Кровавый след на песке - Страница 7

– Почему вы не поступили так же шесть месяцев назад?

– Я не знал, где она находится. Она мне не писала.

– У вас должна была быть какая-то зацепка.

– Да, мне казалось, что, возможно, она приедет опять сюда. Но я как-то не решался выслеживать ее. Какое-то время я вел себя не очень разумно. И почти что убедил себя в том, что без меня ей будет лучше. – После некоторого молчания он добавил: – Может быть, и на самом деле ей лучше.

– Чтобы это выяснить, надо спросить Эстер. Но сначала нам нужно ее найти.

Мы въехали в тупик, находившийся между автострадой и пляжем. Покрышки колес задрожали на выщербленном асфальте. Коттеджи, стоявшие по обеим сторонам улицы, были ветхие и непрезентабельные, но запаркованные перед ними машины почти все были последних моделей. Когда я выключил мотор, охватившую нас тишину нарушали только шуршание и всплески моря за коттеджами. Над домами кружили серые визгливые чайки.

Коттедж, в котором жила Эстер, походил на обитый досками ящик и выглядел как-то странно, вроде бы это был забракованный контейнер. Его стены были обшарпаны и ободраны песком, который поднимался ветром. Соседний коттедж был больших размеров и содержался лучше, но краска на нем тоже начала облезать.

– Практически это – трущобы, – заметил Джордж. – Я думал, что Малибу – знаменитый курорт.

– Часть его действительно знаменита. Мы находимся в другой части.

Мы поднялись по ступенькам заднего крыльца коттеджа миссис Лэмб, и я постучал по поржавевшей сетчатой двери. Плотная пожилая женщина в халате открыла внутреннюю дверь. У нее было довольно неприятное, бульдожьего вида лицо и выкрашенные хной волосы, которые на солнце имели цвет раздавленных апельсинов. Между бровей было положено косметическое пятнышко против появления морщин, что придавало выражению лица некоторую эксцентричность.

– Миссис Лэмб?

Женщина утвердительно кивнула. В руках она держала чашку с кофе и что-то жевала.

– Насколько я знаю, вы сдаете соседний коттедж. Она проглотила то, что было у нее во рту. Я наблюдал, как глоток проходит по ее поблекшему горлу.

– Хочу сразу же сказать, что не сдаю холостякам. Ну, а если вы женаты, тогда другое дело. – Она сделала паузу, ожидая, что скажу я, и отпила еще один глоток, оставив красный полукруг на краю чашки.

– Я не женат.

Это было все, что я сказал.

– Тем хуже, – заявила она. Ее канзасский говор в нос продолжал звучать, как натянутая струна на ветру: – Лично я выступаю за свадьбы. За свою жизнь я имела четырех мужчин, за двумя из них была замужем. С первым прожила тридцать три года. Думаю, что он был счастлив со мной. Он не беспокоил меня фарфоровой посудой из Копенгагена или уборкой в доме. Нужно что-то поважнее, чтобы вывести меня из равновесия. Поэтому, когда он умер, я снова вышла замуж, и этот муж оказался не таким уж плохим. Он мог быть и хуже, мог быть и лучше. Впрочем, я почувствовала облегчение, когда и он помер. За семь лет он не притронулся ни к каким делам. К счастью, я была достаточно энергичной, чтобы содержать его.

Ее острые глаза, окруженные концентрическими морщинками, переводили взгляд с меня на Джорджа Уолла и опять на меня.

– Вы оба симпатичные молодые люди и сможете найти себе девушку, которая согласится попытать счастья с вами. – Она резко улыбнулась, покрутила оставшийся в чашке кофе и выпила все остатки.

– У меня была жена, – выдавил из себя Джордж Уолл. – В настоящий момент я разыскиваю ее.

– Да что вы говорите? Что же вы сразу об этом не сказали?

– Не успел.

– Не сердитесь. Мне нравится общение, а вам? Как ее зовут?

– Эстер.

Ее глаза расширились.

– Эстер Кэмпбелл?

– Эстер Уолл.

– Что за дьявольщина! Я не знала, что она замужем. Что случилось? Она ушла от вас?

Он угрюмо кивнул головой:

– В июне прошлого года.

– Скажите пожалуйста! Она глупее, чем я думала, если бросила такого приятного молодого человека, как вы. – Она внимательно изучала его лицо через сетчатую дверь, издавая все более тихие восклицания. – Конечно, я никогда не считала ее достаточно умной. Она всегда была набита разными трали-вали, с самого детства.

– Вы давно ее знаете? – спросил я.

– Еще бы. Ее, и ее сестру, и ее мать. Ее мать была раздражительной, капризной женщиной, которая много на себя напускала.

– А не знаете ли вы, где теперь находится се мать?

– Уже много лет не видела ее, и сестру тоже.

Я посмотрел на Джорджа Уолла. Он отрицательно покачал головой.

– Я даже не знал, что у нее есть мать. Она никогда не рассказывала о своей семье. Я думал, что она – сирота.

– У нее была мать, – сказала миссис Лэмб. – У нее и ее сестры Рины. Обе они получали хорошую поддержку от матери. Миссис Кэмпбелл считала себя обязанной сделать что-то путное из этих девочек, так она о них заботилась. Не знаю, где ей удавалось доставать средства на все эти уроки, которые она давала им: уроки музыки, танцев, плавания.

– У нее не было мужа?

– Когда я ее знала, то не было. Она работала продавщицей в винном магазине во время войны, тогда мы и познакомились через моего второго мужа. Миссис Кэмпбелл всегда хвасталась своими дочками, но по-настоящему она не заботилась об их благополучии. Она была тем, что принято называть «киношная мать», которая старалась научить девочек подрабатывать для дома.

– Она все еще проживает здесь?

– Насколько мне известно, нет. Она пропала из виду несколько лет назад. Это меня совсем не огорчило.

– И вы также не знаете, где сейчас Эстер?

– Я ее в глаза не видела с сентября. Она съехала, и на этом все кончилось. Могу сообщить вам, что у нас тут в Малибу народ меняется довольно часто.

– Куда она поехала? – спросил Джордж.

– Вот это мне тоже хотелось бы узнать. – Она перевела свой взгляд на меня. – Вы тоже ее родственник?

– Нет. – Я – частный детектив.

Она не выказала никакого удивления.

– Очень хороша, тогда я вам кое-что расскажу. Заходите ко мне и выпейте чашечку кофе. А ваш друг может подождать на улице.

Уолл не стал возражать: он просто был не в духе. Миссис Лэмб сняла крючок с сетчатой двери, и я вошел вслед за ней в маленькую белую кухню. Рисунок в красную клетку на скатерти повторялся и на занавесках над раковиной. На электроплитке шипит кофейник.

Миссис Лэмб налила мне немного кофе и плеснула также себе. Она села за стол и знаком пригласила меня садиться напротив.

– Без кофе я не могу жить. Эта привычка, появилась у меня, когда мне принадлежала закусочная. Двадцать пять чашек в день, глупая старая женщина. – Но создавалось впечатление, что к себе она относилась с большим терпением. – Я в самом деле думаю, что если порежусь, то из меня потечет кофе. Мистер Финн и – он мой духовный наставник в церкви спиритуалистов – говорит, что мне надо переходить на чай, но я не соглашаюсь. Финни, сказала я ему, если придет день, когда мне надо будет отказаться от основного порока, я скорее скрещу руки на груди и отправлюсь в другой мир.

– Ну и правильно, – отозвался я. – Вы что-то собирались мне рассказать о Эстер.

– Да, хочу. Мне неприятно было сразу выкладывать это перед ее мужем. Я была вынуждена выселить ее отсюда.

– За что?

– За легкомысленное поведение, – ответила она неопределенно. – Девушка держит себя глупо с мужчинами. Разве это ему неизвестно?

– Кажется, он это подозревает. Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно?

– Особенно одного мужчину.

– Не Кларенса Бассета?

– Мистер Бассет? Да что вы! Я знаю мистера Бассета больше десяти лет. Я заведовала закусочной в клубе, пока ноги не подвели. И вы мне можете поверить на слово, что он не принадлежит к типу хахалей. Мистер Бассет был для нее скорее как отец. Думаю, он очень старался оградить се от неприятностей, но его стараний не хватило. Моих тоже.

– Какие неприятности она навлекла на себя?

– Неприятности с мужчинами, как я уже сказала. Может быть, прямо так пальцем не покажешь, но я видела, что надвигается несчастье. Один мужчина, которого она привела сюда в дом, относился к типу явных бандитов. Я сказала Эстер, что если она хочет приводить к себе таких подонков и спать, с ними, то ей для этого придется поискать другой дом. Я чувствовала, что имею право говорить так с ней, потому что знала ее с детских лет и все такое. Но она неправильно восприняла это, сказала, что она сама сумеет побеспокоиться о своих делах и чтобы я занималась своими. Я ей заявила, что все происходящее в моем доме является моим делом. Она сказала: хорошо, коли так, то она съедет, сказала, что я старая перечница, которая сует свой нос в чужие дела. Может быть, так оно и есть, но я не позволю разговаривать в подобном тоне легкомысленной девчонке, которая якшается с бандитами.