так и знал. Аборигены устали и начали сдавать. Так мы далеко не уйдем. Я без особой злости, для профилактики, пнул носком обуви под мягкий зад одного из них, придав тому некоторое ускорение. Вот так-то лучше!

— Шевелись, а то я уже теряю терпение! — для пущей убедительности добавил я с грозным видом.

Лысый — а это был он — тихо огрызнулся, словно подстраховываясь от ненужных неприятностей. Колено нехорошо опухло, но вроде идти можно. Пока он не разберется, что это за типы — не стоит дергать судьбу за хвост. Его напрягало то обстоятельство, что незнакомцы старательно прятали лица под капюшонами, и сколько бы Лысый не старался пристальнее взглянуть на них, неуловимо меняли ракурс, оставляя свой профиль в тени. Понимание того, что это не люди, пришло давно. И это открытие не давало повода для восторга. Чужаки вели себя агрессивно, и при любой попытке сделать какое-нибудь движение, расцененное ими как угроза, тут же били рукоятками своих то ли пистолетов, то ли автоматов. У всех таежников уже были синяки на боках и спинах.

Странная компания не собиралась сбавлять темп, и даже Шаман, испытывающий боль в челюсти, старался не отставать, нутром чуя волну угрозы, исходящую от фигуры Сутулого. Он был главным, он решал все вопросы передвижения и остановок, выбора привала и другие функции. Остальные четверо безропотно выполняли его команды. Так что надо быть осторожным в любом случае. Завалит на тропе, как пить дать, и даже закапывать не будет. Закон — тайга, прокурор — медведь. Выйдет на тропу, привлеченный запахом падали, утащит в глухомань, там и сожрет. И никто не найдет.

Шаман от неожиданной черной перспективы судорожно сглотнул слюну, сознаваясь самому себе (себе можно), что элементарно испугался, хотя всегда слыл в районе крутым парнем. Он реально никого не боялся, никогда. До сегодняшнего дня. Его не оружие чужаков испугало, а их холодная решимость добраться до определенного места, и угрозы не были пустым звуком. Шаман — в миру Серега Лапин — авторитет свой зарабатывал в уличных драках, отстаивании интересов своей «семьи», которую жители микрорайона, где он обитал, называли «кодлой». Не боялся идти на нож какого-нибудь идиота, только без оголтелости Лысого, а с твердой уверенностью, что его слово верное, а дело — правое. Именно эти качества парализовывали противника. Выйдя из возраста трудного подростка, он вырвался из-под опеки вечно пьяного отца и скандалистки-матери, поступил, к удивлению многих знакомых, в колледж на автомеханика, а не сгинул на малолетней зоне. Но с учебой что-то не заладилось: может, скука от ежедневных занятий, а может, нравоучения наставников — и он пошел работать в локомотивное депо. Оттуда его и забрали в армию. Отслужил свое и вернулся на прежнее место работы. Старые друзья его не забывали, с нетерпением ждали его возвращения на «гражданку». И снова понеслись вскачь пьянки — гулянки, сшибки в ночных подворотнях, попытки пристроиться к какому-нибудь криминальному бизнесу. Все как обычно. А в конце августа заходил с «семьей» в тайгу бить шишку, чтобы потом продавать ее скупщикам. Били долго, до первого снега, который в горах ложился рано. Нравилась Шаману тайга, ее запахи, шум кедров и сосен, утренние густые туманы, укрывающие белым невесомым покрывалом распадки. А когда шел дождь, укрывались в заимке, затапливали печку, и лежа на нарах, слушали умиротворяющий шум ливня, шуршащего по крыше.

Шаман никогда не причислял себя к людям, мыслящим в трудных ситуациях однобоко, стандартно, вроде «а что теперь со мной будет», «попрошу — не тронут» и прочей лабуды. Ему нужно было срочно реагировать в паскудной ситуации, в которую они неожиданно попали, пока не пришла беда. Однако проклятые пришельцы из ночи бдительно присматривали за своими пленниками. Попробуй сделать резкое движение — вмиг из своих странных пушек голову продырявят. Нет, с налету-повороту не получится. А значит, пока передвигаем ногами и усиленно думаем.

Я оглянулся и внимательно посмотрел, как Ааргис замедлил свой шаг и постепенно стал сходить с тропы, чтобы по расходящемуся радиусу осмотреть местность. Может статься, что ученик задержится на целый световой день, но выяснит, нет ли за нами слежки. Фактор случайности я сразу и решительно душил на корню. Нечего расслабляться. Дай хрутту хоть малейшую возможность или намек на самовольные действия — наделает бед. А мне не очень хочется везти домой прах погибших по дурости молодых Охотников. Конечно, мы сжигаем погибших, а не предаем земле, загаживая ее медленным гниением трупа. А давний эпизод с моим помощником в прошлой экспедиции на Оксигенус был продиктован практичностью и безопасностью. Нельзя хруттам давать возможность изучать наши тела. Эти дикари умеют выявлять слабые места своих противников и использовать полученные данные себе на пользу.