Кровавый рассвет - Страница 18

И Тридцать Седьмой направился к людям.

Шагал он вроде бы нормально, передвигал ноги, но при этом не оставлял следов на песке.

– Спасибо, – сказал Олен, когда сиран подошел поближе. – Если бы не вы, они бы убили меня.

– Мы знаем о них, – сказал Тридцать Седьмой, и пламя в его глазницах стало багровым. – Они есть мерзость из-за пределов мира. Их приход предвещает гибель и разрушение всего Алиона.

Он поставил кувшин на землю, и Олен потянулся к нему. Плеснул себе в лицо восхитительно холодной водой, смывая пот и пыль. Сделал несколько глотков и после этого почувствовал себя заново родившимся.

– Меня больше интересует другое, – проговорил Харальд. – Как твои сородичи так быстро перенеслись сюда?

– Где один из нас, там и все… – ответил сиран. – В пределах пустыни. Сегодня угасла искра жизни двоих из нас, и мой народ стал меньше.

– Очень жаль… – Рендалл сглотнул, подумал о том, что где бы он ни появлялся, в другом ли мире, в населенных местах или в дикой пустыне, везде он несет только гибель тем, кто оказался рядом.

– Нет смысла жалеть. – Тридцать Седьмой попытался изобразить улыбку, но вышло это у него плохо. – Мы не рождаем новых, и поэтому обречены на вымирание. Мы знаем это и давно смирились…

– Как можно смириться с таким? – нахмурился Харальд.

– Можно. – Сиран качнулся вперед, поднятые руки его расплылись, превратились в два туманных облака. – Посмотрите, кем мы были когда-то, как жили. Мы знаем, что это не вернуть, и не думаем о будущем… Его для нас нет.

Олен почувствовал мягкое прикосновение ко лбу, и перед его глазами замелькали яркие образы, точно так же, как в тот день, когда они только познакомились с Тридцать Седьмым.

Он видел Алион тех времен, когда в нем господствовали орданы, Старые народы. Видел те места, где ныне пустыня и безводные степи, а тогда росли леса с причудливыми деревьями. Меж них поднимались стены городов, сложенные из черно-красного камня, и в каждом обитали многочисленные жители.

Их корабли ходили по всем уголкам мира, их войска бились с нагхами и троллями, что вели в бой орды хищных животных. Сираны торговали с йотунами, строили башни чуть ли не в милю высотой, их маги составляли сложнейшие заклинания и заглядывали в саму Великую Бездну.

И никто не мог предвидеть, что история могучего народа закончится горсткой изгнанников на окраине Алиона.

Рендалл видел еще какие-то образы, но, для того чтобы понять их, у него не хватало знаний. Крутились поставленные на вершину пирамиды из бронзы, и шары раскаленного металла катались по длинным желобам. Море порождало трепещущие многоцветные силуэты, то ли живые, то ли созданные с помощью магии, и они тихо жужжали, кружась под звездами…

А потом все исчезло, и он обнаружил, что стоит там же и что силы вернулись в тело. Усталость пропала без следа, остались только боль в ушибленном плече и жжение там, где ободрал кожу во время падения.

– Это было… удивительно, – сказал Харальд и облизал бледные губы. – Это выглядело… странно…

– Мало слов, чтобы поведать. – В голосе Тридцать Седьмого прозвучали извиняющиеся нотки. – Я вижу, что вы не все осознали, но слишком все разное было тогда и сейчас. Но вы видели это.

– Да. – Олен наклонился к кувшину и еще раз плеснул воды себе в лицо. – А про такой вот… – Он коснулся ножен ледяного клинка. – Про него ты можешь рассказать? Что это за вещь?

– Йотуны делали их из костей собственных сородичей, и такие мечи считались страшным оружием. Но те, что у них… были другими, менее могущественными. Этот же выглядит так, словно его изготовил кто-то другой, и я не могу понять его силу до конца. Нити идут за пределы Алиона, и идут в разных направлениях. Но куда именно – я не знаю.

– Одно понятно, что ничего непонятно, – вмешался Харальд. – Ну что, пойдем дальше?

– Пойдем. – Сиран щелкнул пальцами, и черная посудина воспарила в воздух.

Место, где кипела битва, обогнули по широкой дуге. Остались позади ямы, вода из которых начала потихоньку уходить в песок, кляксы застывшей белой и желтоватой крови, черные оплавленные пятна. Вскоре спутников догнал оцилан с победоносно вскинутым хвостом.

Воинственно мяукнул и зашагал рядом.

– Послушай, у тебя всегда такая интересная жизнь? – спросил Харальд, когда они перевалили через гряду невысоких барханов из красноватого песка. – За несколько дней в твоем мире мы сражались уже дважды, и оба раза – не с какими-то грязными и тупыми разбойниками или обвешанными железом родовитыми…

– Интересная – скажешь тоже, – произнес Олен. – Надоели эти побоища хуже горькой редьки. А вообще, ледяной меч и перстень, когда вместе, притягивают неприятности. Помнишь, я рассказывал? За нами будто тащится черная туча, и время от времени она выбрасывает вот такие молнии.

Харальд хмыкнул, бросил подозрительный взгляд на Сердце Пламени, но больше ничего не сказал.

А затем они шли без перерыва до самого вечера.

Услышав шорох, Лотис тал-Лотис Белая Кость, сидевший в ветвях раскидистой сосны, поднял лук. Стрела легла на тетиву, и альтаро затаил дыхание, как всегда перед выстрелом. Он не потратил даже мгновения на то, чтобы бросить взгляд в стороны и посмотреть, что делают соратники.

Он знал – они тоже готовятся к стрельбе.

Шорох прозвучал вновь, качнулись две иссиня-зеленые ели, и на открытое место шагнул йотун. Засверкала в падавших сверху солнечных лучах белая шерсть, вспыхнули синие глаза, поднялись лапы, способные задушить медведя. Стало видно, что наряжен исполин только в пояс, на котором висит кожаная сумка, а по другую сторону – короткий меч.

«А ведь еще два месяца назад они умели пользоваться только дубинами», – зло подумал Лотис и спустил тетиву.

Лес наполнился приглушенными хлопками и тихим свистом стрел. Йотун мягко и грациозно крутнулся на месте, фигура его размазалась, от нее заструилось нечто похожее на белую поземку. Убийственные снаряды, способные пробивать доспехи таристеров и сбивать на лету ласточку, резко потеряли скорость, попав в нее, и начали падать на землю.

В цель угодили только две или три стрелы, и вряд ли они причинили хоть какой-то вред.

– Кровь леса… – выругался Лотис тал-Лотис, накладывая на тетиву еще одну стрелу. – Ну, ничего…

Рано или поздно йотун устанет, выдохнется, и тогда оперенные гостинцы найдут путь к его туше. Не все прорежут толстую шкуру, но если хотя бы несколько вопьются в плоть ордана, будет уже хорошо. Причинят ему боль, оставят раны и вынудят отступить к своим…

Но для того чтобы это случилось, нужно стрелять, стрелять и стрелять.

С соседнего дерева, пост на котором занимал молодой воин из ствола Радужной Росы, донесся щелчок лопнувшей тетивы. Выкрикнул что-то сердитое десятник, но Лотис не разобрал, что именно.

Йотун исчез за пеленой рукотворной метели, а она поползла вперед, в сторону эльфов.

– Обход! – скомандовал десятник, и на этот раз Белая Кость прекрасно его расслышал.

Быстро и бесшумно, словно белка, он скользнул по стволу вниз. Земля ударила в подошвы сапог, хрустнул снег. Лотис упал и пополз, не обращая внимания на то, что белое крошево набивается в рукава, лезет в сапоги; на то, что одежда намокает, а холод охватывает тело.

Он знал, что должен сделать, и все остальное значения не имело.

Соратники сейчас прикинутся, что отступают перед колдовской метелью, а Белая Кость и еще один воин обойдут йотуна и атакуют его сзади, вынуждая снять фронтальную защиту.

Осталась позади ель с раздвоенной верхушкой, торчавшие из снега кусты бузины, голые и черные. Около толстенного, в обхват, ствола королевского кедра Лотис поднялся, осторожно выглянул.

С этого места ордан был виден хорошо: крутящаяся фигура, вскинутые лапы, с которых подобно белой ткани свисает полотно метели.

– Сейчас получишь, – шепнул Лотис и подал условный сигнал, означающий, что он готов: крик дрозда.

Ответный сигнал пришел тут же.